Познавая прекрасное

49

Аппарировав прямо к резиденции действующего министра магии, Люциус с Гермионой оказались у самых ворот особняка. Гермиона, привычно ощущая головокружение, так крепко вцепилась в мантию Малфоя, что первое, увиденное ею по прибытии, стали побелевшие костяшки собственных пальцев, которые она так и не могла оторвать от темной ткани. Смутившись, она медленно подняла глаза и встретилась взглядом с Люциусом. Который, убедившись, что с ней все в порядке, вдруг усмехнулся, и на лице его появилась знакомая надменная гримаса. Точно такая, какую видела Гермиона всего несколько недель назад, когда они столкнулись во «Флориш и Блоттс». Преследуемая ощущением, что время вдруг повернулось вспять, Гермиона удивленно уставилась на него, ожидая, что же будет дальше. Несколько секунд они не двигались, а просто внимательно смотрели друг на друга. Но потом губы Малфоя чуть дрогнули в улыбке, которую он тут же согнал с лица и протянул знакомым надменным тоном: — Мисс Грейнджер… Несмотря на вашу реакцию, буду признателен, если вы все-таки отпустите мою мантию. Не хочу, чтобы она измялась. Он использовал почти те же слова, что и тогда, но Гермионе, даже понимающей, что это случилось не так давно, показалось, что на самом деле с тех пор прошло уже много-много лет. Засмеявшись, она прислонилась лбом к груди Люциуса, вот только пальцы тем не менее не убрала. Наоборот, стиснула еще крепче, а потом, глубоко вдохнув его запах, подняла голову и достаточно категорично заявила: — Даже не собираюсь! Ты мой… И я никогда не отпущу тебя. Малфой ничего не ответил, но на губах его снова появилась улыбка, на этот раз очень довольная. Скользнув ладонями Гермионе под плащ, он крепко прижал ее к себе за талию, поглаживая ткань платья кончиками пальцев, и она вдруг ощутила, как откуда-то изнутри словно наполняется покоем, уверенностью в себе и счастьем. — Ты готова? — мягко спросил Люциус. Гермиона кивнула, наконец-то убрала ладошки с его мантии и взяла под руку. Малфой уверенно позвонил в дверной колокольчик. Двери распахнулись, и, бросив друг на друга последний взгляд, они вошли в огромный холл, заполненный толпой ярко одетых людей. Понятно, что все присутствующие мгновенно замолчали и уставились на них. Гермиона с Люциусом, делая вид, что не замечают этого, спокойно сняли верхнюю одежду, отдав плащ и мантию подошедшему слуге. Повинуясь правилам приличия, народ возобновил прерванные разговоры, и теперь на скандальную пару поглядывали лишь искоса, хотя и часто. От столь пристального внимания, а еще от жадного взгляда Люциуса, которым он обжег тело, когда снимал с нее плащ, Гермиона вздрогнула и невольно поежилась. На ее счастье, к ним почти сразу приблизился, оставивший ради этого своих собеседников, Кингсли Шеклболт, который расцеловал Гермиону в обе щеки. — О, дорогая, спасибо, что пришла. Выглядишь сегодня совершенно потрясающе, — после этого он повернулся к Люциусу с гораздо менее теплым, но все же вежливым выражением лица, и протянул ему руку. — Люциус, приветствую тебя. Добро пожаловать. «Как приятно, что, обращаясь к Люциусу, Кингсли использовал имя, а не фамилию…» — поймала себя на мысли Гермиона. Малфой распрямил плечи и, нацепив на лицо свою обычную бесстрастную маску, пожал протянутую ладонь. — Господин министр, — он слегка наклонил подбородок. — Приветствую вас. Облегченно выдохнув, Шеклболт гостеприимно махнул рукой: — Проходите же. Берите бокалы, угощайтесь. Хочу заметить, что, несмотря на приближающуюся осень, в здешнем парке по-прежнему царит роскошное великолепие. Очень… очень рекомендую ознакомиться с ним, — с этими словами он улыбнулся (в основном, конечно же, Гермионе) и отошел. Перед Люциусом и Гермионой тут же возник официант с подносом, уставленным напитками, они взяли себе по бокалу шампанского и потихоньку двинулись в глубину дома. Производящий впечатление особняк в стиле короля Георга и впрямь смотрелся очень элегантно. Осторожно разглядывая