Быть Северусом Снейпом

Глава 29. Часть III. Глава 29. Силуэты прошлого

Чулан оказался захламлен куда больше, чем я ожидал.

В отвращении искривив губы, я медленно осмотрелся, подмечая паутину, укрывшую потолок, пыль на посеревшем полу и кучу вещей, которые, казалось, были готовы рассыпаться от старости. Для чего я вообще решил привести в порядок это место?

Устало потерев лоб рукой, я всё же вошел в маленькое грязное помещение и взглядом отыскал свой сундук, заброшенный сюда сразу после окончания седьмого курса. В моём прошлом было не так много вещей, к которым хотелось бы вернуться, и за последнее десятилетие я ни разу не ощутил стремление зайти в этот чулан и вспомнить, но — сегодня что-то изменилось. Сложно было сказать, что именно — на первый взгляд, всё выглядело так, как обычно: тусклый, монотонный день в тупике Прядильщиков, мертвая тишина в доме, ощущение, что само время застыло и не спешит возобновлять свое движение. И всё же...
Этой ночью мне снились странные сны. Я не мог вспомнить ничего конкретного — никаких событий или людей, четкими остались лишь чувства, поселившиеся во мне с пробуждения и усиливающиеся с каждым прошедшим часом. С самого утра меня непреодолимо тянуло сюда, в это место, полное разнообразных воспоминаний. Я не хотел думать, что это могло бы значить.

Вздохнув, я взмахнул палочкой и пробормотал очищающее заклинание. Толстый слой пыли, покрывающий сундук, исчез, и некоторое время я молча рассматривал светло-коричневую поверхность, борясь с неприятным чувством в животе. Постепенно все смутные эмоции переросли в откровенно плохое предчувствие, наполняя меня иррациональными тревогой и страхом.

Что-то определенно было не так.

Раздраженно покачав головой, я новым взмахом палочки отлевитировал сундук в гостиную и, поколебавшись, открыл его.

В ноздри тут же ударил запах сырости, несвежих вещей и старых тетрадей. Я осторожно взял ту, что лежала сверху, и позабавленно усмехнулся, видя слово «Трансфигурация», написанное моим почерком. Полистав желтые страницы, я отложил ее в сторону и вытащил следующую.
Любопытно было видеть свои заметки и рассуждения, в которых я, даже не особо вчитываясь, местами находил ошибочные или же просто нелепые моменты. Если оценивать их с точки зрения преподавателя, я бы едва ли поставил себе даже «удовлетворительно».

Внутри родилось покалывающее чувство ностальгии, но я, не намеренный ему поддаваться, решительно захлопнул тетрадь и отшвырнул ее в заранее приготовленный мусорный мешок. Давно стоило очистить этот грязный угол и уничтожить вещи, захламляющие и без того унылый дом.
В этом году Дамблдор не просил меня остаться в Хогвартсе и не имел ничего против моего возвращения в тупик Прядильщиков. Первые несколько недель я старательно пытался убедить себя, что рад такому повороту событий, но грызущая изнутри тоска становилась всё более и более удручающей, и к концу июля я был вынужден признать, что с куда большим удовольствием проводил бы всё это время в Хогвартсе. Разумеется, Альбус бы не стал возражать, но я слишком хорошо помнил свое прошлогоднее недовольство тем, что меня лишили возможности вернуться домой на лето. Одиночество в тупике Прядильщиков было куда предпочтительнее всезнающего взгляда голубых глаз, так что я решил остаться здесь, каждый вечер мысленно отсчитывая дни до начала учебного года.

До чего жалкая картина. На меня накатывала тошнота, стоило только подумать, во что я превратился.

Раздраженный еще больше прежнего, я начал резко вытаскивать уже никому не нужные старые тетради и складывать их в одну стопку. Может, когда я уничтожу весь этот мусор, странные, преследующие меня чувства тоже исчезнут. Я буду более чем рад никогда не возвращаться к своему чертовому сундуку, о котором мне не приходилось вспоминать почти двадцать лет.

Стопка постепенно росла, помимо тетрадей, туда также отправлялись пустые чернильницы, сломанные перья, отвратительные безразмерные маггловские вещи, листки с идиотскими карикатурами и прочий хлам, от которого я не потрудился избавиться в нужное время.

