Познавая прекрасное

46

Она уже почти засыпала, уютно устроившись в объятиях Люциуса, когда ее вдруг заставило нахмуриться тщательно отгоняемое беспокойство на предмет визита Драко следующим вечером. «Хорошо… Предположим, я убедила его, и Драко все-таки появиться… Но как он будет вести себя — с Люциусом и со мной? И не закончится ли эта встреча еще бОльшим конфликтом, в который я невольно вовлеку отца и сына Малфоев?» Понятия не имея, на чем Люциус с Драко расстались в последнюю встречу, она могла лишь догадываться, что закончили они отнюдь не дружелюбными репликами в адрес друг друга. От страха, что из-за ее поступка ссора может усугубиться еще сильней, сердце болезненно сжалось. «И что, спрашивается, теперь делать? Идти на попятную уже поздно… да и глупо». Спокойное и размеренное дыхание Люциуса, лежащего рядом, сообщило ей о том, что тот уснул. «Господи, как же хорошо, что хотя бы он не опасается встречи с Драко», — Гермиона невольно улыбнулась и, прижавшись к теплому крупному телу, постаралась расслабиться и тоже заснуть. Следующее утро встретило их знакомым звуком скучного английского дождя, барабанящего по подоконникам, и какое-то время Гермиона расслабленно прислушивалась к успокаивающему стуку, сожалея, что из теплой постели все же придется выбраться. Повернувшись на бок, она открыла глаза и сразу же столкнулась взглядом с уже проснувшимся Люциусом. Тот тоже лежал на боку и пристально разглядывал ее, не произнося ни слова. Улыбнувшись, Гермиона протянула руку и убрала с его лица упавшую прядку, но маленькая ладошка тут же оказалась перехваченной Малфоем, который прижал ее к своему рту. Гермиона зевнула. — Доброе утро… Не знаешь, который час? — Доброе. Около семи. С ее губ слетел жалобный стон: времени разлеживаться, как назло, не было. «Ну почему всегда, когда хочется поваляться в постели, обязательно нужно подниматься и тащиться куда-нибудь?» Она вдруг вспомнила о том, что должно произойти этим вечером. — Сегодня к нам на ужин придет Драко… — Милая, это ты думаешь, что придет. Гермиона чуть-чуть нахмурилась. — Конечно думаю. Кто-то же из двоих должен быть оптимистом. Тем более что он не сказал мне «нет». — Просто ты не знаешь моего сына. — Да правда что ли? Люциус, я тебя умоляю… Ты, кажется, забыл, что я прожила семь лет в непосредственной близости к твоему сыночку. Перевернувшись на спину, Малфой уставился в купол балдахина. — Знаешь… мне теперь так стыдно, что он изводил тебя в школе. Слегка поморщившись, она вздохнула. — Не забивай себе голову бесплодными сожалениями. Независимо от того, какое влияние ты на него оказывал, он рос очень неглупым мальчишкой. И многое мог разложить себе по полочкам и сам. Если б захотел… В конечном счете, наши поступки — это только наши поступки, и не стоит перекладывать ответственность за них на кого-то другого. Нужно уметь отвечать за все самому. Драко, прежде всего, был тем, кем хотел быть, — Гермиона глянула на Малфоя. — Надо сказать, наши с тобой отношения тоже не отличались простотой: долгие годы я абсолютно искренне презирала тебя, а ты… не менее искренне презирал меня. Возразить ей что-то Люциусу было тяжело, и он потер глаза костяшками согнутых пальцев, будто прогоняя видения неприятного прошлого. Почувствовав его состояние, Гермиона приподнялась на локте и мягко улыбнулась. — Эй… Думаю, мы с тобой сумели преодолеть прошлый негатив по отношению друг к другу… — она наклонилась и коснулась губами его рта. Поначалу легко, неторопливо, с каждым мгновением все больше углубляя и усиливая поцелуй. Уже совсем скоро страстное вожделение, как это случалось всегда, захватило их обоих, и Гермиона оказалась перевернутой на спину. И уже Люциус нависал над ней, прижимаясь к бедру пахом и демонстрируя явное желание близости. Обжигающие поцелуи, которыми он покрывал ее шею, заставили Гермиону задрожать от нетерпения. Она потянула его на себя: — Не медли, милый, пожалуйста… Ну же! Не нуждающийся в приглашениях Малфой зажмурился и слегка качнул головой, погружаясь в нее одним мощным глубоким толчком. С удовлетворенным стоном Гермиона выгнулась на кровати. Мысли путались, но одну она разобрать все же смогла: «Я обожаю… когда он входит в меня…» Обняв лицо обеими ладонями, Люциус заставил ее повернуть голову так, чтобы встретиться глазами. Он размеренно двигался, погружаясь во влагалище снова и снова, как можно глубже, и не сводил с Гермионы горящего взгляда. А потом вдруг наклонился, чтобы впиться в рот жестким властным поцелуем, и, оторвавшись, прошептал: — Ты права, мы презирали друг друга… И я презирал тебя, маленькая