гостей, Гермиона обнаружила нескольких малознакомых коллег из Министерства магии, но, к счастью, ни Гарри, ни кого-нибудь из семейства Уизли пока не увидела. Однако она вдруг дотронулась до рукава Люциуса. — Ого… Смотри, по-моему, там стоит мистер Тримблворт! — Хм… надеюсь, наша маленькая шутка не сильно расстроила его… на днях, — с сардонической усмешкой заметил Люциус. — Нет-нет… Думаю, старичок по-прежнему понятия о ней не имеет, так же, как и о наших отношениях, — улыбнулась Гермиона и почувствовала, что рядом кто-то стоит, а обернувшись, увидела… Полумну Лавгуд. Которая, впрочем, как обычно, вид имела весьма загадочный и отстраненный от сует этого бренного мира. Просияв от радости, Гермиона обняла давнишнюю приятельницу. — Луна! Сто лет тебя не видела… Бог мой, ну год то точно! Как твои дела? Честно сказать, так рада с тобой встретиться. — О-о… привет, Гермиона… Я была очень загружена, хотя тоже рада повидаться. Видишь ли, я занималась кое-какими исследованиями, касающихся поведения волшебников и волшебных существ в периоды летнего и зимнего солнцестояния. Очень большой и интересный проект. Интересный и экстраординарный. Не знаю, известно тебе или нет, но именно в эти дни зачато множество детей-волшебников, гораздо больше, чем в любые другие. А я же решила отправиться в Арктику, чтобы исследовать поведение мифических существ под воздействием полярных сияний. Оно действительно меняет их и очень сильно: они начинают вести себя совершенно не характерно, порой даже самые агрессивные вдруг становятся довольно спокойными, почти ручными, — голос Полумны звучал так неспешно и размеренно, будто она убаюкивала кого-то доброй милой сказкой. С вежливым, но слегка недоуменным вниманием слушая Полумну (все-таки зачастую та рассказывала очень интересные, хотя и не совсем понятные вещи), Гермиона не могла не удивляться ее безмятежному спокойствию. «Она ведет себя как ни в чем не бывало... Как будто я не бросила несчастного Рона. Как будто у меня нет скандальных отношений с печально известным Люциусом Малфоем. В доме которого сама Полумна, кстати, томилась в плену не один день и даже не один месяц… — откровенно удивлялась она, не зная, что и делать. — Стоит ли мне представлять их друг другу? Черт! Ну что за глупости?» Однако размышления ее оказались прерваны самой Полумной, которая закончила свой рассказ о путешествии в Арктику, перевела взгляд на Люциуса и совершенно спокойно произнесла: — Добрый вечер, мистер Малфой. Как ваши дела? От неожиданности Гермиона даже вздрогнула и инстинктивно повернулась к Люциусу, очень уж хотелось увидеть его реакцию. Тот сразу же отозвался и сделал это, надо сказать, вполне приветливо: — И вам доброго вечера, мисс Лавгуд. Спасибо, хорошо. А ваши? — Хм… И мои очень неплохо. Кажется, мы не виделись с тех пор, как я была вашей пленницей в Малфой-мэноре… Гермиона невольно напряглась, но слова Луны прозвучали вполне естественно. Таким же тоном мисс Лавгуд могла бы сказать что-то вроде: «Мы не виделись со времен того пикника на пляже». Она заметила, как губы Люциуса дрогнули в намеке на улыбку. — Вы абсолютно правы, — ответил он Полумне. А та, заметив изменившееся лицо Гермионы, пояснила: — Все, что было, это было давно, и я действительно не видела мистера Малфоя все эти годы, — она снова повернулась к Люциусу. — Мне казалось, что вам не нравилось то, что происходило тогда в вашем доме. Я права, мистер Малфой? Просто я чувствовала ваше отвращение к происходящему… а еще страх. За сына и жену. Во внимательном взгляде Люциуса мелькнуло нечто, очень похожее на уважение. — Я поражен вашей проницательностью, мисс Лавгуд. А Луна продолжила с еще более мечтательным выражением лица: — Не сказать, чтоб это приятные воспоминания, но, наверное, то время зачем-то было мне дано, а значит, было полезно… — она снова повернулась к Люциусу: — Надеюсь, Малфой-мэнор смог восстановиться. Некоторое время Люциус продолжал всматриваться в ее лицо, но потом