nitric oxide

закись азота

За окнами глубокая ночь. Холодный лунный свет затекает в окно и мягко разливается по полу и постели, серебром поблескивает в волосах Юнги и отражается сиянием в кофейных глазах, в напряжении наблюдающих за спящим Хосоком. Омега жадно хватается за любое движение альфы: за легкий трепет ресниц, за глубокий вздох во сне, за кончики пальцев, слегка пошевелившиеся. Голова Хосока немного наклонена вбок, а одна рука покоится на животе. Под белой футболкой прячутся множественные шрамы от ожогов и глубоких порезов. Эти шрамы разбросаны по всему телу альфы. Кое-где они хуже, больше, а где-то едва заметные. За время, которое Хосок пробыл в коме, сломанные кости срослись, раны затянулись, но Юнги все равно больно так, словно все это случилось с ним. Больно. Страшно.

Юнги не может ночами спать, все смотрит на альфу, убеждает себя, что он просто спит, что откроет глаза, как только проснется, что услышит и скажет что-нибудь в ответ, прикоснуться и обнять сможет. Но страх не исчезает, не дает облегченно вздохнуть, внушает, что альфа может не проснуться, даже если просто задремал. Самому от своих мыслей страшно, но из головы их никак не получается выкинуть.

Хосока выписали только вчера, прописав напоследок кучу лекарств, которые придется пить не один месяц, чтобы поскорее восстановиться полностью. Но уже оказавшись дома, альфа почувствовал себя в разы здоровее. Он как будто вечность не был в родных стенах, покинутых два месяца назад, так и не вернувшись наутро. Дом встретил Хосока теплом и уютом, который Юнги, несмотря ни на что, старался поддерживать. Этот огонек не должен погаснуть. И когда будет тяжело, они будут возвращаться и чувствовать себя лучше. Неважно, как много времени пройдет.

Юнги прищуривается и приподнимается на локте, всматриваясь в лицо Хосока, затаивает дыхание и перестает двигаться, прислушиваясь. Ничего не слышит. Сердце падает в пятки. Омега резко подползает к Хосоку и начинает трясти его за плечи.

— Хо... — в тревоге зовет он, сжимая плечи альфы. — Хосок! Хосок, проснись! Хо...

Чон резко распахивает глаза, взволнованно уставившись в полные страха глаза Юнги, в которых начали собираться слезы.

— Что случилось, малыш? — спрашивает он хриплым ото сна голосом. Юнги вдруг опускает руки. Губы начинают мелко дрожать. Омега шмыгает носом и льнет к Хосоку, уткнувшись лицом в его шею и прижавшись всем телом. — Эй, ну чего ты, Юнги-я? — мягкий голос Хосока мгновенно пускает по телу омеги волны облегчения и спокойствия. Юнги чувствует горячие слезы, брызнувшие из глаз и впитывающиеся в футболку альфы.

— Я испугался... — шепчет омега с дрожью, жмуря глаза и касаясь губами бьющейся под кожей жилки на шее Хосока. — Я подумал, что ты снова уснул.

— Я больше никогда не усну, малыш, — альфа мягко гладит Юнги по волосам и целует в висок, прижимая хрупкое тело покрепче к себе. — Я больше тебя никогда не оставлю.

— Ты мне обещаешь? — всхлипывает Юнги, подняв голову и смотря покрасневшими и блестящими от слез глазами на Хосока.

— Обещаю, — альфа улыбается уголком губ и стирает большим пальцем слезы с нежных щек Юнги. — Принести тебе воды, малыш? — спрашивает Хосок, присев на постели.

— Нет, — качает головой Юнги, шмыгая носом. — И вообще, это я должен носить тебе воду. Ты еще слишком слаб.

— Слаб? Я? — Хосок удивленно вскинул брови, ткнув на себя указательным пальцем. — Да ни разу! — альфа резко встал и подхватил на руки вскрикнувшего от неожиданности Юнги. Омега рефлекторно обхватил шею Хосока, прижимаясь ко крепкому телу сильнее. — Как это я могу быть слаб? Отец твоего ребенка — самый сильный альфа на свете! — он рассмеялся и начал кружить Юнги.

— Я понял, я понял! — хихикает тот, жмурясь и мотая головой. — Сильнее моего мужчины нет никого.

— Так-то, — довольно хмыкнул Хосок, перестав кружиться, и сел на кровать, сажая омегу себе на колени. — И больше не смей в этом сомневаться.

— Не посмею, — улыбнулся Юнги, оседлав бедра Хосока и положив руки на его крепкие плечи. — Черт, я уже не помещаюсь, — они оба опустили головы вниз, смотря на большой живот Юнги между ними. Хосок тепло улыбнулся и, задрав футболку омеги вверх, начал покрывать его мягкими поцелуями, пускающими по телу Юнги приятные щекочущие мурашки.

— Скоро мы встретимся, сынок, — шепчет Хосок, обхватив ладонями животик и оставляя напоследок долгий поцелуй. — Как же хорошо, что я этого не пропущу, — говорит он, подняв голову и встречаясь с мягкой улыбкой Юнги, согревающей сердце.

— Полтора месяца осталось, — омега утыкается лбом в лоб Хосока и кладет ладони на его лицо. — И мы увидим нашего ребенка. А завтра ты, самый сильный мужчина этого мира, будешь собирать для него кроватку, — хихикнул Юнги, чмокнув альфу в губы.

— Хоть тысячу кроваток, — улыбнулся Хосок и, взяв пальцами подбородок Мина, углубил поцелуй. Ему даже в бессознательном состоянии этих губ не хватало, их мягкости и теплоты на собственных. Дрожащее, сбивающееся дыхание и тихий стон в губы будоражит, туманит сознание, а внутри заставляет сжаться тугой узел. Но в одно мгновение наваждение слетает, как повязка с глаз. Между ними ребенок. — Давай спать, иначе я не сдержусь, — шепчет альфа во влажные приоткрытые губы омеги.

— Нет, — качает головой Юнги, облизав губы и открыв глаза. — Я хочу кушать. Он хочет кушать, — омега указывает взглядом на свой живот и вздыхает. — А потом... — Юнги слегка ерзает попкой на бедрах альфы и касается губами уха, выдыхая: — Потом я подумаю, как помочь тебе, папочка.

— Чего мы медлим? — хмыкает альфа. В низком голосе Юнги слышит нотки возбуждения, которое отражается внутри него самого приятной тяжестью в низу живота. — Пошли кормить Санджина, — Хосок резко подхватывает Юнги одной рукой под коленями и встает, выходя из комнаты. Омега тихонько смеется и обнимает Чона за шею.

— Наш герой, — говорит он, смотря на Хосока с легкой улыбкой на губах.

— А вы — моя сила, — говорит альфа, оставив на мягкой щеке Юнги поцелуй.

Юнги прикрывает глаза и кладет голову на плечо Хосока. С губ не сходит улыбка. Она их больше никогда не покинет.

Хосок больше не уснет.