грязнокровка, и презирал все, во что ты верила, за что боролась, — чувственный шепот напоминал сейчас шипение змеи. Это, а еще каждый толчок, искусно задевающий клитор, вот-вот должны были подвести Гермиону, словно уже горящую в огне, к самому краю. Начав двигаться быстрее, Люциус продолжил: — Но все это в прошлом, ведьма. Видишь, что ты со мной сделала? Ты изменила меня. Разрушила стены, за которыми я прятался столько лет. Стала тем единственным, что мне нужно. Черт возьми… единственным! В его последнем выкрике слышалась почти что злость, а толчки стали стремительными и хаотичными. Еще несколько мгновений, и, дергаясь в конвульсиях, оба рухнули в желанный оргазм. Рухнули, как в бездонную пропасть, крепко цепляясь один за другого. И словно страшась разорвать объятия. Наконец, тяжело дышащий Люциус упал на нее, и Гермиона крепко прижала его к себе, продолжая машинально гладить спину. Ее дыхание тоже было рваным, но выговорить все же удалось: — Все хорошо… все… очень хорошо… И вечером тоже все пройдет нормально. Я обещаю тебе. Слегка повернув голову, Малфой нежно поцеловал ее в шею и откатился в сторону. На что Гермиона невольно застонала — настолько же сильно она ненавидела момент расставания с ним, насколько обожала тот миг, когда они сливались в единое целое. Мрачно подумав о том, что впереди снова ожидает длиннющий рабочий день без Люциуса, Гермиона поднялась и, стараясь не глядеть на него, поспешила в ванную. Поспешно завтракая и собираясь на работу, больше этим утром они практически не разговаривали. На прощание она еще раз жадно припала к его губами и быстро нырнула в камин. Время в Министерстве магии тянулось мучительно медленно, хотя в середине дня Гермиона и заметила с облегчением, что пристальное внимание коллег, преследующее ее со дня слушания, наконец-то несколько ослабло. И это было замечательно! Не только для нее, но и для них с Люциусом обоих. «Как знать, быть может, народу скоро надоест о нас сплетничать? И они смирятся с нашими отношениями, как с данностью?» — ей вдруг показалось, что даже стрелки часов стали двигаться чуточку быстрее, дурные опасения потихоньку испарились, и в душе неожиданно появилась уверенность, что встреча с Драко тоже не принесет им ничего дурного. Незадолго до пяти вечера она навела на рабочем столе порядок и вышла в приемную, где, как обычно, сидела Присцилла. Секретарша тут же подняла голову. — Мисс Грейнджер, а я как раз собиралась зайти. Тут от министра принесли приглашения. Для вас тоже есть, — она вручила Гермионе тисненую открытку из твердого картона, которую та сразу же и прочла. Открытка представляла собой приглашение на прием, устраиваемый Кингсли Шеклболтом по поводу годовщины его официального вступления в должность министра магии. Прием был назначен на ближайшую пятницу, а приглашение предполагало, что мисс Грейнджер посетит его в паре с неуказанным спутником. Гермиона удивленно посмотрела на Присциллу. — И что означает это самое «со спутником»? Здесь специально написано обезличенно? Та недоуменно пожала плечами. — Обычно так делают, когда оставляют выбор спутника на усмотрение приглашенного. Но если сомневаетесь в чем-то, лучше уточнить у министра лично. Гермиона улыбнулась. С тех пор как она ненароком посвятила Присциллу в подробности своих отношений с Люциусом Малфоем, девушка начала вести себя более открыто и приветливо. Да и общаться с ней стало намного проще. — А уже известно, кого пригласили еще? — Точно знаю, что приглашены мистер Поттер и мисс Уизли, — Присцилла немного помедлила, но потом продолжила, немного смущенно взглянув на Гермиону. — Думаю, и мистер Уизли тоже приглашен. — Рон? — Да. И, возможно, еще мистер и миссис Артур Уизли. Сердце Гермионы ухнуло куда-то в пятки. Нет! Конечно же, ужасно хотелось пойти с Люциусом на какой-нибудь прием, вместе, как пара, но… мысль о том, что там окажется не только Рон, но и его семья, сводила это желание практически на нет. Она машинально сунула приглашение в карман. «Не сегодня... Этим вечером мне и так есть, из-за чего беспокоиться. И вообще — пора домой!» Торопливо попрощавшись с Присциллой, волшебница спустилась в атриум, где шум расходящейся по домам толпы лишь заставил ускорить шаг и быстрее оказаться в камине. Попав в мэнор, она увидела, что Люциус уже дома, и еще сразу же заметила, насколько он напряжен — напряжен так, как давно уже не был. Крепко обняв его, она чмокнула вкусно пахнущую щеку и прошла на кухню, чтобы посмотреть, как идут дела у Тибби. Дела у домовихи шли, как всегда, прекрасно, помощи ей не требовалось, и Гермионе