Под дождём(►Bleach)

Приятно познакомиться

Резкий скрежет металла разрушил очередную мимолётную секунду тишины, которая являлась основой внутреннего мира Куросаки. Обычно во внутреннем мире было тихо, даже слишком для местности с открытым небом.

Быстро проехавшись сандалями по крыше одного из домой, чуть ли не стирая подошву к чертям собачьим, Ичиго немного отстранёно встаёт в боевую стойку, приготовив меч для защиты. Парень пытается отдышаться и утихомирить всё время вздымающуюся грудь с бешено колотящимся сердцем. Если бы не затопленный мир, то пот ручьём бы стекал по всему телу, а одежда вся прилипла к телу, будто водой облитая. Сколько они с пустым так сражаются? Час? Два? А может сутки? За временем не уследишь, однако в глазах до сих пор всплывали чёрные пятна, которые так долго прятали его.

— Что? Уже выдохся, — ехидно усмехается пустой, закидывая свой занпакто на плечо, — напарник? — каким-то ласково-слащавым, одновременно противным голосом протянул двойник.
— Я не отдам тебе его, — выдыхает рыжеволосый, серьёзно посмотрев в глаза пустому. — Это моё тело.
Ухмылка на мгновение пропадает, но тут же снова появляется на лице, придавая привычное безумное выражение психопата. Альбинос слегка наклоняет голову и не спеша направляется к Ичиго. Даже в воде обувь шлёпала так, будто каблуком стучать по твёрдой поверхности. Он остановился за метр от напряжённого парня, гордо выпрямляясь.
— Хорошо. — Брови Куросаки мигом сместились вверх. Парню было показалось, что он ослышался, но довольное лицо двойника с непривычно мягким выражением подтверждало обратное.
— Забирай, — его голос звучал странно и как-то подозрительно, пусть и вовсе безобидно. — Человеку нужно же быть в тонусе, чтобы передвигаться?

Не успел Ичиго сообразить, в чём был смысл сказанных слов, как власть над телом снова возвращается, а вместе с ней и боль, от которой парень немного отвык. Только хотелось вздохнуть полной грудью, снова ощутить свежий воздух, начать различать запахи и видеть больше, нежели темноту, как сильная преграда боли сковала тело, а лёгким не хватало свежего воздуха. Куросаки с трудом попытался вздохнуть, инстиктивно хватаясь за горло и опирая о грязную, сырую землю. С носа и губ падали капельки крови, как и из неоткуда взявшихся ран. Внимание не хотела на чём-либо концентрироваться, позвать на помощь не хватало сил. Поблизости никого, кроме леса и лёгкого дуновения.

«Ублюдок! — злится парень, скорчившись от новой волны неприятных ощущений. — Знал же, собака, что моё тело не выдержит. Чёрт!» — он, поддавшись порыву, ударяет кулаком в землю, но лишь только сильнее запачкался.

— Эн, — прохрипел Ичиго, молясь, чтобы та чудом услышала его и прибежала. Хоть он и упёртый, но тело и психика — не одно и то же. Физически дойти он не сможет.

«Ты идиот, Ичиго», — подмечает голос в голове.

— Заткнись! — крикнул парень, но тут же спохватился. Кажется, что тело стало болеть ещё сильнее.

«Будь я хозяином, ничего бы не произошло», — продолжал самодовольный пустой.

— Отвали от меня!

«Ха, какой же ты жалкий. Девчонка права. Ты даже за себя постоять не можешь».

Временный синигами хотел возразить, но понимание правоты внутреннего двойника, казалось, неожиданно забрало ту порывистость и смелость, что обычно проявлялись в характере парня. И ту надежду, что он всё-таки сможет прийти в себя, вернуться к привычному образу жизни, наконец посмотреть на окружающих людей, обстановку, будто бы рукой сняли. Дело даже не в том, что он сейчас слаб. Обидно от того, что некому поднять его дух, никто не подтолкнёт, не даст пинка в спину и не шуганёт по голове, как делает Рукия. И та же Иноуэ, что искренне сопереживает ему и готова всегда помочь, поддержать.

Стало ещё больнее. Всплывали лишь некоторые картинки первых дней, когда пустой захватил тело, не позволяя хозяину взять вверх. Все друзья пытались остановить его, кричали что-то вроде успокоения и просили прийти в себя, даже капитаны применяли силу, но в то же время пытались вразумить его. Однако слова всё больше бесили второго Я, вырвавшегося так не вовремя наружу.

И сейчас Ичиго вернулся не по своей воле, а пустой разрешил. Это было больше похоже на некий коварный план, выдающий только хитрую мину, никак не любезность или внезапно зародившаяся доброта. Оттого и противно, что он просто вернулся на прежнее место, без победы над самим собой, без тех мучительных боёв и серьёзного намерения. Если раньше всё это подтверждало, что парень достоин своего заслуженного тела, нет, он родился, рос и проходил через всю жизнь с этим телом, то на сегодняшний день это походило больше на позор и слабость перед соперником. А долгое заточение во внутреннем мире, крепкий сон, не позволяющий даже громким и вибрирующим толчкам разбудить парня, — всего лишь жалкое оправдание для самого себя.

Куросаки пытается привстать на колени, придерживаясь рукой, но та начинает дрожать, словно у больного. Ляпнувшись в грязь, он уже не пытается встать. Всё равно сил не хватит даже подняться, а громкие крики вряд ли дойдут до дома. Наплевав на всякую гигиену и брезгливость, его тело опускается на землю.