Познавая прекрасное

5

Рон проснулся от вкусного запаха яичницы с беконом, доносящегося из кухни. Гермионы рядом не было, и он вполне справедливо предположил, что именно она и является создателем этого великолепного аромата. Перевернувшись на другой бок, он лениво зевнул и почесал в затылке: в памяти всплыли события предыдущей ночи. Не сказать, чтобы Рон остался чем-то недоволен… Нет! Но озадачен точно. Получалось, что он никогда и не знал, чего и как хочет Гермиона в постели, а дальше вполне логично следовало, что он, может быть, и не удовлетворял ее, как женщину, лишь эгоистично наслаждаясь их близостью... Рон нахмурился: мысль показалась обидной и расстроила его. Но заманчивые картинки продолжали мелькать перед глазами, на что с завидной готовностью тут же отозвался здоровый мужской организм — член дернулся под одеялом и почти моментально отвердел. Поджав губы, Рон приподнял бровь. Хм… Получалось, что несмотря на его сомнения и неприятные мысли, все ж таки имелись явные бонусы от того, что твоя подруга вдруг превратилась в горячую штучку. Но лишь только рука инстинктивно скользнула к напрягшейся плоти, как в его сторону полетело полотенце вместе с ярким куском мыла, почти попав по макушке. Резко дернувшись, Рон обернулся, чтобы увидеть смеющуюся Гермиону, которая, опершись о дверной косяк, стояла в проеме со скрещенными на груди руками. Она быстро пересекла комнату и, подойдя к нему, коротко, но глубоко и с силой поцеловала. — Мне уже давно пора на работу. Завтрак на столе. Ешь скорей и сразу же отправляйся в душ. В десять у тебя назначена встреча, если помнишь… — одарив Рона ослепительной улыбкой, она повернулась и вышла. Уже из прихожей он услышал ее бодрое «До свидания», и раздавшийся следом звук захлопнувшейся входной двери. Довольно улыбаясь, Рон сцепил пальцы на затылке. Жизнь казалась ему «офигительно прекрасной». Гермиона шла на работу привычным бодрым шагом, и странное чувство переполняло ее. Оно было невероятно: почему-то казалось, что после одиноких дней, проведенных в пустой квартире, их с Роном ожидает что-то новое, какая-то другая, пока еще не достигнутая, степень близости. Хотя и признавала, что основой этой близости вряд ли послужит великолепный секс. Но тем не менее, Гермионе казалось, что она полна какой-то скрытой доселе, но сейчас прямо-таки бушующей в ней энергией. И ей это нравилось! Также как и нравилось ощущать на себе заинтересованные взгляды мужчин, откровенно реагирующих на ее уверенную походку, открытую улыбку и тело, которое никто бы не осмелился назвать непривлекательным. Волосы, собранные сзади в свободный хвост, позволяли любоваться миловидным личиком, сияющая кожа которого ровно и мягко светилась нежной юной красотой. Рабочий день прошел без происшествий, и уже заканчивалась вторая его половина, когда дверь кабинета распахнулась и к Гермионе, развевая крылья, влетела почтовая министерская сова. Развернув снятый с лапки пергамент, девушка с удивлением прочла, что перед уходом домой ее хочет видеть не кто иной, как Кингсли Шеклболт, действующий министр магии. Даже не прибрав стол, как делала это обычно перед уходом, Гермиона спешно направилась в приемную. Секретарь министра, Дейдра Финглворт, взглянула на нее холодно и с почти нескрываемым негодованием. Блестящий ум Гермионы, ранний успех и цветущая молодость, конечно же, вызывали ревность у многих сотрудниц министерства. Несмотря на очевидную и вполне ожидаемую враждебность, Гермиона приветливо улыбнулась. — Я получила сообщение, что министр хочет видеть меня. Должно быть, он уже ждет. Дейдра улыбнулась, точнее, выдавила из себя кислую улыбку, но сообщила о ее прибытии боссу. Дверь его кабинета открылась почти сразу, и Гермиона с удовольствием увидела в проеме мощную фигуру и улыбающееся лицо Кингсли. — Гермиона! Входи, входи. Кажется, не виделись целую вечность, — Шеклболт развел руки в приглашающем жесте и закрыл за ними дверь. — Присаживайся, дорогая, — указал на стул напротив своего стола. Гермиона присела. «Давно не заходила в этот кабинет», — мелькнуло в голове, когда она оглядывала обшитую панелями комнату, с улыбающимися и бросающими со стен взгляды, портретами предыдущих министров. — Хочешь чего-нибудь выпить? — приветливо предложил Кингсли, подходя к полированному столику из красного дерева, украшенного множеством бутылок различного калибра и цвета. — Есть очень тонкое на вкус двухсотлетнее огневиски. Неплохо расслабляет в конце долгой рабочей недели, знаешь ли, — он плеснул напиток себе в бокал и вопросительно глянул на Гермиону через плечо. Та негромко засмеялась, но от предложения отказалась. Было ужасно интересно — к чему этот вызов? — Ну, дорогая моя, как ты? Слышу о тебе только самое хорошее, сказать по правде. Тебя откровенно хвалят. Думаю, что пройдет время, и ты когда-нибудь займешь мой пост — будешь следующим министром магии, — Кингсли добродушно засмеялся. — А если серьезно, я очень рад за тебя. И хотел поговорить об очень важном деле. Причем