ничего не оставалось, как вернуться в гостиную к Люциусу, по-прежнему сидящему на диване с бокалом виски в руке. — Как прошел твой день? — преувеличенно весело поинтересовалась она, усаживаясь рядом. — Неплохо… — рассеянно пробормотал Малфой, приканчивая одним глотком бокал и сразу же поднимаясь, чтобы налить следующий. В ее взгляде мелькнула тревога, но Гермиона решила не нервировать его упреками. Наоборот, даже на некоторое время примостилась рядышком, глядя на пляшущие языки каминного пламени, хотя и не знала, что сказать и нужно ли говорить ему сейчас хоть что-нибудь. Потом тряхнула головой и поднялась с дивана. — Пойду. Надо проверить, все ли готово в столовой. Казалось, погруженный в собственные мысли Малфой даже не заметил, что она уходит. Войдя в столовую, Гермиона окинула ее внимательным взором хозяйки: все было в идеальном порядке. Она чуть придвинула один к другому три стула на ближайшем конце стола, взмахнула палочкой, занавешивая большие окна, и зажгла несколько светильников. Большая и почти пустая комната теперь казалась меньше и уютней. Довольная делом своих рук, Гермиона еще раз прошла на кухню, чтобы снова убедиться, что Тибби все так же не нуждается в помощи, и, превозмогая желание вернуться к Люциусу, поднялась в спальню. — Ему лучше побыть сейчас одному… И без меня в том числе… — твердила она самой себе, словно какую-то мантру, переодеваясь в довольно скромное платье и накидывая сверху светло-розовый кардиган. А закончив, взглянула в зеркало и глубоко вздохнула: в животе порхали бабочки, но не от радости… на этот раз они вызывали лишь ощущение легкой тошноты. Без четверти восемь она решила спуститься вниз и прошла в гостиную. Заметив, что движения Люциуса стали слегка замедленными, Гермиона перевела взгляд на бутылку с виски. Уровень в той существенно снизился. Она посмотрела на Малфоя еще раз, уже внимательней, но, к счастью, не обнаружила больше ничего, что могло бы вызвать тревогу. С губ слетел еле слышный облегченный вздох. Молча села рядом. Потянулись тягостные минуты ожидания. Скоро старинные часы, стоящие в холле, пробили восемь. Никаких изменений не происходило. Замерев на месте, Гермиона, казалось, слышала каждую секунду, которую отсчитывали изящные часики, стоящие неподалеку на каминной полке. Сказать по правде, она ужасно боялась повернуть голову и посмотреть на Люциуса. На по-прежнему молчащего и упорно не произносящего ни слова Люциуса. Было ужасно неловко и… жалко его. Но она тоже молчала, понимая, что, заговорив, сделает только хуже. А время все шло и шло. Четверть девятого. Половина девятого. Без пятнадцати девять Гермиона не выдержала и, поднявшись, быстро прошла на кухню. Сидящая возле плиты Тибби подняла на нее расстроенные глаза. Она все понимала, эта маленькая домовиха. Сглотнув, чтобы чуточку успокоиться, Гермиона тихо проговорила: — По-видимому, мастер Драко… немного задерживается. Скажи, ты сможешь еще какое-то время подержать блюда горячими? Большие уши захлопали, почти доставая до щек, — это Тибби энергично закивала ей с мягкой утешительной улыбкой. — Конечно, мисс Гермиона. Вернувшись в гостиную, она вдруг поняла, что не может снова усесться на диван, а потому начала медленно кружить по комнате, делая вид, что рассматривает какие-то безделушки. Ровно в девять тишину нарушил голос Малфоя. — Я же говорил тебе, что он не придет! Это внезапное заявление потрясло Гермиону, которая прекратила ходить и медленно повернулась к нему. — Погоди дергаться. Еще есть время. Мы не уточняли, во сколько конкретно он должен прийти. — Он вообще не придет! А я был дураком, когда подумал, что это, в принципе, возможно, — Люциус поднялся и быстро направился к двери, собираясь зайти в свой кабинет. — Люциус! Ничего не ответив, он вышел из гостиной и с силой хлопнул дверью кабинета, закрывая ее за собой. Разочарование тем, как ведут себя этим вечером оба Малфоя, оказалось настолько велико, что Гермиона не выдержала и застонала. Жуткая обида, смешанная с досадой на саму себя, заставили ее практически рухнуть на опустевший диван. Часы продолжали равнодушно отсчитывать время. В половине десятого, уже потеряв всякую надежду на приход Драко, она глубоко вздохнула и, обхватив голову ладонями, вцепилась в волосы. Настроение было отвратительным. «Что ж… Я пыталась. Попробовала и потерпела неудачу. Беда в том, что своей попыткой невольно подлила масла в огонь, и теперь ситуация стала еще хуже... И что, спрашивается, делать дальше?» Расстроенная донельзя, она направилась на кухню, чтобы попросить Тибби убрать приготовленную еду в