ответил: — Пока не до конца. Но процесс идет. — Это хорошо. У вас замечательный дом. Что ж… Гермиона, мистер Малфой, я должна покинуть вас, до свидания, — Полумна улыбнулась сразу обоим и отошла. Приоткрыв рот от изумления, Гермиона взглянула на Люциуса. Сказать, что поведение приятельницы по отношению к Малфою потрясло ее — означало бы не сказать ничего. Тем более с учетом их весьма сложного общего прошлого, а именно: пребывания Полумны в Малфой-мэноре как пленницы, которое продлилось несколько месяцев. Во взгляде Люциуса тоже мелькнуло крайнее удивление, но потом он повернулся к своей спутнице. — Очень необычная девушка… — Согласна, Луна — необыкновенная! А еще она очень щедра душой. — Да, я заметил. Короткий разговор с Полумной странно взбодрил Гермиону, и она потянула Люциуса дальше. А уже скоро оказалась ошеломлена количеством людей, желающих пообщаться с ним. Волшебники и волшебницы, имеющие отношение к Министерству магии и не имеющие к нему абсолютно никакого отношения, старые и молодые — все они останавливали Люциуса Малфоя чуть ли не на каждом шагу, затевая с ним беседы на самые разнообразные темы. И он вступал в эти беседы, продолжая их легко и непринужденно, чем поражал Гермиону еще сильней, ведь такого Люциуса Малфоя она не знала совершенно. Уже скоро Гермиона даже поймала себя на мысли, что ужасно гордится им, гордится его эрудицией, его умением общаться, в конце концов, его осведомленностью по весьма и весьма широкому кругу вопросов. Они беседовали с главой Департамента магического правопорядка, когда, оглянувшись через плечо, Гермиона увидела Гарри Поттера и обрадовано дернулась. Но тут волшебник, стоящий с ним рядом слегка пошевелился, и широкая улыбка исчезла с ее лица. Возле Гарри стоял Рон. Внутри все заледенело. Увидеть своего бывшего мужчину, находясь рядом с мужчиной сегодняшним, стало самым настоящим испытанием. Не отдавая себе отчета, она инстинктивно прижалась к Люциусу, который, словно почуяв что-то неладное, с любопытством посмотрел на нее, а потом быстро проследил за ее взглядом. Если бы в этот момент Гермиона заинтересовалась выражением его лица, то увидела бы, каким окаменелым и суровым стало вдруг оно, как только Люциус понял, что неподалеку находится Рональд Уизли. Глава департамента продолжал о чем-то оживленно вещать, не заметив, что внимание его собеседников отвлеклось. Гермиона еще раз глянула на Гарри и поняла, что тот поймал ее взгляд: лицо его почти неуловимо напряглось, но потом на нем появилась неловкая улыбка. Собираясь поговорить с ним, Гермиона слегка шевельнула головой, извинилась и двинулась навстречу приятелю, который заметил ее маневр и тоже отошел от Рона. Они встретились где-то на полпути друг к другу и благоразумно укрылись в ближайшей нише. — Гермиона… привет, — довольно тепло поздоровался с подругой Гарри, однако не потянулся поцеловать и обнять ее, как сделал бы это раньше. Заметив сей факт, Гермиона почувствовала, что внутри болезненно кольнуло разочарование. — Привет, Гарри. Как дела? — Хорошо. У меня все в порядке, спасибо. Ты-то как? — Замечательно! — с некоторым преувеличением отозвалась Гермиона, потом слегка заколебалась, но все же задала вопрос: — А… Джинни тоже здесь? На лице начавшего озираться Гарри мелькнуло опасение, но он достаточно быстро взял себя в руки. — Да, конечно… Она где-то здесь, — и неискренно добавил: — Джинни будет рада видеть тебя. Мысленная усмешка Гермионы была невеселой. Между старыми друзьями явно ощущалась тягостная неловкость. — Как дела на работе? — наконец спросила Гермиона, чтобы спросить хоть что-нибудь. — О, прекрасно... А у тебя? — Отлично, — энтузиазм Гермионы зашкаливал. — Мы с тобой совсем перестали видеться… даже в министерстве… — Да как-то… повода нет… — Это точно… — между ними снова воцарилась тишина, и, чтобы прервать ее, Гермиона быстро заговорила: — Гарри… но ты всегда можешь зайти ко мне, если захочешь. И я тоже… всегда найду для тебя время. Правда! Ты