реквием

эпилог

Несколько часов спустя

Бесконечное и всепоглощающее отчаяние — вот, что испытывал Авель, пока пытался встать с холодной земли. Раны сочились кровью, ныли и болели, но он знал, что должен быть дома, там, где его ждет любимый мальчик. Ему было не страшно умереть, если умирать он будет в любимых, родных руках. Катились слезы, застилающие глаза, Авель ничего не мог видеть. Зацепившись ногой за выступающую корягу, он вновь упал. Колени и локти саднили от ударов, но эта боль была ничем по сравнению с отчаянием, которое он испытывал. Война — это страшно, смерти сотни убитых людей — это страшно, полученные ранения, иногда не совместимые с жизнью — это страшно.

Но страшнее всего было возвращаться домой и знать, что человек, на которой держится целая Вселенная, умирает. Авель не скрывал своих слез и несколько раз приложился кулаком о руль. Вот и все, все кончится для них вот так? Но он не посмеет поднять оружие на Вина, до самых последних минут Авель будет рядом с ним, даже если Вин забудет его, даже если его мальчик перестанет быть собой. Альфа крепко сжал дрожащими пальцами руль и шумно выдохнул, на мгновение прикрыв глаза. Под колесами шелестел грунт, фары освещали ночную дорогу, а в салоне, казалось, витает запах Вина. Авель не хотел думать, что все кончилось. Нет, ничего не кончилось. Он думал о том вечере в баре, о том, как Вин сидел рядом с ним, закутавшись в куртку Авеля — маленький, любимый и живой. Пелена слез не давала видеть дорогу.

Вин сходил с ума, запертый в своей комнате, словно в клетке, в которой должен был дождаться смерти. Он рвался к Авелю и плакал так, что глаза опухли, а голова раскалывалась на части. Омега требовал, чтобы его выпустили, и хотя он знал, что за дверью кто-то есть, этот кто-то его молитвы, просьбы и угрозы игнорировал. Вина терзали мысли о том, что Авеля могли убить или что он уже мертв, что он больше никогда не вернется, и они оба умрут на разных клочках земли. Он рвался к своему любимому, но его держали здесь насильно. В темной маленькой комнате он кричал и колотил дверь кулаками. От долгих и сильных ударов кожа на руках лопнула, и они были в крови, но он не переставал ни на секунду. Обессилев, он упал на колени и уткнулся лбом в дверь, перепачканную в его крови.

Дышать было тяжело. Воздух был раскаленным, а легкие горели. Омега перевел взгляд на свое окно и нервно облизнул губы, поднявшись на дрожащие ноги. Он выглянул вниз, со второго этажа расстояние казалось не таким высоким. Даже если Вин мог себе что-то сломать, ему было наплевать. Единственное, чего он хотел — это к Авелю, а здоровый или со сломанной ногой, значения не имело. Прямо под окном не было карниза, на который можно было бы опереться и спрыгнуть. Вин открыл окно и глубоко вдохнул. Прохладный ветер забрался под его одежду, взлохматил и без того лохматые волосы и принялся целовать сухие и холодные губы омеги. Укус болел, и боль отдавала в руку, но Вин на нее не обратил внимания. Он свесил вниз ноги, а после резко спрыгнул прямо на землю.