холодильник — ведь сегодня они с Люциусом наверняка ужинать уже не будут. Но лишь стоило ей оказаться в холле и свернуть в сторону кухни, как до ушей долетел негромкий, но отчетливый звук. Кто-то постучал во входную дверь дома. Гермиона замерла, затем сделала к ней пару шагов, но остановилась и бросилась к кабинету. — Люциус… — осторожно позвала она. — Там кто-то пришел. Думаю, будет лучше, если откроешь ты сам. Малфой долго не отвечал, и Гермиона уже начала паниковать, опасаясь, что постучавшийся не дождется и просто уйдет. Но, к счастью, раздался еще один стук, на этот раз даже немного громче, чем первый. Обрадованная Гермиона почти закричала: — Люциус! Да откликнись же, наконец! Дверь кабинета распахнулась. Несколько мгновений Малфой молча смотрел на нее сверху вниз, и выражение его лица было совершенно нечитаемо. Гермиона робко улыбнулась, на что он глубоко вздохнул и направился к входной двери. Чуточку помедлил, но потом выпрямился во весь рост и открыл ее. Снаружи стоял Драко. По-прежнему не произнося ни слова, Люциус возвышался в дверном проеме, словно раздумывая — пускать или не пускать сына в дом. Почувствовав, что пахнет скандалом, Гермиона тут же двинулась к ним, радуясь, что звук шагов по дубовой древесине пола поможет заглушить грохот ее сердца, которое колотилось, словно сумасшедшее. И именно он (этот самый звук шагов), казалось, помог Люциусу прийти в себя. Он слегка повернул голову, чтобы посмотреть на нее, а потом медленно отступил в сторону, приглашающе распахнув для Драко дверь. Не глядя на отца, тот вошел внутрь, и первым человеком, с которым он столкнулся взглядом, как ни странно, оказалась Гермиона, стоявшая прямо перед ним. Чтобы хоть как-то развеять неловкость, повисшую в воздухе, она заговорила первой: — Привет, Драко. Ничего не ответив, парень едва уловимо кивнул, что с натяжкой можно было принять за приветствие, и снял с себя мантию. Гермиона тут же приблизилась, чтобы забрать ее у него, и натолкнулась на удивленный таким почтительным отношением взгляд. Мантию, однако, ей все же отдал. Наблюдая за развернувшимся на его глазах действом, Люциус недовольно нахмурился, но, увидев более чем выразительные глаза Гермионы, устремленные на него, тут же сменил выражение лица. — Ты опоздал, — голос его, тем не менее, дышал холодом. С демонстративной усмешкой, Драко повернулся к отцу. Как же знакома была Гермионе эта ухмылочка! И как же хорошо она теперь понимала, что Драко использует ее в эти минуты исключительно как самооборону. — Ну-у… Я, собственно, и поверить до сих пор не могу, что вообще пришел. — Если ты собираешься и дальше вести себя подобным образом, то можешь уйти отсюда сию же секунду. Видеть такую напряженность в отношениях отца и сына было для нее невыносимо. И уж точно Гермиона не хотела упускать возможности проговорить с Драко какие-то сложные моменты, особенно теперь, когда он все-таки собрался с духом и смог появиться в Малфой-мэноре. Поэтому быстро шагнула вперед. — Драко, спасибо, что откликнулся на мою просьбу. Я… понимаю, как тяжело тебе дался этот шаг. Поверь. Заканчивая фразу, она вдруг обнаружила, что гневно раздувающий ноздри Люциус уже стоит совсем рядом, и потому снова весьма выразительно (а точнее, чуть ли не зверски) посмотрела на него, прежде чем закончить: — Ну ладно, оставлю вас одних. Думаю, можно пройти прямо в столовую. А я схожу на кухню и предупрежу Тибби, что Драко уже пришел и мы готовы ужинать. Молясь про себя, чтобы к ее приходу Малфои снова не сцепились в словесном поединке, Гермиона быстро удалилась. Надежда на то, что вечер пройдет мирно, по правде говоря, таяла прямо на глазах. — Тибби, мастер Драко наконец-то пришел, — поспешно затараторила она, попав на кухню. — Давай я помогу тебе подготовить блюда. Надеюсь, еще ничего не испортилось и у нас все получится. Выглядевшая пораженной известием о приходе молодого хозяина служанка сразу же начала хлопотать. Она позволила Гермионе заклинанием подогреть луковый суп, а сама занялась приготовлением для него гренок с сыром. И уже совсем скоро миски с аппетитным булькающим варевом были готовы к подаче. Гермиона же поспешила в столовую, где с облегчением обнаружила целых и невредимых Малфоев, которые сидели мирно, хотя и молча. Расставив суп на столе, Тибби тихо исчезла, и долгожданный ужин начался. Прошло приблизительно пять минут, и Гермиону начала по-настоящему угнетать царящая за столом напряженная и даже какая-то тягостная тишина. Оба Малфоя, что отец что сын, упорно не смотрели друг на друга и не произносили ни слова, поедая суп в полнейшем