ДАМИАНО +18

«Диа»

Неделя пролетела самозабвенно и быстро для неё. Казалось, все семь дней, в которых Диаманта растворилась целиком и полностью, — прошли, как песок проходит сквозь пальцы. Текучесть времени раньше была для неё пыткой, потому что хотелось ощущать жизнь по полной, стараясь не пропускать что-то новое. Сейчас же Диаманта была благодарна времени за скоропостижность.

Первой причиной её желания идти плавно с днями был звонок Розмерты, которая кратко разъяснила ситуацию с должностью пиар-менеджера для группы. Несколько секунд Диаманта молчала в трубку, слушая спокойное дыхание сеньоры на том конце линии. Потом в её голове постепенно стали восстанавливаться картинки, и когда Розмерта продолжила говорить про то, что ребята нескончаемо утверждают о том, что она целиком и полностью может погрузиться в работу и отдать себя творчеству, — грело душу. Хотя, обо всём этом знала только одна Виктория, но и этого было достаточно Диаманте, чтобы осознать то, что она в действительности где-то может пригодиться, спустя несколько неудачных попыток устроиться на работу.

Она согласилась, практически не раздумывая.

Совершенно не задаваясь вопросами по поводу того, почему же ребята не сообщили ей это сами — Диаманта знала, что на правильном пути.

Последние годы ей хотелось быть нужной. Это мечта глубоко крылась внутри, спрятанная другими желаниями, укрытая мыслями о собственных ценностях. Она думала о своей нужности редко, но каждый раз всё сильнее осознавала — это тупик, который никуда не приведёт. Ей хотелось помогать людям, которые потеряли веру в жизнь, — хотя она сама была пропитана размышлениями о бытие. И ей хотелось делиться этими размышлениями с людьми. Неважно где и как. Будь то рассказы или мазки на холстах, — впрочем, Диаманта находила во втором больше смысла. Помощь людям — изысканность в наше время. Доброта, что скрыта в человеке, не всегда вылезает наружу, потому что люди зачатую бояться показать эту грань — помощи и сердечности. Современное общество привило быть холодными, расчетливыми, в какой-то мере грубыми и циничными. Страх — еще одна составляющая нашей жизни на данный момент. Диаманте был знаком страх: липкий, тяжелый и болезненный, — он появлялся в моменты, когда она смотрела в глаза человеку, сумевшему превратить её жизнь в ад. Всё остальное для неё было преодолимым: она не боялась подойти на улице к человеку, которому стало плохо; приходила на помощь к пожилым людям, которые не могли донести тяжелые пакеты; не проходила мимо бездомных животных, каждый раз кормила их либо гладила, — в её сердце щемили мелкие раны, но когда она делала добрые дела, они своеобразно залечивались.

Тогда она чувствовала себя нужной. Нужной себе. Этому миру.

Как и сейчас.

Розмерта рассказала что нужно делать, и на следующий день Диаманта начала работу по созданию обложек к их песням, предварительно закупившись листами, карандашами, красками и фломастерами. Розмерта сообщила, что нарисованный материал передадут в специальную студию, откуда уже придёт электронная версия. Помимо этого Диаманта создала несколько страниц в разных социальных сетях, куда транслировала их будущие выступления и выложила пару фотографий.

Она призналась себе в том, что во время канцелярских покупок её охватила приятная теплая волна воспоминаний: словно на пару мгновений она перенеслась в прошлое и с удивительной детской сосредоточенностью двадцать минут рассматривала мольберты и разные марки красок. Акварель, масляные краски, пастель, сангина и сепия, уголь, гуашь — все краски искрились разными цветами в её глазах, игрались с белоснежными прилавками магазина и манили к себе. С самого детства у неё не было принципов чем же рисовать, в то время как у других начинающих художников формировалась некая база. Она была универсалом. Диаманте было не важно, с чего начнется новый урок, будь то краски или карандаши. Риччи отдавала предпочтение ко всему.

Диаманта думала, что будет сложнее. Спустя несколько лет вновь прикоснуться к бумаге и взять в руки карандаш. Возникший в первую секунду образ матери, которая стоит за спиной и поглядывает за тем, как её дочь рисует — растворился при первой же возможности нарисовать начало. Глаза заслезились, предоставляя расплывчатому серому туману возможность появиться, но девушка, сжав губы, приказала себе думать лишь о том, как прекрасно вновь почувствовать себя настоящей.

