Сердце Астории

31

— Привет. Малфой быстро оглядел меня с головы до ног и кивнул в ответ. Всю дорогу до дома-спички мы молчали. Миссис Дэймон смотрела на меня так, будто давно ждала и даже была слегка удивлена такому позднему визиту. Ее вялый приглашающий жест, неторопливые шаги — все твердило об одном: «Я ведь не давала никаких гарантий». — Рассказывайте, — бросила она Малфою. Я подумала о том, что ведьма сделала довольно странный выбор рассказчика. Судя по тому, как Драко медлил, глядя в мою сторону, он готов был уступить. Но в его мыслях что-то щелкнуло — Малфой резко отвернулся. — Я засыпаю и оказываюсь рядом с ней, — он намеренно выплюнул это местоимение, как будто без моего имени на устах жилось сколько-нибудь легче. — В маленькой комнате. Только мы вдвоем, и несколько часов кряду у нас ни малейшей возможности исчезнуть долой с глаз друг друга. Что-то противного грязно-зеленого цвета кипело у Дэймон в маленьком котелке. Она погасила огонь и кивнула. — Теперь ты. И я усмехнулась, сама от себя того не ожидая. — Что-то повеселее? — тут же отреагировала Дэймон. Надеюсь, в моих глазах она нашла хотя бы часть ответа на свой вопрос. — Астория не появляется. Кажется, она исчезла. Но что-то мне подсказывает, вы вытащили меня с того света только благодаря непосредственной привязке к мистеру Малфою, и теперь нам до конца жизни терпеть совместные сны. — Только я здесь делаю предположения, — отразила мою претензию Дэймон. В ее голосе слышалась нескрываемая грубость, однако это не трогало меня. Словно я опять стала равнодушна. Только теперь это больше походило на смирение и адскую усталость, нежели на проклятье призрака. Драко крутил пальцами волшебную палочку и прислушивался к разговору. Дэймон перевела на него взгляд. Малфой сейчас же резко вздрогнул и скривился, как от боли. Я принялась наблюдать — с мыслью, что, быть может, сегодня ведьма ограничится Драко и мне не придется терпеть ее изощренную легилименцию. Спустя несколько минут Дэймон занялась разливанием грязно-зеленого зелья по склянкам, а Малфой, уцепившись за угол стола, пытался прийти в себя. — Интересно… — протянула тем временем женщина. — Что ж… давайте поэкспериментируем. Я рассмеялась, когда поняла, что значили ее слова. Дэймон не знала, что делать. Никто не знал. — Не боитесь? — съязвила ведьма. Я ответила, что сложно представить что-то хуже уже случившегося. Драко согласно промолчал. Дэймон взмахнула палочкой, не предупреждая, и я вскрикнула: на подушечке моего большого пальца появился глубокий порез. — Мерлин мой, неужели нельзя без кровопотерь?! Мое возмущение проигнорировали, только Малфой стал чуть более взволнованным. Дэймон поднесла мне прозрачную чашку, чтобы я отправила туда три капли крови, а потом вежливым жестом попросила руку Драко и проделала то же самое, но аккуратнее. — У нас тут сексизм? — поинтересовалась я. — Или дискриминация по происхождению? Просто чтобы знать точно. Малфой покосился на меня как-то совсем недовольно. — Грейнджер, что за привычка у тебя появилась — шутить свои глупые шутки в неподходящие моменты? Я сначала виновато промолчала, а потом осознала, что переняла эту привычку от самого Драко, и высказала ему это. Он в ответ только вздохнул. — Все, спать пора, детишки, — совсем не по-матерински сказала Дэймон, заканчивая с зельем. — По два глотка. Наши с Малфоем глаза встретились. Мы разорвали зрительный контакт только на мгновение, чтобы тут же посмотреть друг на друга в белой комнате. * * * — Ладно, и что нам теперь делать? — спрашивает Малфой. Я пожимаю плечами. Остается только ждать. Пока ничего не происходит, я прислушиваюсь к своим ощущениям. Иногда приходится делать это с особенным старанием, потому что с таким «диагнозом», какой был у меня всего несколько дней назад, несложно разучиться реагировать на мир нормально. Я начинаю привыкать к тому, что испытываю рядом с Драко. Чувствую что-то вроде покорности. Только никуда не делось это глупое волнение сердца и напряжение во всем теле. Правда, в этот момент меня больше интересует, что на самом деле чувствует Малфой. Я не могу разглядывать его так же хладнокровно, как раньше; теперь, сама того не желая, додумываю мысли и жесты, которых, может, и нет. Я не знаю, искренне ли он хочет избавиться от меня. И все еще не хочу в это верить. Драко вдруг вздрагивает. Он на глазах бледнеет, глядя за мою спину. Страх передается буквально по воздуху, и я понимаю, что тоже начинаю дрожать и никак не могу заставить себя обернуться. — Астория, — шепчет Малфой. «Нет. Выпустите меня. Нет. Нет…» Это все, о чем я могу думать. Драко все еще смотрит на нее и с трудом встает: тело его подводит. Астория в простой черной мантии, сидящей по фигуре. Она смотрит на Драко в ответ, а меня здесь как будто нет. Наконец обернувшись, спустя несколько секунд я понимаю одну очень важную вещь: Гринграсс не может сдвинуться с места. Малфой подходит ближе. — Здравствуй, Драко. Я тоже встаю. Решаюсь вклиниться в разговор, который еще не начался: — Астория, как же я надеялась, что мы больше не увидимся! Но в ответ только молчание. Она не оборачивается ко мне. — Драко, я так скучала… Отвечая прямым взглядом глаза в глаза, Малфой выдавливает из себя: — Я тоже… Не мог заснуть первое время. — Тут очень