реквием

место для принцессы

в главе есть место, помеченное *. вы догадаетесь, о чем там речь, и запомните - дома не повторять! это средство используют для покраски вещей!

— Так вот, как выглядит человек, подписавший себе смертный приговор. Как ангел.

Юнги обдало холодным потом. Зрение медленно возвращалось к нему, и каждая клеточка его тела ощущала боль там, где двое мужчин щедро сеяли ее. Бета стоял острыми коленями на холодном грязном полу и смотрел в темные глаза мужчины, возвышающегося над ним. Он не спешил подходить, даже двигаться, кажется, не желал, а прикурил сигарету, отчего табачный запах серыми змеями расползся по холодной комнате. Юнги била дрожь, но не от страха. Это чувство он зарывал глубоко внутри, чтобы ничем не выдать его. Бета сжал разбитые губы, чувствуя укол боли. Сухая кожа лопнула, обнажая багровые капельки.

Хосок наблюдал за ним, жадно скользил взглядом по безупречному лицу и хрупкой фигуре. Кровь и гематомы выглядели на нем, как мазки художника. Они идеально дополняли его, и Хосок с неохотой признался, что смотрел бы на это очень долго. Этот пацан был в действительности похож на ангела, но не того ангела, что на небесах сверкает ослепительно-белыми крыльями, нет. Он был ангелом смерти. Хосок сделал последнюю затяжку, затушил сигарету в пепельнице и тяжелой походкой, так, чтобы Юнги слышал каждый шаг приближающейся смерти, подошел к нему, присев на корточки. Юнги пронзил его острым взглядом, бесстрашно смотря в глубокие глаза без единой эмоции. Ни злорадства, ни ненависти, ни торжества — ничего в них не было. И это пугало еще сильнее. Внезапно Хосок выпустил в его лицо дым, заставляя закашляться и отвернуть голову в сторону.

— Такой красивый, — хрипло сказал Чон и протянул руку к его щеке, на которой цвел фиолетовый бутон синяка, но Юнги резко дернулся в сторону, не позволяя себя касаться. — И строптивый, — сухо ухмыльнулся он, но глаза его совсем не улыбались. Юнги крепко сжал руки за спиной, желая врезать костяшками этому альфе прямо в нос. — Может быть, мне совсем не стоит убивать тебя? Останешься со мной, будешь ублажать моих парней, — альфа крепко сжал его подбородок и повернул голову к себе, заставляя смотреть на себя. — Будешь самой элитной шлюхой, за попку которой альфы будут перегрызать друг другу глотки.

— Я лучше сдохну, ублюдок, — прошипел Юнги, выплевывая каждую букву.

— Сдохнуть ты всегда успеешь, — альфа рассмеялся так, что у беты в груди все похолодело, покрываясь тонким слоем льда. Горло сжал удушающий змей страха, а легкие словно спрессовали в огромных тисках, не позволяющих сделать ни одного вздоха. Но Юнги не дрогнул, по-прежнему упрямо, со жгучей ненавистью смотря в лицо альфы. — Такая сладкая мордочка пропадает, даже жаль.