Через квартал от братства улицы темны и пустынны. Другие дома не такие большие, как тот, в котором живет Лиза. Через полтора часа путешествия с GPS-навигатором наконец-то нахожу общежитие. Я абсолютно трезвая, считаю, что ложиться уже не стоит, поэтому захожу в «Севен-элевен» за стаканом кофе.
Кофе бодрит, и я думаю о том, что не знаю о Лизе очень многого. Например, если она панк, как оказалась в братстве среди детишек богатых родителей и почему у неё такой вспыльчивый характер? Впрочем, зачем я задаюсь этими вопросами и трачу время на такие размышления? После сегодняшнего вечера я решаю оставить всякие попытки с ней подружиться. Поверить не могу, что целовалась с ней. Это самая большая моя ошибка, не считая того, что я вообще потеряла голову. Я не так наивна, чтобы поверить, что она никому не расскажет, но надеюсь, что Лиза постесняется рассказывать, как целовалась с девственницей, и все-таки будет помалкивать. Сама я собираюсь отрицать все до самой смерти, кто бы ни спросил.
Нужно придумать какое-то оправдание для мамы и Димы. Я не про поцелуи, об этом они вообще не должны знать, а о том, что я ходила на вечеринку. Второй раз. Но кроме того, нужно поговорить с Димой, чтобы он не сообщал все маме; я теперь взрослый, самостоятельный человек, и маме необязательно знать, чем я занимаюсь.
Когда я дохожу до общежития, ноги гудят, и, поворачивая ручку своей двери, вздыхаю с облегчением.
И тут у меня чуть сердце не останавливается: на моей постели сидит Лиза.
– Что за шутки? – вскрикиваю я, пытаясь сохранить самообладание.
– Где ты была? – спокойно спрашивает она. – Я два часа ездила, пыталась тебя найти.
Что?
– Что? Зачем?
Если это правда, почему она просто не предложила отвезти меня домой? И как я не сообразила попросить её, узнав, что она не пьет?
– Не думаю, что гулять ночью в одиночестве – это хорошо.
И поскольку я не могу больше выносить ее выходки и потому, что Ника неизвестно где, а я в комнате наедине с ней – с человеком, который действительно представляет для меня опасность, меня разбирает смех. Это странный, дикий и прерывистый смех. Я смеюсь не потому, что мне смешно, а потому, что я не могу ничего поделать.
Лиза хмурит брови, мрачно глядя на меня, отчего я хохочу еще сильнее.
– Уходи, просто уйди, Лиза!
