Tear me apart (Книга I)

Глава 18. Главный загонщик

Если бы я сказала, что за всеми домашками, встречами ОД и другими делами я не заметила, как пролетел январь и наступил февраль, то жестко бы соврала. Первый месяц нового года тянулся слишком медленно. Дни слились в один, и я просто ждала, когда все это закончится. На улице было так холодно и ветрено несколько дней подряд, что никто не рисковал выйти из замка, хоть так хотелось. Хотелось вырваться из этих стен, почувствовать в волосах ветер, и пусть снежинки, словно осколки стекла, впиваются в кожу. Мне не хватало свободы, безумных поступков. Того, что хоть на минуту заставило бы меня не думать о Малфое. Но, наверное, уже ничего не вытеснит его из моей головы. Слизеринец так хорошо там обосновался и совершенно не собирался уходить.

Гермиона говорит, что у меня обыкновенная депрессия и это скоро пройдет. Когда она начинает говорить подобное, мне хочется смеяться. Потому что Грейнджер совершенно ничего не знает о депрессии. Депрессия – это не красиво размазанная по лицу тушь, не грустная музыка. Она не бывает обыкновенной и поэтичной. Депрессия – это всегда страшно.

После того, что случилось в Финиксе, у меня была депрессия. Долгая и мучительная. С одна за одной сигаретами, с бутылкой любого крепкого алкоголя, что я прятала под кроватью. С лезвием, что всегда носила с собой. Когда становишься виновником такого, твоя жизнь автоматически теряет всю привлекательность, краски, смысл. Со всех сторон будто косятся, тычут пальцами, обвиняют... И среди всех тех, кто обвиняет и кидает камни, стоишь и ты сама. Твои крики сильнее, громче, яростнее. Они бьют так же сильно, как и камень, что ты держишь в руке. И твое собственное осуждение становится последней каплей, тем самым переключателем, опустив который не хочется жить.

Тогда я искала любую смерть. Ходила по краю обрыва, надеясь, что оступлюсь и упаду в пропасть. Но машина всегда останавливалась, когда я выскакивала прямо перед ней, «скорая» всегда успевала приехать, когда я в очередной раз пыталась вскрыть вены. В депрессии нет ничего красивого и загадочного. Это всегда страшно. Кто думает наоборот, совсем ебанулся.

В Хогвартсе День Святого Валентина ждали с особым трепетом. Везде только и обсуждали предстоящие свидания. Мне же хотелось блевать от всего этого. С самого утра Гарри тщательно готовился к свиданию с Чжоу, у Гермионы тоже была запланирована какая-то встреча. С кем, она не говорила, но это было чрезвычайно важно. По итогу, в Валентинов день моей компанией был Рон, который назвал праздник глупостью и максимум, на что он согласен, - это свидание с его кроватью и глубоким сном. Что ж, прекрасно. Мне и самой сегодня совершенно не хотелось выходить из комнаты, но все здесь было таким раздражающим, что доводило до истерики. Книги надоели, музыка уже не казалось такой прекрасной, а мысли в голове бились, будто надоедливые насекомые о стекло. Единственное, что мне сейчас хотелось, - это забиться в какой-нибудь темный угол и совершенно никого не видеть.