Как бы глупо и банально это не звучало, в связи со сложившимися ситуациями — второй причиной её ментальной уравновешенности был Дамиано. Ей было до невозможности глупо это понимать, потому что такое случается только в книгах или фильмах, а реальная жизнь зачастую бьёт под рёбра. Но эта реальная жизнь сделала ей подарок.

Он был с ней. А она была с ним.

После первой проведенной ночи, которая жаркими печатями останется у неё в памяти, Давид предложил остаться у него. Точнее утвердил. Утром, когда прекрасные лучи солнца касались его сонного лица, перемешиваясь с карим оттенком прищуренных глаз, когда оба они чувствовали необъяснимую легкость внутри себя — он, слегка приподняв к ней голову и прикусив нижнюю губу, сообщил, что отныне его маленькая квартире теперь уже не будет принадлежать холостяку. Она рассмеялась, руками хватая его за шею и притягивая к своему лицу. Ему не требовались слова о том, что она согласна. Ему не требовались какие-то ответы, потому что всё, что надо было, он читал в чистых зеленых глазах. Сканируя, изучая, проникая.

Диаманта подпирает под себя ногу, ставит громкость в плеер на самую мощность, параллельно кусая кончик чёрного карандаша. Её волосы распластал ветер, который настойчиво проходил через открытое окно, и Диаманта часто бросала задумчивые взгляды на соседний дом. Балкон в доме напротив — прямо перед их окнами — вмещал в себя старенький велосипед и коляску, пространства было не так много, но соседским детишками как-то удавалось играть в настольную игру, которая аккуратно была разложена на полу. Внутри у девушки теплело, когда она внимательно наблюдала за эмоциями ребят. Эта теплота и неподдельная искренность постепенно выливались на лист. Она набрасывала линии, которые, впоследствии превращались в полноценный рисунок.

Тоненькая рубашка оливкового цвета, под ней облегающая черная майка и серые свободные штаны, которые так любезно одолжил ей Дамиано, — она чувствовала себя как никогда комфортно и уютно. После нескольких попыток собрать кудрявые волосы в высокий хвост, Диаманта позволила им колыхаться на плечах.

Соседский мальчишка вскочил на ноги, радуясь своей победе, в то время как сидевшая угрюмая девчонка что-то настойчиво ему доказывала. В этот день солнце было редкостным, но изредка попадавшие лучи грели, затягивали и манили, убаюкивая своими солнечными волнами. Она потянула спину, глубоко запрокидывая голову назад. В ушах играет та успокаивающая мелодия, что играла в первый день её знакомства с группой. Улыбка неосознанно расползается по лицу.

Через призму заставшего счастья, Диаманта всё же задавалась интересующим её вопросом. Она по сей день не могла объяснить статус их отношений. Пара, любовники, сожители? Сожители, пожалуй, звучит грубо. Но необъяснимая тяга расставить всё по полочкам не даёт ей покоя. Между ними проходят электрические токи, разряды, позволяющие чувствовать яркие эмоции, необходимое желание прикасаться друг к другу, целовать, обнимать, рассказывать что-то нелепое или наоборот, серьёзное. Их нельзя было назвать сожителями, но и в роли пары они были маловероятны. Возможно, они были больше чем пара. Люди, которые нашли друг в друге себя.

Дамиано, просыпаясь каждое утро всегда раньше неё, постоянно выходил на открытый балкон и курил. Сонный, с запутанными волосами, мелкими мурашками на руках и спине от утреннего холода — она видела его каждое утро таким, каким никто не видел, но даже не представляла этого. Он казался ей уютным и родным. После утренней процедуры в виде сигареты, Дамиано уходил на кухню и возвращался с двумя кружками крепкого кофе. Как оказалось, оба они лютые фанатики крепкого заваренного кофе с утра. Целовал без всяких слов чуть выше верхней губы, вкладывал в руку кружку и садился на пол, облокачиваясь спиной о края кровати. А Диаманта гладила его по голове и делала глотки бодрящего напитка.

Они готовили, убирались, стирали и гладили вместе — это сближало их еще больше. Дамиано рассказывал ей о своих детских историях и о первых попытках записать песню. Рассказывал всё, что только было в его жизни. А она слушала, впитывая в себя каждое его слово, словно губка. Ей были так важны эти моменты, через которые их души сплетались каждый раз сильнее.