Хроники расхитителей гробниц. Бурное море, скрытые пески (Daomu Biji)

Глава 19. Фарфоровая ваза

Адипоцир, известный также как трупный воск или жировоск, — это вещество, которое появляется на мертвецах, либо длительное время находившихся в воде, либо похороненных во влажной почве. Он образуется из жира такого пропитанного водой покойника и прочих микроэлементов, выделяющихся из тканей в процессе разложения, и консервирует тело, останавливая гниение. Очень часто адипоцир можно найти на трупах маленьких детей из-за того, что у них больше жировая прослойка. По-видимому, наш миниатюрный мертвец был покрыт им — как минимум, трупный воск имелся у него на ступнях.

Крошечные следы привели нас к большой фарфоровой вазе в углу камеры и там оборвались.

— Взгляни-ка, — сказал я Толстяку. — Такое впечатление, что они идут только в эту сторону, а назад не возвращаются. Может, труп...

Не успел я договорить, как Толстяк приложил палец к губам, и я торопливо проглотил конец фразы. Проследив за его взглядом, я заметил, что ваза трясется без всякой на то причины.

— Сныкался за ней, — прошептал Толстяк.

— Думаешь, зомби? — спросил я. — Он же крошечный.

— Не позырим — не узнаем, — Толстяк поднял ружье и помахал им у меня перед носом. Ну уж нет, никуда я не пойду, подумал я и решительно помотал головой. Толстяк вздохнул и позвал Лысого, который, казалось, пришел в полный восторг от того, что его пригласили поучаствовать во всей этой заварушке. Вдвоем они медленно и бесшумно направились к вазе. Понимая, что не могу показать себя перед Нин слабаком, я поплелся следом.

Подобравшись ближе, Толстяк высоко поднял фонарь, но ваза все равно полностью заслоняла обзор. Тогда он несколько раз ткнул ее ружьем, а когда ничто не выскочило и не попыталось напасть, обошел вокруг.

— Вот черт, — выругался он, — тут какой-то деревянный ящик.

Мы все бросились к нему. Я сразу понял, что именно он нашел. Перед нами был крошечный гроб размером с футляр для скрипки, украшенный двумя резными фениксами. Он оказался открыт — крышка лежала рядом, а вот труп исчез.

— Это не ящик, — поправил я, — а гроб.

— Так вот куда наш малютка-зомби нычет свою страхолюдную восковую башку, — заметил Толстяк, направляя луч фонаря внутрь гроба. — По виду гроба малыш нашпигован сокровищами, зуб даю. Жаль, он не дома, а то я бы приобнял его покрепче — глядишь, и выдавил бы жемчужину-другую у него из пуза.

На этот раз он не преувеличивал. В детские гробы обычно клали множество ценных вещей, тела часто украшали золотом и драгоценностями, а перед смертью давали проглотить несколько жемчужин, чтобы предотвратить разложение.

Мы попытались найти труп, но безрезультатно. Третий дядя наверняка уже прибрал его к рукам, сказал я себе.

Впрочем, Толстяк отказываться от поисков не спешил и только что вверх тормашками гроб не перевернул, разыскивая что-нибудь ценное. Я схватил его за руку, останавливая.

— Это не просто ящик для тела. Оставь его в покое.

Толстяк насмешливо фыркнул.

— Трясешься-то так чего? Никак боишься, что он мне руку оттяпает?

У Нин сделался встревоженный вид.

— Мы тут не затем, чтобы детские гробы обшаривать, — возразила она. — Хватит уже здесь копаться, лучше пойдем в главную камеру и поищем пропавших.

Волей-неволей Толстяку пришлось согласиться с большинством. Он поплелся за нами, но затем замер на месте, уставившись на меня. При этом он открывал и закрывал рот, словно что-то говорил, но не издавал ни звука. Я вздохнул.

— Если есть что сказать, давай уже, не тяни.

— Ну, — пробормотал он, — как считаешь, мог наш малыш затихариться в вазе?

Я почувствовал себя дураком от того, что такая мысль не пришла мне в голову. Конечно же, это было вполне возможно.

— Я когда возню услышал, — продолжал Толстяк, — решил, оттуда шум. А потом подумал — это ж зомби, а не мышь какая, чтоб по коробкам скрестись. Глюки, наверно, а сейчас что-то я не уверен.

Не успел я ответить, ваза упала на пол. Мы дружно уставились на нее, а она дернулась несколько раз и покатилась прямо на нас.