Под клиньевой юбкой | Yoonmin

Эпилог.

Чимин подкуривает сигарету, присаживаясь на лавочку неподалёку от знакомой многоэтажки. Он глубоко затягивается и поправляет рюкзак на плече, наблюдая, как по вечернему небу над городом опять сгущаются тучи. Дождливая погода не покидает с того самого дня. Чимин усмехается самому себе. Он думает, что Сеул — город дураков, поэтому только рад тому, что через пару дней уезжает с матерью в Пусан и будет заканчивать школу там. Ему нравится Пусан, он тихий и спокойный по сравнению с Сеулом. Там, где меньше людей, всегда лучше.

Пак вдыхает полной грудью и поднимает голову, пытаясь вспомнить, на каком именно этаже живёт Юнги. Он сам не знает, зачем сюда пришёл. Хочет ли он увидеться напоследок или что-то типа того. Нет, Чимин не влюблён в Юнги от слова «совсем», но отрицать какие-то тёплые отголоски внутри было бы совсем глупо. Чимин далеко не глуп.

Иногда ему жутко хочется высказаться кому-то, рассказать всю правду, забыть всю ложь, которую он придумывал всю свою жизнь и просто начать всё с нового листа. Иллюзии — ложь. Но Чимин не настолько безумен, чтобы броситься в омут с головой и очутиться в чужих любовных объятиях или, куда вероятнее, на больничной койке. Так что на протяжении своей короткой жизни Пак ещё ни разу никому не открывался и безоговорочно влюблял в себя. И ему плевать, что всё это основывается на лжи. Плевать, что он причиняет боль другим. Важно то, что эти иллюзии приносят больше счастья, чем боли. Вот так он себя оправдывает всегда.

Юнги первый, кто за ублюдочной натурой Чимина попытался разглядеть кого-то другого. У него это, конечно, не вышло. Но он правда пытался, наверное поэтому задержался у Пака в голове чуть дольше, чем все прочие. После Мин Юнги, переодевающегося в свою сестру, жизнь вдруг снова стала казаться Чимину чертовски увлекательной. А что же об отсутствии в ней какого-то смысла... Пак не то чтобы изменил свою позицию по этому вопросу, просто эта мысль перестала его волновать. Чимин пришёл к выводу, что пока процесс интересен, вполне можно обойтись без смысла. Что, собственно, и требовалось — не доказать, а почувствовать. Стоило поблагодарить Юнги, наверное, для этого Пак и приехал к его дому.

Вдалеке появились два мутных силуэта и Чимин, докуривая сигарету и закидывая на плечо рюкзак, хотел подняться, но вовремя поднял глаза. Две фигуры, сплетающие пальцы рук, являлись Чонгуком и Юнги, лениво вышагивающими по тротуару и приземлённо о чём-то болтающими. Чимин замер на лавочке, посильнее надвинув на голову чёрную кепку и наблюдая за парой.

Вот Юнги что-то сказал, вот Чонгук отвернулся в своей обиженной манере, так знакомой Чимину, а вот они уже обнимаются. Чон обхватывает шею старшего, а Юнги утыкается носом в его макушку. Они стоят так некоторое время, а потом прощаются и Чонгук направляется в его сторону. Паку кажется, что сейчас его заметят и выйдет весьма неловкая ситуация, поэтому он усердно прячется под козырьком кепки. Но нет, брюнет буквально «пролетает» мимо него к своей автобусной остановке, окрылённый настолько, что Чимина начинает подташнивать.

Пак смотрит вслед заходящему в подъезд Юнги и тихо шепчет: «перекрасился». Как бы сильно ему ни хотелось взглянуть на старшего вблизи, Чимин понимает, что нельзя. Нельзя показываться ему на глаза, иначе всё пойдёт прахом. Нет, не для Чимина. Для Юнги.

Посидев на лавочке и скурив ещё одну сигарету, Чимин достаёт свой блокнот и гелевую ручку из чёрного рюкзака. Он пролистывает страницы, прощаясь со слишком важной для себя вещью, и открывает последнюю пустую, тщательно выводя каждое слово. Жизнь, она может закончиться в любой момент, даже пока Чимин пишет это, никто ему гарантии не даст, что он допишет. Поэтому крайне важно, чтобы все дела были завершены, всё недосказанное/недописанное было доделано, и тогда наступит момент полного удовлетворения.

«Наслаждайся моментом, но когда всё закончится, не оглядывайся назад. Вперёд и вверх — в завтра.»

Это цитата какого-то автора из какой-то давно прочитанной книги, что отложилась в голове Пака и всплыла именно сейчас. Когда он оставляет блокнот под дверью и убегает, попадая под ливень и промокая насквозь, он всё равно улыбается, когда держится за поручень в автобусе. Улыбается, потому что уверен, что Юнги особенный. Потому что Юнги поймёт.

Потому что Юнги знает.

А знать — это совсем не преступление.