молчании. В конце концов Гермиона не выдержала и обратилась к Драко: — Как тебе работается в Гринготтсе? — неожиданно выпалила она, неестественно высоким и чуть писклявым голосом. Реакцией на ее фразу послужили два изумленных взгляда, брошенных Малфоями на нарушительницу тишины. В другое время нечто подобное могло бы от души позабавить Гермиону, но не сегодня… Слишком тяжело давалось это демонстративное спокойствие. И поэтому она лишь смущенно опустила голову. Наконец Драко соизволил ответить: — Немного не так, как я думал. Но надеюсь, все еще наладится. — Мне показалось, что твой кабинет такой… скучный и мрачный. Они там только такие? Наверное, день изо дня общаться с гоблинами не очень-то весело… — Ну, не все же могут выбирать себе работу по душе, — отозвался Драко, и в голосе его звучал плохо скрываемая злость. — Бывшим Пожирателям Смерти и их детям, видишь ли, как-то не предусмотрели рабочих мест в уютных кабинетах Министерства магии. Снова опустив голову, Гермиона тихонько вздохнула. «Боже… А я ведь уже и забыла, каким вреднючим засранцем может быть Драко Малфой. Особенно, когда захочет…» Но собралась с духом и попробовала еще раз. — Отец уже рассказал тебе о госпитале Святого Мунго? — Мой отец очень мало говорит со мной, во всяком случае, в последнее время. Чувствуя, как потихоньку начинает закипать от раздражения, и все-таки пытаясь держать себя в руках, она повернулась к Малфою-старшему. — Люциус? На что тот вопросительно приподнял бровь, изображая абсолютное непонимание, чего же от него хотят. Но упрямая Гермиона лишь передразнила его жест, настойчиво заставляя присоединиться к разговору. Обреченно вздохнув, Люциус положил ложку, промокнул губы салфеткой и протянул: — Совет попечителей госпиталя снова предложил мне участие в этом проекте. И я согласился. Драко удивленно уставился на отца. И хотя Гермиона знала его давным-давно, прочитать выражение его лица все же не смогла. Наконец он заговорил: — Что ж… Отлично. Поздравляю тебя, — однако в голосе его совершенно не чувствовалось радости. — Очевидно, отношения с мисс Гермионой Грейнджер уже начали открывать для мистера Малфоя двери, что были заперты раньше. Хм-м… Может, мне стоит позаимствовать ее у тебя… на некоторое время? Ой… забыл… Я же не трахаю грязнокровок. В ответ Люциус с силой ударил кулаком по столу. Посуда подпрыгнула и жалобно зазвенела, а хозяин Малфой-мэнора, поднявшись, оттолкнул стул, быстро выхватил палочку и приставил ее к горлу сына. — Убирайся из этого дома! Сию минуту! На какую-то секунду лицо Драко исказило выражение откровенного страха, но он почти сразу взял себя в руки и демонстративно усмехнулся. Правда, упорно старался не смотреть на палочку, кончик которой отец плотно прижимал к его горлу. Вскочившая Гермиона подбежала к ним и схватила Люциуса за руку, почти повиснув на ней. — Люциус, прекрати. Прекратите. Оба. Да не будьте же вы такими идиотами! Ни один из Малфоев не шевельнулся. Увидев, как напряглись вены на шее Люциуса, как сжалась его челюсть, она негромко и мягко пролепетала: — Люциус, прошу тебя, не надо… Пожалуйста. Тяжело дышащий Малфой-старший медленно опустил палочку. — Ты сейчас же извинишься перед Гермионой. И поняв, что в ответ ему раздается лишь молчание, проорал так, что посуда снова испуганно звякнула: — Я сказал: сейчас же! Дыхание Драко стало быстрым и глубоким. Он с трудом сглотнул, но, наконец, повернулся к Гермионе и, все еще не глядя на нее, с горечью пробормотал: — Извини, Грейнджер. Люциус заговорил снова. — Я требую, чтобы ты обращался с ней уважительно. И больше никогда не смел оскорблять. Ни словом, ни делом, ни взглядом. Драко посмотрел на отца и усмехнулся. — Интересно, а как ты прикажешь мне называть ее? Мадам Мачеха? Или Моя вторая мамочка? Снова бросившись к сыну, Люциус схватил его за лацканы и поднял со стула. Теперь невысокой Гермионе пришлось цепляться за руки уже обоих Малфоев, безуспешно пытаясь вклиниться между двумя рослыми мужскими фигурами. — Господи… Это уже смешно! Вы оба ведете себя как малые дети, а я-то, дурочка, хотела дать вам возможность поговорить как взрослым людям. Пожалуйста, перестаньте! Неужели вы не понимаете, что ваше поведение достойно… какого-нибудь третьекурсника, не умеющего владеть ни собой, ни своими эмоциями? Сейчас же прекратите! Задыхающиеся отец с сыном наконец отстранились друг от друга и сделали по паре шагов назад, принявшись поправлять на себе одежду. — Драко, извинись! — настойчиво произнес Люциус. Тот медленно поднял глаза на Гермиону, которая смело выдержала его взгляд. — Я сожалею, что