именно с тобой, поскольку, будучи маглорожденной, кому как не тебе знать, насколько далеки друг от друга наши миры — магов и маглов. Гермиона, мне нужна твоя помощь в реализации одной задумки. И именно потому, что ты из их мира, и в то же время — одна из выдающихся волшебниц нашего. Очень надеюсь, что правильно поймешь меня и не откажешься помочь. Покраснев от обилия похвал, Гермиона молчала, не зная, что и сказать, но чувствуя, что это еще не все. Шеклболт медленно подошел к своему креслу, присел, осторожно покручивая в бокале огневиски, и продолжил. — Видишь ли, прошло уже больше четырех лет с тех пор, как наш мир избавился от Волдеморта… И все вроде бы у нас хорошо и спокойно… Но, согласись, что за это время расстояние между мирами волшебного сообщества и маглов не сократилось ни на йоту. А ведь на волне эйфории, царящей после избавления от монстра, как раз и появилась возможность сократить это расстояние, хотя бы немного. Мир маглов, как тебе хорошо известно, полон своих чудес и великолепия, о котором и не знает огромное количество волшебников. Не знает или не хочет знать. Или же знает, но относится к этому с открытым предубеждением, пренебрежительно отзываясь о том, что сотворено руками маглов. Мне кажется, Гермиона, что с этим пора покончить… Он недолго помолчал и продолжил: — Министерство магии решило устроить несколько масштабных «выходов в свет», скажем так… Планируется, что это будут посещения особо ярких и интересных культурных мероприятий маглов. Конечно, список будет составляться, прежде всего, из наших сотрудников, ты, конечно же, включена в него, но и еще из некоторых волшебников, которым будет рекомендовано присоединиться к данной программе. Мне кажется, нам необходимо просто влиться на какое-то время в мир маглов. Оказаться с ними бок о бок — посещая одни и те же спектакли, концерты, музеи… Так мы лучше узнаем и их, и те культурные достижения, коими так богат их мир. И думаю, что даже если всего несколько волшебников в результате нашей задумки узнает и поймет маглов хоть чуточку лучше — это уже будет победой. И немалой! Гермиона слушала с удивлением и восторгом. Хотя и не существовало никакого официального закона или же указа, запрещающего ведьмам и колдунам посещать мир маглов и общаться с ними, а порой даже заводить семьи, но… Памятуя о Статуте Секретности зачастую волшебники просто опасались этого общения, банально пугаясь, что не совладают с истинной своей природой и невольно нарушат Статут, использовав магию в присутствии маглов. Понять их было можно — нередко на фоне сильных эмоций магия отнюдь не спрашивала разрешения у своего хозяина, чтобы проявить себя. И уж тем более любому, даже хорошо владеющему собой волшебнику, было тяжело удержаться от использования магии больше, чем на пару часов. Гермиона понимала это, но идея показалась ей занятной. Причем занятой настолько, что острый и цепкий ум тут же заработал, пытаясь продумать предложение на предмет огромнейших возможностей, так внезапно открывшихся для нее. И было бы очень интересно заняться этой программой. — Да, но как волшебники будут опознавать друг друга, находясь в толпе маглов? — осторожно спросила она. — Думаю, мы просто будем носить какие-нибудь небольшие знаки отличия, не бросающиеся маглам в глаза, — отмахнулся Шеклболт и продолжил. — И в качестве первого пробного шара: на следующей неделе нам предстоит поистине волшебное действо, назовем его так. Это поездка в оперу! Ковент-Гарден поставил «Валькирию» Вагнера. Гермиона, ты сама убедишься — его музыка просто переполнена волшебством, хотя нет никаких свидетельств, что Вагнер был магом. О… это будет знаменательное событие. Конечно, мы должны будем одеться, как маглы, надеюсь, у тебя есть вечернее платье? — с огоньком в глазах закончил, наконец, министр. Гермиона рассмеялась. «Боже! Официальный экскурс в мир маглов с коллегами-волшебниками, да еще и повод нарядно одеться! Да уж… Не так часто в нашей с Роном жизни случалось нечто подобное». Еще продолжая улыбаться, она кивнула Кингсли и поднялась со стула, понимая, что беседа закончена. А покачнувшись от волнения, заметила, как тот добродушно усмехнулся, наблюдая за ее реакцией. Шеклбот тоже поднялся и направился к двери. Гермиона двинулась следом. — Что ж, тогда встречаемся здесь, и не в наших магических лохмотьях, как называют мантии мои знакомые маглы, в шесть часов вечера в следующую субботу. Надеюсь, твой мистер Уизли присоединится к нам, если, конечно, заслужит это примерным поведением? Хорошего тебе уик-энда, — министр лукаво улыбнулся и попрощался, вежливо открыв для нее дверь. Гермиона уже шагнула за порог, как была остановлена еще одним вопросом. — Кстати, надеюсь, твои родители примут мое приглашение? Для меня будет честью, наконец, встретиться с ними. Посмотрев на министра магии с удивлением и благодарностью, она взяла его за руку и нежно сжала. — Спасибо тебе. Конечно, я передам им… — затем повернулась и вышла из приемной, направляясь домой. К Рону.