же и сам знаешь об этом. Тот опустил голову. — Конечно знаю… Просто… — он поднял глаза и с внезапной решимостью в голосе произнес: — Я зайду, Гермиона. Обязательно зайду! Как насчет встречи на следующей неделе? Посидим где-нибудь, выпьем кофе... — С удовольствием, — обрадовано улыбнулась Гермиона, которую охватило чувство огромного облегчения. В этот же миг она ощутила не только чье-то прикосновение к руке, но и знакомый аромат — это к ним подошел Люциус, увидев которого улыбаться Гарри сразу же перестал. — Добрый вечер, Поттер… Почувствовав в горле какой-то комок, Гермиона с трудом сглотнула. В растягивающем слова голосе Малфоя звучало сейчас столько высокомерия, что казалось, время повернуло вспять, и она снова, будучи школьницей-второкурсницей Хогвартса, очутилась в магазине «Флориш и Блоттс». — Здравствуй, Люциус. Услышав, как мальчишка назвал его просто по имени, Малфой не удержался и приподнял брови в надменном удивлении. Да что Малфой… даже Гермиона не смогла сдержать улыбки. «Гарри всегда был чертовски сообразителен на предмет того, как можно вывести из себя высокомерных слизеринцев…» Но тем не менее она понимала, что со стороны приятеля это не только готовность принять вызов и сознательно задеть Люциуса, нет… Этим обращением по имени Гарри в какой-то степени давал Малфою шанс начать общаться более коротко, нежели раньше. И, поняв его задумку, Гермиона невольно почувствовала искреннюю благодарность к старому другу. Гарри же тем временем продолжил: — Я слышал, ты вернулся в попечительский совет госпиталя «Святого Мунго»… — Надо же… как быстро распространяются новости. — Не думаешь, что им нужен лишь солидный спонсор? Видать, совсем без денег сидят… — Хм… Судя по тому, что меня попросили принять участие в работе совета попечителей, им нужен не только спонсор. — Ох, ну да! Уверен, что твой богатый опыт по работе в самых разных попечительских советах будет использован ими с огромной благодарностью, — не удержался от сарказма Гарри, и Гермиона, четко осознав, что это угрожает шаткому перемирию, быстро вмешалась в разговор. — Здесь так душно, Люциус… Проводи меня на воздух, будь добр. Может, воспользуемся предложением Кингсли и познакомимся со здешним парком, пока еще не слишком темно? Гарри, было очень приятно повидаться с тобой, — она посмотрела приятелю в лицо и произнесла, чуть подчеркивая слова: — До следующей недели. Не забудь, мы собирались выпить кофе. Я пришлю тебе сову. Тому оставалось лишь кивнуть, и Гермиона тут же потянула Люциуса за собой. Уже направляясь к огромным дверям, ведущим в парк особняка, она поняла, что вот-вот они окажутся совсем неподалеку от Рональда, который, казалось, до сих пор не заметил их. «Да слава Богу и слава всегдашней невнимательности Рона!» — подумала Гермиона и быстро свернула направо, опустив голову и глядя только себе под ноги. Что собственно и заставило ее почти врезаться в какую-то попавшуюся на пути ведьму, одетую в свободную ярко оранжевую мантию. — Ой, простите, пожалуйста, — виновато пролепетала Гермиона. — Ну надо же… Какие люди! — раздался в ответ хорошо знакомый голос. Подняв глаза, Гермиона поняла, что столкнулась не с кем-нибудь, а с самой Молли Уизли, которая смотрела на них с Люциусом взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. Казалось, весь мир замер и выцвел, превратившись в черно-белую картинку. Уставившись друг на друга, обе женщины молчали целую вечность, пока Гермиона не смогла наконец выдавить из себя: — Добрый вечер, миссис Уизли… Она даже не успела подумать о предполагаемой реакции Молли, как та взглянула на спутника Гермионы, и лицо ее исказила гримаса откровенной ненависти. Молодой волшебнице вдруг стало страшно: ей показалось, что Молли вот-вот вытащит волшебную палочку и проклянет Люциуса на месте. Однако Молли лишь продолжала смотреть на него, по-прежнему не произнося ни слова, и только тугая пружина напряженности словно сжимала воздух вокруг их фигур. Потом