обидел тебя… Гермиона. О, она была уверена, что сегодня был первый раз, когда он назвал ее по имени. Поэтому, удивленная, слегка кивнула ему и вернулась на свое место. Некоторое время оба Малфоя еще оставались стоять, но то отчаянное напряжение, что до сих пор витало между ними в воздухе, каким-то невероятным чудом пошло на убыль. И почувствовав это, Гермиона поняла, что полна решимости выиграть столь сложный раунд. Сделав вид, что ничего не произошло, она на удивление весело пригласила их: — Садитесь уже за стол, а то суп совсем остынет. Что еще им оставалось после этого? И про себя Гермиона отметила, что Драко сел и взял ложку первым, а уже потом, чуть помедлив, за стол вернулся его отец. В тишине (правда, уже не такой гнетущей) все трое скоро закончили доедать суп. И почти сразу в столовой появилась Тибби, которая убрала пустую посуду и накрыла следующую перемену: ростбиф и гарнир к нему из самых разных овощей. Все трое замерли, уставившись на огромный кусок великолепно поджаренного мяса. Поняв, что Люциус не собирается выполнять обязанности хозяина, которому надлежало разрезать этот мясной кусок на порции, причем сделать по традиции это вручную, без применения магии, Гермиона заметила: — Мясо нужно бы нарезать… Словно отвечая на ее слова, Люциус внезапно потянулся за волшебной палочкой, пренебрежительно махнул ею в воздухе, и идеально порезанные куски говядины аккуратно приземлились на трех тарелках. Вздохнув над его упрямством, Гермиона, однако, не могла не признать, что исполнен трюк весьма эффектно. Упорно делая вид, что все идет так, как и должно идти, она предложила Драко овощей. Которых тот и положил себе в тарелку, пробурчав что-то себе под нос, что должно было прозвучать как благодарность. Чудесный сочный ростбиф они тоже поглощали в полной тишине, пока Гермионе не надоело это окончательно. — Видишься с кем-нибудь из однокашников, Драко? — С одним или двумя, а больше ни с кем, — отозвался он лаконично, но на удивление миролюбиво. — А где живешь сейчас? — Снимаю квартиру в Лютном переулке. — Где?.. Не в силах скрыть удивление, Гермиона уставилась на него. Конечно, Лютный переулок серьезно облагородили за последние годы, очистив его от криминальных элементов. Но все равно он по-прежнему оставался не самым спокойным и не самым респектабельным местом для проживания. Теперь она понимала, почему Нарцисса пришла просить бывшего мужа об увеличении пособия для Драко. Да что там говорить… Любая мать поступила бы на ее месте точно так же. Тем более что, по всей видимости, тот не зарабатывал в Гринготтсе больших денег, а Люциуса явно не беспокоил этот печальный факт. Осознав, что теперь Драко уже отнюдь не тот избалованный мажор, каким был когда-то, и каким она привыкла видеть его, Гермиона вдруг почувствовала, что ей даже жаль бывшего школьного недруга. — Да, в Лютном. На Косой переулок я пока не зарабатываю. А мой отец не считает нужным настолько увеличивать мои дотации, несмотря на свое огромное богатство. Гермиона искоса взглянула на Люциуса: рот его надменно скривился, но на этот раз ему удалось сдержаться и не поддаться гневу. Он глубоко вздохнул и нарочито спокойно парировал: — Да. Не считаю. Тем более что тебе есть, где жить. Ты всегда можешь переехать назад, в Малфой-мэнор. — Да правда что ли? Представляю, как мило это будет выглядеть! Особенно теперь… И тут она не выдержала, опустив вилку с ножом на тарелку намного громче, чем собиралась. — Так, все! Вот теперь хватит! Если не можете общаться нормально, то лучше закройте рты и просто молчите! — Гермиона даже фыркнула от возмущения и отчаяния. Двое Малфоев уставились на нее с откровенным изумлением. А она, уже опустив глаза, не увидела, как, переглянувшись друг с другом, оба слегка покраснели. Пристыжено покраснели. Дальнейшее поедание ростбифа продолжалось в полнейшей тишине. Потому-то Гермиона и едва не задохнулась от удивления, услышав голос Драко. — Как там поживает Снипуорт? — О, у него все в полном порядке… Да я, к счастью, и не так уж часто сталкиваюсь с ним. Особенно в последние дни… — К счастью? Румянец едва заметно окрасил ее щеки. — Да… Он неплохой босс, но… иногда бывает чуточку занудным. Коротко хохотнув, Драко продолжил: — Даже не удивлен. Ты что, не помнишь его со школы? Он же всего на несколько лет старше нас. Учился в Хаффлпаффе. Когда мы поступили, он был чертовски напыщенным старостой, всегда шныряющим по коридорам, чтобы поймать кого-нибудь после отбоя. — Правда? — искренне удивилась Гермиона. — А я ведь его вообще не помню! Как забавно… Ну, знаешь, тогда он не сильно