nitric oxide

это все

Тэхен просыпается от короткой вибрации телефона, лежащего на прикроватной тумбе. Он с неохотой разлепляет сонные глаза, щурясь от утренних лучей солнца, и приподнимается на локтях, облизнув пересохшие губы. Омега не сразу понимает, что в постели не один. Он чувствует терпкий аромат миндаля и гвоздики, въевшихся в кожу, и поворачивает голову в бок. Джихан спит, лежа на животе и сунув одну руку под подушку. На загорелой широкой спине альфы красуются красные чуть ли не до крови полосы от ногтей Тэхена. Это не страсть, которая захватывает тело и разум, когда омега лежит под Чонгуком; это боль, злость, обида, которые хочется вылить на Джихана, сделав как можно больнее, но больнее становится только самому Тэхену.

Всю ночь До выедал омеге душу кусочек за кусочком, питался сладкой плотью, никак не насыщаясь. Глотал стоны вовсе не от кайфа, и сцеловывал с искусанных губ проклятия в свой адрес, демонически улыбаясь в ответ. Джихана всем этим не взять, не зацепить. Это его наоборот подпитывает, заряжает, делая почти неуязвимым. А Тэхен угасает, уже почти не чувствуя боли, рассредоточенной по всему телу. На запястьях особенно, на них красные следы от крепкой хватки альфы, что словно цепи.

Джихан как будто держит его в своей темнице.

Тэхен отворачивается от альфы и тянет руку к тумбе, чтобы взять телефон и проверить сообщение, но его тут же перехватывают. Джихан рывком притягивает омегу к себе и целует в плечо, на котором еще ночью оставил укус.

— Пусти, Джихан, — устало говорит Тэхен, пытаясь отстраниться от альфы, тот лишь сонно мычит в ответ и улыбается, поглаживая большой ладонью плоский живот омеги под одеялом и медленно спускаясь вниз.

— Не пущу, — ухмыляется Джихан, внезапно нависнув над Тэхеном. Спустя секунду тонкие запястья, на которых рассыпались алые следы, прижаты к постели. До склоняет голову и впивается в истерзанные губы омеги грубым и настойчивым поцелуем.

Тэхен протестующе мычит и извивается под альфой, жмурясь, только бы не видеть эти глаза, в которых ни капли жалости. Сил на сопротивление почти нет, До его успешно подавляет, даже не прикладывая усилий и спокойно беря свое.

Джихан ненасытный, жадный, с ума сходит от мысли, что делится этим телом с врагом. Поэтому поцелуи глубже, а укусы на песочной коже болезненнее. Тэхену хочется сломать каждую косточку, заставляя кричать до потери сознания. Хочется прижать к себе и никому не разрешать на него смотреть. Запереть и самому наслаждаться, лицезреть космическую красоту и такую же космическую боль в больших глазах, которая в джихановых отражается яркими искрами.

Он забрасывает ноги омеги на свои плечи и одним резким толчком заполняет его полностью. Тэхен стонет и впивается ногтями в руки альфы, сжимающие его бедра. Снова царапает в попытках сделать как можно больнее, но бесполезно. Джихан только грубее двигается внутри него, до красных отметин впиваясь пальцами в нежную кожу. Тэхен пытается мысленно отключиться, чтобы не крошить остатки души, но боль, которую причиняет Джихан, отрезвляет, не позволяя забыться. Он заставляет смотреть на себя, чтобы жадно ловить каждую мелькнувшую в янтарных глазах эмоцию, и взамен на них обнажать свои. Но Тэхену они не нужны, точно не эти эмоции, которые внутри все в кашу перемалывают. И кости, и органы.

В этот момент думать о Чонгуке запрещено. Тэхен тогда отчетливо ощущает на себе толстый и липкий слой лжи, которой с каждым днем становится все больше. Неизвестно, как долго это будет еще продолжаться, но чем дальше, тем хуже. Каждый раз, смотря в чонгуковы глаза, полные искренней и чистой любви, которую Тэхен не заслужил, омега думает, что это происходит в последний раз. Каждый раз, чувствуя на себе губы любимого, он прощается, бесконечное количество раз мысленно просит прощение, которого совершенно не заслужил.

