На мгновение я останавливаюсь и пытаюсь понять, что же я делаю. Я оставила Сашу, чтобы найти Лизу, но надо подумать, что будет потом. Лиза либо опять скажет мне что-то ужасное, наорет и заставит уйти, либо станет уверять, что испытывает ко мне какие-то чувства; и все эти игры, в которые она играет, – только потому, что она не может выразить чувства как нормальные люди. Если пойдет по первому сценарию, что, скорее всего, хуже, чем сейчас, не будет. Но если по второму – готова ли я простить ей все то, что она наговорила и сделала? Если мы оба признаемся в том, что мы чувствуем друг к другу, может быть, все изменится? Изменится ли она? Способна ли она вести себя так, как я хочу, и способна ли я выносить её перепады настроения?
Самое плохое, что сама я не могу ответить ни на один из этих вопросов. Ненавижу, что мои мысли заполнены только ей и из-за неё я стала такой неуверенной в себе. Терпеть не могу терзаться догадками, что она сделает или скажет.
Еду к этому чертову дому братства, где была уже столько раз. Ненавижу этот дом! Сейчас я много что ненавижу, а злость на Лизу достигает почти точки кипения. Припарковавшись у обочины, взбегаю по крыльцу в переполненное здание. Направляюсь прямо к дивану, на котором обычно сидит Лиза. Её там нет; и среди здоровенных парней не нахожу знакомых.
Взбежав вверх по лестнице, колочу кулаками по двери, в очередной раз оказавшейся запертой.
– Лиза! Это я, открой дверь! – отчаянно кричу я, барабаня в дверь, но никто не отвечает.
Куда она запропастилась? Не хочу ей звонить, хотя так проще; я зла и чувствую, что должна быть зла, чтобы суметь сказать то, что хочу сказать и потом об этом не пожалеть.
Звоню Роме, чтобы узнать, нет ли Лизы в отцовском доме, но она там не появлялась. Единственное другое место, где я могу поискать, – это костер, но я сомневаюсь, что она все еще там. Тем не менее, других вариантов нет.
Я возвращаюсь обратно к стадиону, припарковываясь, в очередной раз повторяю про себя те ругательства, что я приготовила для Лизы, чтобы быть уверенной, что их не забуду, если она на самом деле здесь. Подхожу к полю и понимаю, что почти все уже уехали, костер почти догорел. Я хожу, щурясь в полутьме, разглядываю парочки, надеясь разглядеть Лизу и Эмму, но безуспешно.
Окончательно решаю вернуться – и тут замечаю Лизу, опирающуюся на забор. Она одна. Не видит меня, садится на траву, вытирая рот. Когда она убирает руку, я вижу, что она в крови.