изменился с тех пор. И это очень понятно в свете… хм… последних событий. Драко поднял глаза от тарелки и взглянул сначала на нее, а затем на своего отца. И Гермиона поняла, что он догадался, о чем идет речь. На самом деле она была очень рада, что они, наконец, беседуют вполне нормально и даже мирно. Но хотелось, чтобы к разговору присоединился и Люциус. — А среди твоих деловых интересов есть что-то близкое к Гринготтсу? — она слегка повернула голову к Малфою-старшему. — Самое близкое — это то, что именно там находится семейное финансовое хранилище. Но сам я пытаюсь ходить туда как можно реже. Жуткое место. И я терпеть не могу гоблинов. Мгновенно напрягшись, Гермиона уже ждала, что Драко отвесит очередной ехидный комментарий, но тот лишь взглянул на отца и на этот раз прикусил язык. — Когда они собираются заключить с тобой постоянный контракт? — тем временем Люциус обратился к сыну сам. — У меня уже подходит к концу испытательный срок. Надеюсь, что сработал я неплохо, но даже если они и откажутся заключить постоянный контракт, смогу поискать какое-то другое место и укажу свой опыт работы у них. Хотя, надеюсь, что не откажутся. — У тебя действительно есть основания не сомневаться в своих успехах? Что говорят гоблины? Драко хмыкнул. — Да ничего. Гоблины никогда не говорят напрямую. Я понятия не имею, что они думают обо мне. Просто делаю свое дело, и, кажется, делаю неплохо. На какое-то время в столовой снова повисла тишина. Но потом Люциус продолжил разговор: — Ренклод говорил мне, что ты очень хорошо работаешь. На лице молодого Малфоя, уставившегося на отца, читался шок. Очень приятный шок. Да и Гермиона, обрадованная, что Люциус присоединился к разговору, тоже решила вмешаться, чтобы не дать им уйти от такой важной для обоих темы. — Ренклод? Кто это, Люциус? — Йозеф Ренклод — один из моих деловых партнеров. Как раз у него имеются достаточно тесные связи с Гринготтсом, — спокойно пояснил тот. — Но это же здорово! Драко, если б я была на твоем месте, то начала бы искать новую работу прямо сейчас. Совершенно понятно, что, добившись признания не где-нибудь, а в Гринготтсе, у тебя не должно возникнуть никаких проблем и в других компаниях. И кстати, в финансовом департаменте Министерства магии постоянно кто-то нужен. Тот отреагировал на оптимизм Гермионы скептически. — Не так все просто, Грейнджер, как тебе кажется. Особенно для таких, как я, — в голосе его еще слышался холодок, но горькой язвительности в нем уже не было. Когда все закончили с ростбифом, Тибби внесла сладкий пудинг, и Гермиона заметила, как прояснились лица у отца и сына одновременно. Традиционный английский десерт был явно любим в этой семье, а Тибби, видать, постаралась на славу. Почувствовав, как на душе становится тепло, Гермиона поняла, что, даже несмотря на ужасное начало вечера, теперь все идет очень и очень неплохо. Оба упрямца Малфоя, казалось, поняли, насколько глупо и бессмысленно вели себя поначалу. И все же… услышав следующую фразу Люциуса, Гермиона испугалась. — Как поживает твоя барышня? — он спросил Драко очень искренне, явно ничего не зная о разрыве. Опасаясь, что Малфой-младший сейчас взорвется, Гермиона почувствовала, как внутри все холодеет от страха. Поначалу Драко и впрямь напрягся, но потом заговорил. И заговорил вполне спокойно: — Не знаю. Как-то, наверное, поживает. Мы расстались с ней… не так давно. — И решение о разрыве было обоюдно? — Люциус задал этот вопрос спокойно, но Гермиона уловила в его голосе нотки озабоченности. — Да. То есть, я надеюсь, что да. — Что ж… Это еще одна причина, почему тебе нужно оставить Гринготтс. Там ты никогда никого не встретишь. — И с каких же это пор, ты вдруг стал таким экспертом по отношениям, а, отец? — раздраженно фыркнул Драко, и Гермиона снова перестала жевать. Люциус помолчал, уделяя внимание исключительно пудингу на своей тарелке, но потом, наконец, заговорил. Мягко, но достаточно отчетливо. Было заметно, что он старается достучаться до сына. — Я хочу, чтобы ты смог реализовать себя — как мужчина, как муж, как отец. Можешь думать, что угодно. Можешь не верить мне. Но я очень хочу, чтобы и в личной жизни мой сын был счастлив. Слова Люциуса заставили ее задохнуться от облегчения. Несомненно, это было именно то, что и нужно было услышать Драко! Теперь Гермиона уже ждала его реакции. И снова, казалось, прошла целая вечность, пока раздался неуверенный голос Драко: — Счастлив в личной жизни? Честно сказать, я вообще не уверен, что смогу когда-нибудь по-настоящему полюбить кого-то… И Гермиона поняла, что никогда в жизни не слышала