nitric oxide

помутнение

Похоронная церемония завершилась совсем недавно. По серому небу молчаливо плывут тучи, боясь нарушить покой усопших. В ряд расположились десять свежих могил, окруженных такими же свежими цветами. Их душистый аромат, растекшийся по воздуху, навевает тихую тоску и печаль. Легкий прохладный ветерок колышет зеленую листву высоких многовековых деревьев, растущих на территории кладбища.

Люди потихоньку расходятся, неторопливо двигаясь к выходу и утирая горькие слезы. У могил остаются только Чонгук, Хосок, Джейби, Джин и Чимин. Они на этом кладбище знают чуть ли не каждого. Это место кто-то даже стал называть кладбищем стритрейсеров.

Чонгук куда ни обернется, везде видит знакомое имя. И даже какое-то неверие охватывает. Еще совсем недавно все они были живы, скрашивали собой ночные улицы столицы, показывая лучшее шоу для влюбленных в скорость зрителей. Как странно тихо теперь стало без визга шин, без ликующего смеха победителей и разливающегося реками алкоголя.

Чонгук поджимает губы, подолгу смотря на одно надгробие, а после на другое, и так одно за другим. Каждого вспоминает, каждому, даже сопернику, выказывает бесконечное уважение и просит прощения. Груз вины ложится на его плечи, с каждым разом становясь все тяжелее. Это все их затянувшаяся война, которая неизвестно, сколько еще унесет жизней. Сколько еще людей найдут свой покой здесь, под слоем сырой земли? Ни в чем не повинные, посвящающие свою жизнь дорогам с искренней любовью и жаждой.

Спустя некоторое время Джин и Чимин молча покидают кладбище, оставляя альф наедине со скорбью. Джейби, который, казалось, и так в своей жизни многое видывал, сейчас стоит и не может поверить в реальность. Никогда он разом стольких не хоронил, никогда не думал, что уличная война может приобрести такие масштабы. Среди погибших не только люди из банды Чонов, но и из его собственной, что вдвойне тяжело и болезненно. Беды никто не ждал, никто не предвещал. Им лижет пересохшие губы и отходит в сторону, закуривая. Только дым сейчас способен унести хоть каплю той горечи, что скопилась внутри после произошедшего.

На кладбище кроме них не остается никого.

Чонгук спиной чувствует присутствие того, кто находиться тут не имеет права. Его миндаль с нотами гвоздики подползает змеей, заволакивает, заставляет давиться, перекрывая кислород. В Чонгуке начинает пробуждаться ненависть, которую он собирался оставить за пределами кладбища. Не сейчас, не ее время это.

Джихан бесшумно подходит и встает рядом с братьями, окидывая свежие могилы тяжелым задумчивым взглядом.

— Как твоя совесть позволила тебе сюда прийти? — медленно, с угрозой в негромком голосе проговаривает Чонгук, повернув к невозмутимому До голову и выжигая его в миг воспламенившимся взглядом.

Секунда — и злость берет над ним контроль, завладевая всем телом и сознанием. Обычно хватает только мысли о Джихане, а тут он сам во всей своей красе, еще и видом своим дает понять, якобы глубоко скорбит. Чушь это, полная чушь, от которой Чонгука просто тошнит.

— Одни в своей смерти виноваты сами, а другим не повезло оказаться не в том месте и не в то время, — спокойно говорит Джихан, даже не взглянув на Чонгука. — Мне искренне жаль этих людей.

Чонгук улавливает витающий в воздухе легкий аромат цветов, что принес с собой До. Тех самых. Альфа буквально слепнет от ярости с каждой секундой все сильнее. Тот, о ком он заставлял себя не думать, насильно зарывая все воспоминания глубоко в душе, снова напоминает о себе ненавязчиво. Подтверждает свое предательство вновь, усугубляя еще больше, хотя, казалось бы, куда еще. Он не просто с До связан, он принадлежит ему телом, а что душой тоже, — Чонгук не сомневается. И это осознание сводит с ума.

— Их смерть на твоих руках, — хмыкает Хосок. Его берет злость не меньше, чем Чонгука.

Предательство Тэхена ранило всех. Он стал всем им близким, а за брата Хосок в ярости особенно. В такое даже не верилось сначала, точно как и самому Чонгуку. Ненависть разрослась, распространилась, прочно въедаясь под кожу ближайшим людям, «потерявшим» еще одного из их маленькой семьи.

— Разве кто-то спорит? — изогнув бровь, спрашивает Джихан. — Но ничего этого бы не было, — он окидывает кладбище взглядом, — не будь вы настолько упрямы и слепы. И не будем забывать, что убийства на дорогах начал ваш дружок, а мне его цель пришлась по вкусу.

— Вы не усовершенствуете дороги, а просто сломаете систему, — говорит вернувшийся Джейби, вставая возле Чонгука и смотря на До с настороженностью. — Это просто-напросто смахивает на уничтожение уличных гонок, До.

— Плевать, ты не будешь у руля, — рычит Чонгук, делая к Джихану шаг. Один его голос выворачивает наизнанку, каждое его слово, будто бы триггер. Хосок напрягается, двинувшись за братом, от которого сейчас пышет адским пламенем, что уже начинает стремительно разгораться и испепелять вокруг себя все. Чонгук в делах самоконтроля довольно плох. Особенно сейчас.

— Значит, мы продолжим нашу увлекательную игру, — хмыкает Джихан, повернувшись к Чонгуку с сунутыми в карманы черных брюк руками. — Упрямства тебе не занимать, — усмехается он, вскинув бровь. — Даже после такого жестокого предательства держишься, героически прешь вперед, похвально. Тэхен, кстати, просил передать, что ему чертовски жаль, — добавляет он как бы между прочим, довольствуясь реакцией младшего Чона.