она вдруг шагнула ближе и с яростью в голосе (от которой сердце Гермионы забилось в самом горле, словно бешеное) произнесла: — Как вы посмели показаться на этом приеме? Зная, что здесь будем мы? Зная, что здесь будет мой сын? — она перевела взгляд на Люциуса. — Как ты посмел показаться здесь, зная, что эта… эта мерзавка бросила его ради тебя?! Презрение, сверкающее в глазах Молли, стегнуло Гермиону кнутом, заставляя зажмуриться. Она покачнулась и ухватилась за Люциуса крепче. — Миссис Узли… Мне очень жаль, что все так вышло, — с ее губ слетел лишь еле слышный шепот. Но лицо Молли ожесточилось еще сильней, на секунду Гермионе показалось, что та готова ударить ее. «И, может быть, я даже заслуживаю этого…» Но нет! Миссис Уизли только подошла ближе и проговорила, теперь уже обращаясь напрямую к Гермионе: — Ты… сломала ему жизнь. После всего, что вас связывало… после всего, что вы пережили вместе… всего, что мы сделали для тебя… Как ты могла? — она покачала головой. — Как ты могла… спутаться с… Люциусом Малфоем? — теперь презрение ее взгляда обдало Люциуса. — С человеком, который лично причинил нашей семье зло… Ты… Твой поступок убил нас, Гермиона! — Молли, не надо, дорогая… Не сейчас… За ее спиной раздался спокойный мягкий голос, и, подняв глаза, Гермиона увидела мистера Уизли, положившего руку на плечо жены. Он коротко посмотрел на них с Малфоем и пробормотал сдержанное приветствие: — Гермиона… Люциус… За что тут же оказался награжден гневным взором супруги, обернувшейся на него. Артур Уизли вздохнул и едва заметно закатил глаза к потолку. Его присутствие взбодрило Гермиону и даже немного тронуло. А еще больше тронуло то, что Люциус ответил на приветствие Артура Уизли. Он слегка наклонил голову и спокойно бросил: — Миссис Уизли. Артур, — и больше ничего. Но даже этот простой обмен репликами слегка рассеял ту напряженную атмосферу, что сгустилась вокруг них, словно черная туча. Гермиона попробовала еще раз: — Молли, Артур. Постарайтесь понять меня… Жизнь не стоит на одном месте, и мы должны двигаться дальше. Когда-нибудь… Я очень надеюсь, что вы сможете, если не понять и простить, то хотя бы попытаться… И, поверьте, я никогда не забуду всего, что вы сделали для меня. Молли резко подняла руку. — Замолчи. Я больше не хочу тебя видеть. Никогда! — в ее глазах блеснули слезы. Чувствуя, что и сама вот-вот расплачется, Гермиона резко вздохнула и поняла, что Люциус за талию тянет ее прочь. — Гермиона… пойдем, дорогая, тебе нужно на воздух. Искусно лавируя в толпе, Малфой быстро вывел ее наружу и потянул в уединенный уголок парка, расположенный на нижней террасе. Там он усадил свою расстроенную спутницу на длинную каменную скамейку, присел рядом и осторожно взял в ладони обе маленькие ручки. Чтобы прогнать то и дело набегающие слезы, Гермиона несколько раз глубоко вздохнула и подняла лицо вверх. Она молчала. И Люциус, словно чувствуя ее нежелание говорить, тоже не произносил ни слова. — Что ж, в конце концов, все прошло не так уж и плохо… Правда? — наконец выдавила из себя Гермиона, но в голосе ее предательски слышался горький сарказм. — Да. Могло быть и хуже, — честно признал Люциус. Гермиона испуганно посмотрела на него. — Молли так обижена… так разочарована во мне, — она качнула головой, будто не веря в то, что отношения между ней и матерью Рона претерпели столь катастрофические изменения. — Понимаешь, она… раньше она была для меня как вторая мать. И я действительно провела в их доме много счастливых лет. Они все были мне очень близкими людьми. И, наверное, она надеялась, что когда-нибудь… — «Что» когда-нибудь? — Ну… что я стану матерью ее внуков… а теперь… Люциус промолчал. Гермиона знала, что упоминать о детях не стоило, он в любом случае не будет обсуждать с ней это здесь и сейчас. Почувствовав вдруг ужасную неловкость, она напряглась. — Милая, может, я принесу тебе чего-нибудь выпить? — мягко поинтересовался Малфой. — Нет. Спасибо… — она немного помолчала, но