Куб [Редактура]

Часть 26

    Сидя в машине, я, отвернувшись, смотрела в окно и пыталась считать промелькивающие мимо деревья. На коленях лежал потертый и загнутый по уголкам дневник. Под ним находилась стопка моей школьной одежды - тщательно выстиранная и высушенная, я не досчиталась только колготок, но, видимо, капрон порвался настолько сильно, что колготками они уже не считались.

   Эдуард отдал мне все, что когда-то отобрал. Школьный рюкзак с учебниками тоже был со мной - лежал на сиденье рядом, и иногда мы переглядывались, словно бы волнуясь друг за друга и каждый раз ожидая, что не найдем соседа на месте.

   Я по-прежнему была одета в розовый костюм. Эдуард извинился, сказав, что больше одежды у него нет, но мне было неважно. Все происходило как в тумане. Я не верила, что он меня отпустит, и не верила до сих пор, даже сейчас, зная, что с каждой секундой то страшное место удаляется, а я приближаюсь к дому.

   Мы молчали. Я не знала, о чем думал Эдуард, и не хотела даже попробовать догадаться. Все, что ни пришло бы мне на ум, так или иначе было бы связано с каким-либо новым заговором, с новой интригой и - в конце концов - с новой болью. Деревья проносились за окном. В какой-то момент я решила начать их считать, но быстро запуталась в сливающихся в одно стволах и кронах. В машине было холодно, и я мерзла, потому что не могла попросить Эдуарда включить печку. Я вообще старалась смотреть куда угодно, только не на него, боясь пересечься с ним взглядом в зеркале заднего вида. Он и сам, кажется, не горел желанием заговаривать со мной и даже смотреть в мою сторону, а потому вел машину, ни на мгновение не отрывая взгляда от дороги. Я подумала, что не отказалась бы от того, чтобы послушать музыку - все, что угодно, только не классику. Можно Ван Дирекшен или Ариадну Гранде. Просто чтобы нарушить звенящую тишину и хотя бы немного расслабиться.

   Как на зло я вспомнила свой приезд в дом Эдуарда. То, как он забрал меня из школы, какой проливной дождь шел в этот день. Как я отдавала перед уходом заботливо приготовленные мамой бутерброды Ленке, а та, смеясь, брала с меня обещание держать ее в курсе событий. Могла ли я тогда хотя бы на мгновение предположить, чем все обернётся? Нет, безусловно, нет. Никакое похищение мне и в голову не приходило и никогда бы не пришло. Мне казалось, что я нахожусь в какой-то волшебной сказке, и я и думать не желала о том, что будет, если меня заставят проснуться. Впрочем, чувство нереальности происходящего оставалось со мной до сих пор - даже сейчас на задворках сознания продолжала теплиться мысль, что все это - лишь дурной сон, разыгравшееся воображение, и что это вот-вот должно подойти к концу. Я проснусь, и все раны окажутся залеченными. Я не увижу ни шрамов, ни бинтов, потому что на самом деле их никогда и не существовало. Окажется, Эдуард никогда не приглашал меня ни в кино, ни к себе в гости. Может, он всего-навсего спас меня, вовремя заметив под колёсами собственной машины, и отвез в «Бургер-кинг» перекусить. А потом я вернулась домой, легла в постель и придумала эту историю. С кем не бывает.