С другой стороны, глупо думать, что, уничтожив всё, связанное со школьными годами, я стану легче и свободнее дышать в этом доме. Я бывал здесь слишком редко, и потому ни разу всерьез не пытался очистить его и превратить в более приятное, пригодное для существования место. Чулан может стать неплохим началом, а там очередь дойдет и до всего остального. Несмотря на значительную помощь магии, работы всё равно много, но, если в результате эта помойка превратится во что-то менее отталкивающее — оно непременно того стоит.
Чем дольше я разбирал казавшийся бездонным сундук, тем больше убеждался, что мне следовало просто вынести его на помойку, предварительно наложив отводящее магглов заклятие. За несколько часов я не нашел ни единой вещи, которую захотел бы оставить, так что мое занятие становилось всё более и более бессмысленным. Останавливало меня только то, что предметов в сундуке оставалось мало, и отступать уже не хотелось.

Я отправил в мешок очередную исписанную тетрадь и нахмурился, заметив, что из нее что-то выпало. Наклонившись, я поднял с пола старую фотографию и озадаченно уставился на нее, пытаясь определить, когда она была сделана и, самое главное, как ко мне попала. В празднично украшенном Большом зале смеялась и радостно махала в объектив колдокамеры группа учеников. В центре стояли Поттер, Блэк, Люпин и Петтигрю, время от времени о чём-то перешептывающиеся и оживленно при этом жестикулирующие.

Я в бешенстве поджал губы, разглядывая самодовольные, наглые лица. Наверняка снимок — часть очередной кретинской шутки, потому что нет ни единой возможности, чтобы я добровольно принял и сохранил хоть что-то, изображающее этих ничтожеств.

— Инсендио! — выплюнул я, резко взмахнув палочкой, и вскрикнул от неожиданности и боли, когда вспыхнувший огонь лизнул руку. — Чёрт!

Бросив полный ненависти взгляд на фотографию, обратившуюся в пепел, я поспешил в лабораторию за противоожоговой мазью, проклиная тот момент, когда вообще решил разобрать этот залежавшийся хлам. День становился всё хуже, а на часах еще не было и двенадцати. Если так пойдет и дальше, трудно представить, что поджидает меня к вечеру.
Тщательно обработав руку и продолжая мысленно осыпать идиотские розыгрыши ругательствами, я вернулся к сундуку и замер. Сейчас, когда на дне оставалось всего несколько вещей, я мог видеть небольшую, не знакомую мне коробку, с приклеенным сверху конвертом. На бежевой поверхности аккуратным почерком было выведено «Северусу».

Нахмурившись, я медленно приблизился и палочкой обследовал предмет на наличие враждебной магии. Кто знает, что еще сумели подкинуть мне в сундук Поттер и Блэк.

Никаких следов я не обнаружил, поэтому осторожно коснулся коробки... и отдернул руку, услышав голос Альбуса за спиной:

— Северус? Вы здесь?

— Да, — я торопливо подошел к камину и опустился рядом на пол. — Что-то случилось?

— Неужели мне всегда нужна причина для того, чтобы поговорить с вами? — Дамблдор улыбнулся, но я не мог не заметить усталость и некоторую натянутость его улыбки. Приблизившись, я рассмотрел темные круги под глазами директора. Мое беспокойство возросло еще на несколько градусов.

Не дождавшись ответа, Альбус вздохнул и сказал уже более серьезным тоном:

— К сожалению, на этот раз причина действительно есть, и очень серьезная. Я хотел бы, чтобы вы вернулись в Хогвартс — это не жизненно необходимо, но так будет лучше. Вы сейчас не заняты каким-то неотложным исследованием?

— Нет, — произнес я и, выдержав паузу, как можно безразличнее проговорил: — Думаю, я мог бы вернуться преждевременно. Мне нужно собрать некоторые вещи, так что я могу быть в школе приблизительно через час.

— Отлично. Как только прибудете — зайдите, пожалуйста, ко мне. Дело не терпит никаких отлагательств.

— Что-то случилось? — нервно повторил я. — Если это настолько срочно, мы можем поговорить прямо сейчас — вещи подождут.

— Нет-нет, — директор снова улыбнулся. — Хоть ситуация и серьезная, один час ничего не изменит. Придите, когда будете готовы.