затем продолжила: — Думаю, ваше с Артуром взаимное приветствие разозлит миссис Уизли еще сильней. Жаль его, бедолагу. Я имею в виду… что сегодня вы оба вели себя на редкость цивилизованно. Прям хоть садись и мирись за бутылкой. Гермиона снова иронически хохотнула. На что Люциус, тихонько вздохнув, отозвался: — Дорогая, думаю, стоит вспомнить твою же фразу, сказанную когда-то мне: «Все наладится, вот увидишь. Я верю в это. Все обязательно наладится». Гермиона повернулась к нему почти с яростью. — Конечно! Да, я знаю… И справлюсь с этим. Просто… сейчас мне больно, Люциус. Очень больно! Понимаешь? — облокотившись о колени, она спрятала лицо в ладонях. Не зная, как помочь ей справиться с накалом эмоций, тот ничего не ответил. А Гермиона резко поднялась со скамейки. — Пойду, схожу в дамскую комнату, — пробормотала она и быстро направилась к дому. По дороге с ней, конечно же, пытались заговорить какие-то знакомые, и она, кивая на ходу, даже что-то отвечала, но не останавливалась, пока не оказалась в прохладном женском туалете, богато отделанным мрамором и позолотой. Гермиона быстро шмыгнула в ближайшую кабинку и закрыла за собой дверь. Там, расположившись на закрытой крышке унитаза, она просидела довольно долго, пытаясь хоть как-то успокоиться, и наконец глубоко вздохнула. «Да твою ж мать! Сегодня замечательный вечер, и я — в красивом платье, с шикарным ожерельем, надетым на меня любимым мужчиной, пришла на вечеринку, которую давно ждала. Пришла с любимым человеком, впервые появившись с ним как пара. Как долго я собираюсь оглядываться назад и выяснять, а не бомбит ли кого-нибудь от этого скандального факта? Да плевать мне на всех, кому это не нравится! — она вдруг подумала, что до сих пор не видела Джинни. — О-о… По всей видимости, Джинни будет следующей, кто сочтет своим долгом высказать мне свое «фи». Хм… Ну что ж: пожалуйста!» Гермиона поднялась и решительно вышла из кабины. Она уже стояла у раковины и наслаждалась прохладными потоками воды, что текли по рукам, когда из кабинки прямо позади нее вышла молодая ведьма. Предчувствия не обманули — это была Джинни Уизли. Ничуть не удивленная внешне, Джинни подошла к соседней раковине и начала мыть руки. Не поднимая глаз на Гермиону, она спокойно, но достаточно сухо бросила: — Привет. Та облегченно выдохнула, когда не услышала в свой адрес откровенного хамства, и негромко поприветствовала несостоявшуюся родственницу в ответ: — Здравствуй, Джинни, — потом немного помолчала и добавила: — Я очень рада видеть тебя. Джинни вздохнула, встречаясь с ней глазами в зеркале. — Знаешь, Миона, признаться честно, мне трудно сказать то же самое тебе. — Я понимаю, — тихо отозвалась Гермиона, которая, несмотря ни на что, была рада услышать, что Джинни назвала ее уменьшительной формой имени. — Как у тебя дела? — А как у меня могут быть дела, если мне приходится постоянно утешать и поддерживать чуть ли не половину своей семьи? Родители только что поспешно уехали отсюда. По всей видимости, сбежали, чтобы не видеть ни тебя, ни… его! — она все еще мыла руки и обращалась к зеркальному отражению Гермионы, а когда закончила, то обернулась и произнесла странно спокойным, абсолютно лишенным эмоций тоном: — Какое красивое ожерелье… И очень дорогое. Это он подарил тебе? На Гермиону вдруг обрушилось ощущение неловкости и вины. — Не сказать, чтоб подарил, — смущенно пробормотала она. — Просто… предложил надеть на сегодняшнюю вечеринку… — Понятно. И в платье, как я погляжу, ты сегодня том же самом, в котором была в театре. Кстати, Рон утверждает, что в тот вечер ты виделась там с Малфоем, — Джинни сделала паузу, внимательно взглянув Гермионе в лицо. — Он почти уверен, что именно тогда у вас все и началось. Джинни нахмурилась и холодно осмотрела фигуру Гермионы с головы до ног. — Тебе не кажется, что надеть сегодня вечером это платье было несколько некорректным? Зная, что здесь будет Рон… — ее голос сочился сарказмом, заставившим Гермиону