реквием

я ведь обещал

Чонгук разлепил болящие глаза и прищурился, взглядом выискивая в темноте хрупкую фигуру. Полная луна светила в незашторенное окно, блуждая бледным светом по давно не мытому полу. Альфа потер лицо ладонями и с тихим скрипом пружин поднялся с дивана, натянув на обнаженные плечи брошенную на пол толстовку. Слепому мальчику он отдал свою кровать, хотя он долго отпирался и утверждал, что нормально поспит и на диване, умалчивая, что ему и на полу спать приходилось. Но Чонгук его возражения и слушать не захотел, сказав твердо, что тот спать будет в постели. И точка. У самого альфы болела натруженная спина от торчащих пружин, да и спать на крохотном диване ему было неудобно, потому что целиком он туда не помещался — ноги и правая рука свисали вниз, касаясь пола. Но мальчику об этом знать совсем не нужно.

Когда он только привел его сюда, тот был крайне тих и даже незаметен, насколько мог. Он забился в дальний угол комнаты Чонгука и сидел там, подав голос лишь тогда, когда по его же просьбе Чонгук принес все необходимое для перевязки — спирт, перемолотый шалфей в ступке и бинты желтого цвета. Он ко всему этому относился скептически, потому что не первый и не последний порез получил, и повода переживать настолько у мальчика не было. Но тот все же сделал перевязку, а после вновь замолчал и сидел в темном углу на стуле, скребя ногтем по грязным джинсам, на которых засохла грязь. Чонгуку подобная картина доставляла боль. Хотелось пойти и набить рожу Хосоку за то, что он и без того угнетенного мальчика буквально поставил на колени и дал понять, что он тут за животное. К вечеру Чонгук его покормил небольшим кусочком мяса и картошкой в соусе, ибо усердствовать нельзя. Неизвестно, сколько он не ел, и мало ли какие последствия у этого могли быть потом.

Привыкать к жизни в окружении людей мальчик стал лишь на третий день. Начал потихоньку исследовать комнату Чонгука, руками ощупывать предметы и запоминать их расположение. По началу он даже спать хотел на стуле, но после тирады Чонгука настаивать на своем перестал. Затем мальчик выучил и дом, правда иногда все же путался в коридорах и спотыкался о порожки, но Чонгук всегда, как только мог, оказывался рядом и помогал ему, наставляя и подсказывая. Беспокоила его и палка, с которой тот ходил. Она натирала его руки и загоняла занозы, которые сам мальчик потом вытащить не мог. Поэтому ему в голову пришла мысль, которую он сразу же принялся воплощать в жизнь. Он нашел подходящего размера палку на складе и отнес ее в мастерскую, самостоятельно отшлифовывая. На один конец он собирался приклеить специальную ручку, а на другую — наконечник, чтобы, когда он ударял кончиком по предметам, звук был чище и отчетливее.