Когда мы входим, Карен и Владимир сидят на диване в гостиной. Они смотрят на нас.
– Лиза! Что случилось? – спрашивает Владимир, встревоженно вскакивая и подходя к нам, но Лиза отворачивается.
– Все в порядке, – ворчит она.
– Что произошло? – Владимир поворачивается ко мне.
– Она подралась, но не сказала мне, с кем и из-за чего.
– Я же сказала: я, блин, в полном порядке, – злобно огрызается Лиза.
– Не говори так с отцом! – кричу я, и её глаза расширяются.
Вместо того чтобы орать на меня в ответ, она берет меня за руку и тянет из комнаты. Владимир и Карен обсуждают ужасный вид Лизы; она тащит меня по лестнице, и я слышу, как её отец вслух спрашивает, почему Лиза начала приезжать сюда так часто, чего раньше с ней не случалось.
Когда мы оказываемся в её комнате, она круто разворачивается и прижимает меня к стене.
– Никогда так больше не делай, – шипит она сквозь зубы.
– Как? Отпусти меня немедленно! – требую я.
Она закатывает глаза, но отпускает меня и отходит к кровати. Я остаюсь возле двери.
– Не учи меня, как разговаривать с отцом. Сначала со своим отношения наладь, прежде чем вмешиваться в мои дела.
И после этого Лиза сразу остывает.
– Извини. Я не хотела этого говорить... просто вырвалось. – Она делает движение, чтобы обнять меня, но я отступаю в дверной проем.
– Это всегда «просто вырывается», да? – Я не могу сдержать слез. Упоминание о моем отце слишком жестоко, даже для Лизы.
– Ира, я... – начинает она, но останавливается, когда я поднимаю руку.
Что я тут делаю? Почему продолжаю надеяться, что она прекратит эту бесконечную череду оскорблений, чтобы просто поговорить со мной? Потому что я идиотка, вот почему.
– Прекрасно. Ты именно такая, какая есть; ты находишь в людях слабости и используешь их. Ты используешь людей в своих интересах. Долго ты собиралась сказать про моего отца? Наверно, искала возможность мне это сказать с тех пор, как меня повстречала!
– Черт! Нет! Я сказала это, не думая! И ты не такая невинная – ты меня нарочно провоцируешь! – орет она еще громче.