зажмуриться. — Помнишь ту ночь, когда ты ушла от него? Ты еще пришла к нам, и Гарри спросил, не к Драко ли Малфою ты уходишь… Помню, ты так странно отреагировала тогда на его вопрос, — цинично и одновременно горько улыбнувшись, Джинни сделала многозначительную паузу, но потом все же закончила: — Теперь я понимаю, почему… И Гермиона не выдержала. Она распрямила плечи и повернулась к Джинни. — Послушай, Джинни. Я знаю, что ты любишь Гарри. Очень любишь. И тебе известно, что это такое, когда нуждаешься в ком-то так сильно, что жизнь без него почти невозможна, она будто не нужна. Потому что этот человек каким-то невероятным образом стал словно бы частичкой тебя самой. И только когда вы вместе, ты ощущаешь себя целостным существом. А когда расстаешься, думаешь лишь об одном — о том, чтобы снова оказаться рядом… Именно это я и чувствую по отношению к Люциусу. Знаю, трудно поверить, но что ж поделать… Это так. И мне кажется, он тоже чувствует что-то очень похожее… Попытайся понять это, Джинни! — с каждой фразой Гермиона говорила все уверенней и уверенней, а потом вдруг потянулась и порывисто обняла подругу. Джинни опешила от удивления, но не остановила ее. И Гермиона продолжила: — Мне безумно жаль, но все, о чем сказала, я не чувствовала по отношению к Рону… Там было другое… И поэтому я не могла больше оставаться с ним. Прости, он твой брат, ты страдаешь его страданиями. И мне ужасно стыдно и жалко, что все так вышло и что ему больно сейчас. И ему, и тебе, и всей твоей семье. Но я больше не могла жить во лжи! Они уставились друг другу в глаза. Но потом Джинни опустила голову и глубоко вздохнула. Девушки молчали, казалось, уже очень и очень долго, когда расстроенная Гермиона начала медленно опускать руки. И вдруг произошло неожиданное: Джинни схватила подругу за кисть, коротко сжала ее и, развернувшись, стремительно вышла из дамской комнаты. Чтобы прийти в себя, Гермионе понадобилось несколько минут, но, что ни говори, дышать стало намного легче. Через пару минут она уже открыла дверь и направилась обратно в парк, к ожидавшему там Люциусу. Уставившись в темноту ночи, он все еще сидел на каменной скамье, когда Гермиона опустилась рядом и взяла его за руку. — Извини, что сорвалась. Просто… не ожидала, что будет так трудно. Кажется, сегодня вечером мое прошлое возвращается снова и снова и никак не хочет отпускать меня, — она повернулась к Малфою и смущенно улыбнулась. — Я ждала чего-то подобного, конечно, но все равно эмоций получилось несколько больше. Теперь все в порядке, мне лучше. Так что… если хочешь, мы можем вернуться в дом, и ты даже сможешь заставить меня что-нибудь выпить. Как тебе эта идея? Гермиона потянулась, чтобы легонько поцеловать его в губы, но он ответил ей более жадно, более страстно, тут же опускаясь поцелуями к шее. — Прекрасна… Как же ты прекрасна… — глухо прошептал Люциус, ладони которого уже блуждали по шелковой ткани платья. Вот одна из них коснулась груди и замерла, коснувшись соска. Гермиона отстранилась и со стоном запрокинула голову назад. — Не здесь, Люциус… Нас могут увидеть. — Да и к дракклам всех, — он продолжал мучить ее. Чувствуя, как сознание начинает туманиться, Гермиона нашла в себе силы возразить: — Нет-нет… Остановись, Люциус. Не сейчас. В ответ тот тихонько прикусил кожу там, где шея переходит в ключицу. Гермиона резко втянула в себя воздух, и ее маленькая ручка невольно спустилась с груди Малфоя на его живот. А потом медленно сползла ниже… Еще ниже… Опьяняющую их тишину нарушили несколько громких хлопков в ладоши, вдруг раздавшихся совсем рядом. Оба, и Люциус и Гермиона, сразу же отпрянули друг от друга, удивленно озираясь вокруг. — О-о-о… Не останавливайтесь, друзья мои, прошу вас… — из темноты послышался насмешливый и явно нетрезвый голос. — Я как раз… только собрался насладиться тем… великолепным шоу, что вы ус-с-троили… Гермиона пристально вгляделась в приближающуюся из мрака фигуру и узнала в ней… Рона Уизли.