такого Драко Малфоя. — М-м-м… Пожалуй, я как никто понимаю, о чем ты. Тебе и вправду трудно угодить. Но, тем не менее, это может произойти, — искренне старался убедить сына Люциус. — И произойти неожиданно. В тот момент, когда ты будешь ожидать этого меньше всего на свете. Например, так, как это произошло со мной… Оба — и Гермиона и Драко — не могли прийти в себя от изумления. Неожиданное и откровенное признание Люциуса, что значат для него отношения с Гермионой, поразило как гром среди ясного неба. Почувствовав, что сердце колотится так, будто готово выпрыгнуть из груди, она невольно схватилась за край стола, подавляя в себе желание вскочить и броситься на шею Люциусу. Конечно же, столь откровенное проявление чувств на глазах взрослого сына было бы неразумно, и потому Гермиона лишь признательно взглянула на него, пытаясь дать понять, насколько переполняют ее сейчас любовь и благодарность. Напрасно. Занятый десертом, Люциус снова упорно не поднимал глаз от тарелки, предоставляя и ей и Драко возможность пережить шок от услышанного самостоятельно. Гермиона с опаской перевела взгляд на старого недруга и увидела, как тот смотрит на своего отца в явном недоумении, но потом поворачивается к ней. И видит Бог, впервые за свою жизнь она заметила в глазах Драко Малфоя что-то отличное от холодного брезгливого пренебрежения. Оставшееся время ужина они провели в молчании: больше никто не произнес ни слова. Вот только атмосфера в столовой стала теперь уже иной. Нет, ее нельзя было назвать теплой или душевной, но тот ужасный антагонизм, царивший с самого прихода Драко, наконец потихоньку исчез. Вскоре с пудингом было тоже покончено, и Драко быстро поднялся со стула. — Мне пора. Утром нужно встать пораньше. — Может, выпьешь чего-нибудь? — спокойно спросил его отец. — Нет… спасибо, — Драко так и не взглянул на Люциуса, но голос его прозвучал дружелюбней, чем за все прошедшее сегодня время. Гермиона тоже встала. — Спасибо, что пришел, Драко. Несмотря ни на что, это был… хороший вечер. Ничего не ответив, тот усмехнулся, но уже гораздо добрей. Люциус тоже неспешно поднялся из-за стола, и все трое вышли в холл. — Ты собираешься вернуться через камин? — Нет, все в порядке. Я аппарирую прямо отсюда. Много раз думавшая о сложностях аппарации в Малфой-мэнор Гермиона воспользовалась возможностью обсудить эту тему. — Странно... У меня никогда не получается попасть прямо в дом. Все время оказываюсь где-то снаружи. — Это потому, что ты не Малфой, — одеваясь, сухо пробормотал Драко. Она вопросительно посмотрела на его отца. Люциус кивнул. — Это действительно так. Только урожденный Малфой может аппарировать легко и сразу внутрь дома. Хотя, если само поместье начинает чувствовать, что человек действительно принадлежит роду Малфоев (обычно это случается спустя долгое время), оно позволяет прямую аппарацию и для тех, в ком не течет семейной крови. Гермиона задумчиво кивнула, вспоминая комментарий Нарциссы о том, что ей легче аппарировать наружу. Мысль о том, что и у экс-миссис Малфой были сложности с аппарацией прямо в дом, почему-то принесла странное чувство удовлетворения. Но, отогнав ее, она повернулась и снова посмотрела на Малфоя-младшего. — До свидания, Драко. Приходи еще! — горячо начала она, но под конец осеклась и протянула ему руку, заканчивая: — Если захочешь, конечно… Несколько секунд тот колебался, глядя на протянутую ладошку, но потом все же шагнул вперед и пожал ее. Едва-едва и очень быстро, но пожал. А затем повернулся к отцу. Люциус подошел к Гермионе и, обняв ее за талию, другую руку протянул сыну. — До встречи, Драко. От того, конечно же, не ускользнул этот жест, и он даже слегка вздрогнул и помедлил, прежде чем пожать протянутую руку. — До свидания, отец. Потом достал из кармана палочку и уже повернулся, чтобы аппарировать, но вдруг остановился и снова посмотрел на них. — И… спасибо вам. За все… — с этими словами Драко Малфой взмахнул палочкой и с характерным хлопком исчез из дома. Несколько мгновений Люциус с Гермионой стояли в коридоре, не двигаясь, а потом она осторожно взглянула на него и несмело улыбнулась. На первый взгляд лицо Малфоя выглядело абсолютно ничего не выражающим, но Гермиона смогла заметить притаившиеся в глубине глаз светлые блики, которые появлялись у него в моменты истинного удовлетворения. Облегченно вздохнув, она опустила голову ему на грудь и обняла за талию, сразу же почувствовав, как он обнимает ее в ответ. Откуда-то издалека раздавался стук его сердца. Спокойный и размеренный. И Гермиона вздохнула еще раз, но теперь уже — довольно.