Сердце Астории

32

Джинни мягко оттолкнула Гарри, который встал так, что мешал ей пройти к раковине. Перехватив невесту за талию, он сначала шутливо поцеловал ее в щеку, чем вызвал звонкий смешок, и только потом освободил путь. Я сидела за столом, гость в этом уютном доме, одновременно испытывая смущение и какую-то наивную радость за друзей. Вся эта нежность между ними ускользала от меня. В присутствии страдающей от призрака и загадочных диагнозов подруги они не могли позволить себе быть счастливыми. Но дома, наедине, пару свободных часов в день они все-таки наслаждались семейным благополучием. — Гермиона, мне кажется, ты убедила присяжных, — сказал Гарри, занимая соседний стул и все еще улыбаясь. — Хорошая была речь. — Спасибо. Я очень переживала. Уже и забыла, как это — ощущать беспокойство в реальности. Джинни оглянулась через плечо. Она явно собиралась что-то сказать; мы встретились глазами, и мне показалось, я угадала, что ей хотелось обсудить. Мы не говорили о Малфое после суда. Но и сейчас я была не готова, потому что при одной мысли о нем голова начинала кружиться: пора было признать, что я скучала по нему, но не могла пока сжиться с этим ощущением, считала его даже каким-то постыдным, не соответствующим обстоятельствам. Полагаю, что-то прочитав по глазам, Джинни снова отвернулась, чтобы заняться ужином. Я решила отвести разговор от небезопасной темы. — Гарри, знал бы ты, как я обрадовалась, когда увидела тебя во главе отряда! Даже обидно, что ты не сказал мне сразу. Смущенно поправив очки на переносице, он вздохнул и ответил: — Как-то не хотелось хвастаться. Не до этого было. Я ведь теперь, Гермиона, стукач… но стукач со значком Старшего аврора. Гарри говорил об этом уже спокойно, но я попросила подробностей, с волнением ожидая рассказа о проблемах, которыми не делились с той мною, другой. — В конце концов я рассказал все Брустверу, потому что авроры добрались до тебя и Блейза. Министр и сам начал кое-что подозревать. В итоге мы очень долго разговаривали, потом он взял какое-то время на раздумья, а уже в следующий раз меня вызвали, чтобы назначить главой отдела. Джинни приблизилась к нам, чтобы поставить стаканы с апельсиновым соком, и с гордостью провела ладонью по шевелюре жениха. — Знаешь, Гермиона, вообще-то я в последнюю очередь хотел этого назначения. Представлял же, как ко мне отнесутся новые подчиненные, — нервно хохотнул Гарри. — Но сейчас даже… удовольствие начал получать. Я неожиданно для себя почувствовала, что начинает щипать глаза. Гарри по приобретенной привычке разглядывал меня, силясь угадать, о чем я думаю, а мне просто трудно было сформулировать сейчас, что я чувствовала и каким сильным было это чувство; захотелось наброситься с объятьями и на Гарри, и на Джинни. — Гермиона, с тобой все в порядке? — Да, Джинни, я… Я так рада за вас, просто счастлива. Гарри, я никогда не сомневалась, что ты можешь стать отличным Старшим аврором. Лидерство у тебя в крови. А в сочетании с природной скромностью это… Я не смогла договорить. Хозяева дома слушали меня с широкими улыбками. — Ладно, ладно, — рассмеялся Гарри, все-таки крепко обняв меня. — Мы уж не будем говорить, как счастливы, что ты вернулась к нам. Ну, я имею в виду… — Да, да, — перебила я. — Ты прав. Джинни принялась доделывать спагетти, и мы немного помолчали. Затем Гарри неуверенно произнес: — Я ведь правильно понимаю, что ты сегодня снова идешь к Дэймон? С… Малфоем? Я кивнула. Они знали лишь общие вещи об этих визитах, старательно пытались выяснить детали, но в своих попытках были аккуратны. — Астория вернулась, но теперь не ко мне, а лично к Малфою. Мы надеемся решить это. — Не доверяйтесь сильно этой ведьме, — поморщилась Джинни. — Пока она единственная, кто берется делать хоть что-то. Они ничего не ответили, задумались. Я же мысленно заключила, что раз уж небезопасная тема все равно затронута, надо задать беспокоящий меня вопрос. — Как так получилось, что Малфоя все-таки решили судить? Гарри вскинул голову и после небольшой