Чонгука срывает.

— Сука, — цедит он сквозь стиснутые зубы, резко подрываясь к Джихану. Тот даже бровью не повел, так и стоит с удовлетворенной ухмылкой на губах, наслаждаясь яростью, бурлящей внутри Чонгука в эту секунду. Хосок успевает перехватить брата сзади, Джейби тоже подлетает к ним и крепко сжимает плечо вырывающегося Чонгука. Тому уже плевать, что они на кладбище. Так даже лучше, он сразу тут выроет для До могилу и закопает живьем. Стоит услышать одно имя из пяти букв — и внутри настоящий ад пробуждается. — Передай своей шлюхе, — рычит Чонгук, плавя невозмутимого Джихана пылающим ненавистью взглядом, — чтобы не попадалась мне на глаза, иначе так просто уже не уйдет.

— Как грубо, — хмурится Джихан. О Тэхене у Чона остались не лучшие представления и, наверное, это то, в чем и была цель. Теперь Тэхен всецело принадлежит одному лишь Джихану. — Прояви к умершим уважение, Чонгук, — вздыхает он, покачав головой и смотря на Чонгука с осуждением. — Ты нарушаешь их покой своей нестабильностью.

— Лучше вали к черту, До, не то место для разборок, — цедит сквозь стиснутые зубы Хосок, еле удерживая в крепкой хватке разъяренного брата, готового голыми руками разорвать Джихана.

— Пусти, блять, — рычит Чонгук на держащих его альф, тяжело дыша. — Я тебя уничтожу, До. Клянусь, ты, ублюдок, пожалеешь, что попер против меня. Будешь собственными кишками блевать, запомни мои слова.

— Не угрожай мне, это выглядит смешно, — ухмыляется До, скользнув языком по нижней губе. — Ты прав, Хосок, — говорит он, взглянув на старшего Чона. — Наше дело на дорогах, а не здесь. Я пришел, чтобы выразить скорбь, а не разбираться.

— Засунь свою ненужную никому скорбь... — шипит Чонгук. Ярость слепит, лишает самообладания. Все, чего ему сейчас хочется — услышать хруст шеи ублюдка, который не только пытается лишить его дорог, но уже лишил чего-то более важного.

— Бери пример со старших, Чонгук, держи себя в руках, — возмущенно качает головой Джихан, хмуря брови. До подпитывается злостью Чонгука, как вампир свежей теплой кровью. Он мог бы бесконечно выводить его из себя, получая все новую и новую дозу особенного наслаждения. Тэхен отлично постарался. Разломал Чона изнутри, оставив одни лишь осколки. Чонгук потерял здравомыслие. — А то ты подрываешь мои представления о достойном сопернике. Неужели любовь тебя так изуродовала?

— Если не уберешься, я изуродую тебя, сука, — зло выплевывает Чонгук, едва не извергая пламя.

До словно смотрит в самую душу, и не просто смотрит, а точно бьет. Даже сам Чонгук себе не признается в том, что да, изуродовала до неузнаваемости, оставила руины и обрубки, которые альфа пытается скрывать за дешевыми декорациями, что сразу же сгорают, стоит вспыхнуть волне злости от мысли о Тэхене. Любовь эта изуродовала так, что самому от себя мерзко.

Джихан коротко усмехается. Он и так все понял.

— Продолжим на дорогах, — бросает он, развернувшись и двинувшись к выходу из кладбища.

Чонгук перестает вырываться и смотрит Джихану вслед. Злость медленно, но начинает затихать. Ублюдок прав, не здесь им надо разбираться. На дорогах Чонгук устроит ему настоящий ад. Теперь его ничего больше не сдержит.

Хватка ослабевает, и альфа скидывает с себя руки брата и Джейби. Нервным движением он оттягивает удушающий галстук на шее и поджимает губы.

— Если бы ты размазал его череп об могильную плиту, это ничего бы не дало, — говорит Хосок, следя за братом. Тот, пытаясь окончательно успокоить внутренний ураган, ходит из стороны в сторону. — Не ведись на его провокации, он хочет именно этого, Чонгук. Мы разберемся с ним как следует.

— Я убью его, — хмыкает Чонгук, сжимая и разжимая зудящие от желания ударить кулаки.

«И его шлюху», — проносится в голове. Чонгук тяжело вздыхает и жмурится, отгоняя всплывший перед глазами образ Тэхена, которого хочется уничтожить, кажется, даже больше, чем Джихана.

— Подожди немного, Гук-а, — спокойно говорит Джейби, сложив руки на груди. — У нас много времени, чтобы...

— Я ждать не хочу, — хмыкает младший Чон и подрывается к выходу из кладбища, на ходу расстегивая верхние пуговицы черной рубашки. Джебом уже собирается двинуться за ним, но Хосок его тормозит, положив руку на плечо.

— Чонгук не пойдет за ним, он понимает все.

— Ну и куда он тогда? — спрашивает Им, повернув голову к Хосоку.

— Выпускать пар на свалке своей, наверное, — пожимает плечами Чон, смотря брату вслед. Хосок прекрасно знает, что Чонгуку это сейчас необходимо, как ничто, а иначе копящаяся тоннами внутри злость его просто уничтожит, разорвет на кусочки. Сам через такое проходил. И все-таки с тем, что сейчас испытывает Чонгук, ничто не сравнится. Его предал любимый человек. — Поехали в гараж, — вздыхает Хосок, похлопав Джейби по плечу.