А прямо сейчас Джихан все глубже погружает его в грязную непростительную ложь, обрывая все пути спасения. Толкает в бездну и смотрит сверху, как Тэхен безнадежно в нее летит.

Альфа насыщает себя сладким цветочным телом, и, кончив, глубоко и долго целует, покусывая нежные губы, которые никакой ответной реакции не проявляют. До рычит и прокусывает Тэхену губу, сразу же получая звонкую пощечину.

— Не прикасайся ко мне, — шипит Тэхен, пихнув альфу в плечо и слизывая соленую капельку с губы.

До хрипло посмеивается и встает с постели, натянув брюки и закуривая утреннюю сигарету перед распахнутым окном, через которое в комнату заливается золотистый теплый свет. Только Тэхену уже омрачено это утро, и солнце не радует, а только раздражает. Джихан, по обнаженной груди которого растекаются его яркие лучи, совершенно не уместен на этом фоне. Как черное пятно, испортившее полотно. Ему во тьме жить и править там чертями, а не купаться в утренних лучах.

— Ты забываешь, что принадлежишь мне, — спокойно говорит Джихан, задумчиво разглядывая чуть колышущиеся верхушки зеленых пышных деревьев неподалеку.

— Я не вещь, — хмыкает Тэхен и поднимается с постели, укутавшись в одеяло. Джихан это тело изучил вдоль и поперек, но омеге все равно не хочется видеть на себе его внимательный изучающий взгляд.

— Ты мне тот, кем я захочу, чтобы ты был, — усмехается Джихан, повернув голову к Тэхену. В уголке губ тлеет сигарета. Красивая струя дыма плавно течет вверх, играясь с лучами.

— Ненавижу тебя, — Тэхен поджимает губы и скрывается за дверью в ванную.

— Это я уже слышал, — вздыхает До и делает затяжку.

И все снова, как всегда. Тэхен встает под горячим душем и оттирает джиханов аромат, въевшийся в кожу. Жаль, следы на теле не стереть, как и слой лжи, что давит на грудную клетку, чуть ли не ломая ребра. Тэхен глотает слезы, не разрешает себе расслабиться, иначе рассыплется прямо так, под струями горячей воды. Он до боли жмурит глаза и утыкается лбом в стекло душевой, шепча как мантру «Чонгук» и «прости». Ком в горле не дает дышать. Тэхен тихо всхлипывает, от шума воды совершенно беззвучно, и вцепляется пальцами в свои алые волосы, сжимая их у корней.

Если он не выпустит эту боль наружу, она его сожрет.

Когда Тэхен выходит из душа, простояв там около получаса и варясь в собственной желчи, растекшейся по венам боли, Джихана в комнате уже нет, зато снизу слышен рык бугатти, смешавшийся с разговорами альфы с охраной. Тэхен надеется, что он просто уедет на работу и больше сегодня не притронется к его телу и душе, не ранит жесткими словами и грубыми поцелуями.

Тэхен отбрасывает на кровать полотенце, которым сушил мокрые волосы, и присаживается на краю, беря свой телефон. На экране высвечивается сообщение от Юнги, которое и разбудило Тэхена:

«Я залетел».

— Нихрена себе! — вскрикивает Тэхен, не контролируя себя. Он в полнейшем шоке таращится на короткое сообщение огромными глазами, разинув рот и тут же прикрывая его ладонью. — Господи, Юнги...

Тэхен быстро отбрасывает телефон и начинает в спешке собираться, натягивая на себя, что первым попадает под руку.

Случайное предположение оказалось правдой. Тэхен не представляет, что сейчас чувствует его друг, обремененный такой шокирующей новостью.