паузы принялся объяснять мне, что суд был одним из условий, которые поставили перед ним авроры. Мало кто согласился подчиняться Поттеру «безвозмездно», и ему сказали, чтобы он принял их заявку на рассмотрение дела Малфоя-младшего. А так как в деле появилась какая-то девочка, обвиняющая Драко в использовании запрещенных заклинаний, Гарри не мог это просто проигнорировать. — Но я почти уверен, что все закончится хорошо. — Да… Я тоже. Как раз к тому моменту, когда ужин был готов, в зеленом всплеске камина в гостиной, а затем и в кухне появился Рон. Поймав его ищущий, почти вопросительный взгляд, я дождалась окончания ужина и позвала его, чтобы поговорить наедине. — Рон… Он сел рядом на диван и несмело откашлялся. Мне было нелегко говорить; что-то сковало внутри, и казалось, это напрямую связано с тем не соответствующим обстоятельствам чувством, что не отпускало ни на минуту. — Я посчитала, что обязана тебе объяснить. Но когда я уже сделала решительный вдох, Рон перебил меня. — Гермиона, ты знаешь… Я почувствовал. Признаю, что не особо разбираюсь в переживаниях, и все такое… Но я вижу, что ты не относишься ко мне так, как раньше. Скажи, если я ошибаюсь. Я нервно сжала кулаки, потому что должна была признать его правоту и все еще не хотела, чтобы ему было хоть сколько-нибудь больно. Я считала виноватой в разрушенном возможном счастье только себя. — Да, ты прав. Рон услышал, что мой голос задрожал, и чуть пододвинулся. — Я почти уже смирился с этим. Подозревал, что так будет, еще до того, как ты вышла из второй комы. Но у меня к тебе есть что-то вроде просьбы. — Конечно, — выдохнула я. За двухсекундную паузу мне удалось разглядеть в глазах Рона что-то совершенно новое. — Я не хочу терять тебя как друга. Этого я точно не перенесу. Я нервно и счастливо рассмеялась. Схватила его в объятия, и он обнял меня в ответ, уткнувшись подбородком в плечо. — Спасибо тебе, — прошептала я. — Да всегда пожалуйста, Гермиона, — ответил Рон немного грустно, но без обиды или зла. Я смогла сделать вздох более глубокий и полный, чем позволяла себе все время с самого конца войны. * * * Малфой уже ждал меня, когда я аппарировала во дворы недалеко от дома Дэймон. Он выглядел сосредоточенным и поторапливал меня. — Драко, ты мне сказал в прошлый раз… — Я пока не хочу об этом. — Ладно. Дэймон оставила дверь незапертой, и мы без спроса зашли внутрь. В квартире пахло горелым. Что-то скрипело в углу, как будто старые детские качели, но ничего не было видно. Обернувшись на нас, ведьма размашисто провела в воздухе черной волшебной палочкой, и резко настала почти оглушающая тишина. — Присядьте рядом. Сделаю так, чтобы ваша подружка разглядела в этот раз обоих. Придумайте, как спровадить ее на тот свет, я тут тоже чем могу, помогу. Я мысленно возмущалась такой непродуманной тактике и собиралась сказать кое-что вслух, но Малфой вдруг сел так близко ко мне, что все запуталось в голове, разом сбилось дыхание. Я аккуратно передвинулась, чтобы между нами было хоть несколько дюймов, но Драко тут же отреагировал и опять сократил расстояние. Наши ноги и плечи соприкасались. Это заставило все внутри меня напрячься. — Она сказала сидеть рядом. Пришлось промолчать, потому что сложно было в таком состоянии подобрать достаточно остроумные слова. — Облегчу вам путь назад. Когда захотите обратно, позовите меня по фамилии. * * * Она стоит перед нами, точно такая же, как в прошлый раз, не может сдвинуться с места, но во всем ее теле — ожидание. — Драко… — с надрывом зовет Астория, затем поворачивает голову, нахмуривается: — и… ты… — Я почти обиделась на тебя. Делали вид, что не замечаете меня, мисс Гринграсс. Я пытаюсь спрятать свою паническую неуверенность за напускной прохладностью. Но Астория не принимает игру. Она изучает меня, кажется, ищет новые слабые места. Прерывая все ее размышления, Драко делает два решительных шага вперед, чтобы оказаться в опасной близости от нашей общей знакомой. Он рассматривает ее, каждую деталь образа; останавливает задумчивый взгляд