реквием

авель, вин и кристоф

15 месяцев назад

Всю ночь Вин лежал на спине и слушал мерное тиканье часов. Каждый час тянулся вечностью. Он ждал рассвета, но рассвет никак не наступал, а он все так же лежал и прокручивал в голове кошмар, который не дает ему заснуть вот уже второй год жизни. В глаза словно насыпали песка, они нестерпимо болели и жгли, и омега приложил к закрытым векам прохладные пальцы, чтобы хоть как-то облегчить боль. Но стоит хотя бы на секунду закрыть глаза, как он снова стоит маленьким мальчиком перед полыхающим костром, чувствует горячие языки, лижущие лицо, и забившийся в ноздри запах жженой плоти. Желудок скручивает спазм, тошнота вновь подкатывает к горлу. Он до сих пор помнит, как самыми первыми вспыхнули его волосы и одежда и как каждый сантиметр плоти обугливался и становился черным. Вин до сих пор видит перед собой полыхающий в поле костер в ночной темноте, и до сих пор он давится собственными слезами, наблюдая, как единственный дорогой ему человек сгорает, а Вин так и стоит на месте, чувствуя, как яростно ветер треплет его волосы и грязный, в нескольких местах порванный плащ. Его смутное детство закончилось прямо там, с догорающей плотью дорогого ему человека.

Омега раскрыл глаза и сложил ладони на животе, вновь окунувшись в темноту собственной комнаты. Часы показывали начало пятого утра, и неподвижно лежать, стараясь убежать от собственных демонов, смысла больше не имело. Вин поднялся, с трудом переставляя ноги, умылся и тщательно почистил зубы, сплевывая в раковину горький привкус нахлынувших воспоминаний, и вновь омыл лицо ледяной водой. Его большое, еще целое зеркало отразило уставшие после бессонной ночи глаза. Закрыв воду, омега вытер лицо полотенцем и покинул ванную.

Затягивая пояс на своем жилете, Вин предвкушал, как сейчас ввалится к Авелю и привычно разбудит его. У омеги к нему благоговейный восторг и те самые чувства, от которых сносит крышу. Стоит альфе появится в поле его зрения, у Вина перехватывает дыхание и сердце колотится так громко, что оглушает, кажется, не только его, а всех вокруг. Вин впервые испытал такие обжигающие, крепкие и сложные чувства. Сначала это было уважение, которое он не стеснялся показывать, затем стремление стать для него лучшим из всех этих людей, стать для него самым достойным, — и ради этого желания Вин сбивал костяшки пальцев и разбивал колени, — была к нему и жгучая ненависть, когда Авель вновь и вновь, даже когда у омеги не оставалось сил, бил его и заставлял защищаться, но тем самым он взрастил в Вине упорство и привычку сражаться до конца, даже когда он стоит на коленях и сплевывает собственную кровь. Авель был его наставником, его учителем, его лидером, его соперником, и лишь потом он стал для него... любимым. Только спустя месяцы бесконечной злобы, упорства и даже ненависти Вин увидел в нем человека, за которого он примет пулю. Но, увы, для Авеля он так и остался лишь его правой рукой, лишь его помощником, лишь его соперником. Ну, и партнером по сексу. Больше их ничего не связывало.