темно, — говорит Астория, улыбнувшись в ответ. — Темно и холодно. Я пытаюсь выбраться, но это ведь глупо, понимаю… Мои попытки такие жалкие, но я просто не могу остановиться. Иногда мне так сильно хочется оказаться рядом с тобой, что на секунду кажется, будто я смогу вырваться из оков смерти. Драко все так же бледен. Он слушает сосредоточенно. Гринграсс упускает меня из внимания и исключает из рассказов. Это удивляет, даже пугает. Вдруг Малфой отрывает взгляд от Астории, чтобы обратиться ко мне: — Ты ведь видишь ее? — Да, — отзываюсь я торопливо. — Но она меня, похоже, нет. Драко задумчиво кивает. Мы не знаем, что делать дальше и что говорить. Малфой наконец решается спросить напрямую: — Чего ты хочешь, Астория? Я с удивлением замечаю, что она старательно взмахивает мокрыми ресницами, чтобы слезы не текли по щекам. — Я не знаю, Драко… — отвечает Гринграсс. Ее голос дрожит. — Мне просто так тяжело, когда ты далеко. Можно попросить тебя взять меня за руку? Я начинаю переживать. — Да… Конечно… — Малфой пытается контролировать ситуацию. Его тонкие пальцы аккуратно обхватывают руку Астории. Драко косится на меня, но я ничего не могу посоветовать. Только надеюсь, что это не приведет к катастрофе. — Спасибо, — выдыхает Гринграсс, все еще удерживая Малфоя рядом. Тело ее все так же неподвижно, только пальцы гладят ладонь поданной руки. В этот момент мне кажется, что пора что-то предпринять. Я наклоняюсь к Драко, чтобы прошептать ему: «Надо договориться с ней». Но Малфой еле заметно качает головой, останавливая меня. — Астория, у меня есть предложение, — говорит он. — Давай расстанемся сейчас — ненадолго. Я знаю человека, который может помочь нам. Я попытаюсь вернуть тебя… или приду к тебе сам. Я всматриваюсь в лицо Драко, догадываясь, что это уловка, но все еще сомневаясь. Страшная мысль посещает меня: вдруг он действительно не против восстановить их союз? Фантазия разыгрывается, и охватывает очередная волна дрожи. Астория тянет с ответом. Выглядит обеспокоенной; она чувствует надежду, и это делает ее крайне уязвимой. — Ты обещаешь? Попробуешь? Пальцы Гринграсс белеют от того, как она удерживает Драко. — Я обещаю тебе. — Только я не уверена, что смогу выпустить тебя отсюда, — спешит расстроить нас Астория. — Только сама уйду… — Ладно, — вздыхает Драко и тут же спохватывается, что нельзя вызывать у нее подозрений. — Дальше я сам. Гринграсс опускает руки, последний раз долго смотрит на Малфоя и делает какое-то неуловимое движение, которое позволяет ей мягко раствориться в воздухе. Мы опять остаемся наедине. Я обреченно вздыхаю. — Теперь точно непонятно, что нам… * * * Дэймон смотрела на нас, лежащих на двух разных кроватях, сверху вниз. — Ну и чего? — вопросила она. Мы с Малфоем переглянулись, дали себе время на то, чтобы сформулировать ответ. — Я впервые встретился с Асторией, — сказал Драко, и Дэймон тут же удовлетворенно кивнула. — Кажется, теперь она здесь из-за меня. Грейнджер она даже не заметила. Не понимаю… — Гринграсс всегда приходила ради тебя, — возразила я уверенно. — Просто теперь, после всех наших манипуляций, она может общаться с тобой напрямую. Малфой задумался и какое-то время молчал, но потом все-таки обратился к ведьме: — Так что мы собираемся делать? — Я пока думаю… — лениво отозвалась Дэймон. — Как минимум придется заглянуть ко мне еще разок. — Ну отлично! — тут же возмутился Драко, поднялся с кровати и отряхнулся. — Эту неделю, пока не объявили приговор, я под слежкой. Как же довольны будут авроры, засекая меня в этих сомнительных районах. Малфой собрался уходить, и я последовала его примеру. — Детишки, надо оплатить. Мы остановились. Мне пришлось выворачивать карманы, чтобы найти хоть что-то из денег, потому что я не думала о них, когда выходила из дома Гарри. В это время Драко, все еще с недовольным выражением лица, достал из внутреннего кармана мантии звенящий мешочек и бросил его на стол. — Так уж и быть, сегодня за мой счет. На первый этаж мы спустились, не обменявшись ни словом. Только там, у главной двери, я вдруг решила, что Малфой уступит мне дорогу, и проскользнула в узкий проход; Драко же не собирался пропускать, но отреагировал вовремя, так что столкновения плечами не произошло. Однако наши руки все равно соприкоснулись. Я вздрогнула от болезненного удовольствия, вызванного этим невинным происшествием. Малфой замер. Он прислушивался к ощущениям. Я знаю, знаю, как это, и теперь видела, как Драко размышлял, — по его лицу. Шагнув по двум ступеням крыльца вниз, он опять остановился. — Малфой? Я встала на ступень ниже и тут же начала тревожно перебирать в голове, что может случиться или прозвучать буквально в ближайшие мгновения. — Я сейчас понял одну важную вещь, Грейнджер. Его задумчивый взгляд был устремлен сквозь меня. Эта чертовски долгая пауза превратила меня в натянутую струну; рука тем временем сжала перила так сильно, что потом на ладони останется след. — Мне как будто подсунули мои же старые иллюзии прямо под нос, ткнули в них. Я не выдержала: — О чем ты? Малфой словно вспомнил о моем существовании, и наши глаза встретились, отчего последовавшие за этим слова показались еще более весомыми и значимыми, чем, наверное, были на самом деле. — Я к ней больше ничего не чувствую.