на небольшом локоне, сложившемся кольцом у выразительной ключицы Гринграсс, а потом сменяет молчание тихим, но разборчивым признанием: — Астория. Боюсь, я тебя больше не люблю. Сказать, что я удивляюсь — ничего не сказать. Просто впадаю в ступор. Смотрю на Малфоя широко распахнутыми глазами, думаю даже дернуть его за рукав, чтобы он что-нибудь исправил, но уже явно поздно. Гринграсс начинает дрожать, нервно сглатывает, у нее все никак не выходит что-то произнести. — Ты… что… Драко? Малфой знает, что рискует. Я вижу это по его напряженному профилю, я слышу это в его дыхании. — Драко, зачем ты это говоришь? — почти захлебывается в словах Астория. — Ты обещал мне… Ты клялся прийти за мной. Голос ее становится все уверенней. В нем появляются так знакомые мне угрожающие нотки. — Ты будешь счастлива только тогда, когда примешь свой новый мир и прекратишь связываться с реальностью, — Малфой опирается на последнюю свою уверенность, говоря ей это. — Когда признаешь, что умерла. Я признал, что потерял тебя, Астория. И даже больше не виню Гермиону Грейнджер в том, что ей отдали твое сердце. Ослепленная внутренней болью и ненавистью, Гринграсс переводит на меня взгляд. Я мгновенно напрягаюсь, потому что привыкла к пыткам, когда Астория в таком настроении. Но ничего не происходит. — Зачем ты опять здесь? — шипит она на меня. — У меня тот же вопрос. Мы вроде прощались. — Я ненавижу тебя! — Да мне уже… все равно, — искренне признаюсь я. Понимание того, что Гринграсс больше ни капли не властна над видениями и мной, вдруг успокаивает и приводит к этой здравой мысли. — Драко! — с отчаянием выдавливает Астория, снова вернув все свое внимание Малфою. — Сделай что-нибудь! Я люблю тебя! Он запрокидывает голову, чтобы сделать глубокий вздох и справиться с чувствами. Я же замечаю, что Гринграсс уговаривает себя не слушать его, выталкивает произнесенные Малфоем слова из сознания: она с трудом переносит, что Драко действительно сказал это. — Я не могу ничего сделать, — звучит наконец. — И не буду. Он дарит Астории, которая на глазах сходит с ума от страданий, последний долгий взгляд. Затем раздумывает и решительно произносит в мою сторону: — Давай, Грейнджер. Сделай это. Я облизываю сухие губы, набираю в легкие воздуха и выдаю: — Дэймон! * * * То, как быстро все это произошло, заставило мою голову закружиться. Мы так же наскоро расплатились с Дэймон, которая уговорила «закрепить результат» глотком какого-то очередного отвратительного зелья, и ушли вниз по лестнице. Я пыталась прокрутить произошедшее в памяти, но ничего не выходило, потому что все сливалось в одно пятно. Пришлось на автомате проходить вслед за Драко в дверь, в которой не так давно мы чуть не столкнулись. Малфой устало сел прямо на ступеньку крыльца и провел ладонью по лицу. Я остановилась поблизости. — Честно говоря, — решила я прервать тишину, — в какой-то момент мне подумалось, что ты сдурел. Драко еле заметно кивнул, затем ответил: — Я сильно сэкономил нам время. Это уже не она. Важно было понять это. Я сомневалась какое-то время, но потом все-таки поднесла руку к плечу Малфоя. Его мышцы мгновенно напряглись, но меня, казалось, притянули магнитом: с таким трудом я прервала это касание. — Это ведь не значит, что между нами что-то будет, — заявил Драко. — Нет, не значит. Прошло еще какое-то время перед тем, как Малфой встал. Мы продолжили путь до места аппарации, и шли, соприкасаясь плечами — как будто в надежде сохранить где-то внутри чувство близости и вполне допуская, что этого больше никогда не повторится. То же самое читалось по нашим глазам, когда мы наконец посмотрели друг на друга, в самые последние мгновения этой встречи. — Спасибо за показания на суде, Грейнджер. — Пожалуйста, Драко. Больше не было сказано ни слова. Мы не нашлись, как попрощаться. То ли поклясться сторониться друг друга, то ли организовать побольше случайных встреч. Я не хотела слышать, как Малфой снова просит избегать его, и поэтому аппарировала первая — чтобы лишить его этой возможности.