Бой за счастье.

Вернуться тем же невозможно

—118—

Ночь. Любимое время киллеров. Когда вокруг темнота, тишина, редкие машины проезжают по дороге, улицы становятся безлюдней. Затихают любые признаки жизни. Правда, это только на первый взгляд.

Откуда взялась эта договоренность о беспредельной любви ночи к кровавым войнам? Но определенно она есть. Ты её чувствуешь. Будто она прикрывает твою спину от удара, следует за тобой, предупреждает.

Но и для некоторых, ночь это что-то неизведанное и опасное. Кто-то боится темноты, кто-то того, что прячется в ней. Но а кто-то просто боится временами оставаться наедине.

Включая только одну лампу на огромный зал, Тэ выдыхает, осматриваясь. Последнее время сон по ночам его не посещает. Совсем. Долгие бессонные ночи превращаются в один продолжительный кошмар. Как он ещё на ногах стоит? Задаётся этим вопросом каждый раз вставая с кровати и чувствуя головокружение. Надо поспать как-нибудь. Но не сегодня.

Опять же в последнее время, пока его мучает бессонница, он приходит в зал, чаще всего. Потом обходит здание снаружи, бродит по коридорам, поднимается на крышу и закуривает. Да, грешен, но руки сами тянутся. Может это уже зависимость? Неважно, это одно из самых нестрашных пристрастий, которые у него есть.

Скинув лямку рюкзака с плеча, даже не заматывается, подходя к груше и прикасаясь кончиками пальцев, выдыхает. И когда стало понятно, что это помогает? Сам не помнит. Сколько себя помнит, всегда приходил к ней, когда становилось плохо.

Плохо ли ему сейчас? Возможно… наверно… однозначно… как с этим справляться? Было бы желание.

С Чонгуком они снова стали коллегами, тренирующимися в составе своих команд, иногда пересекающихся. Никаких намёков, никаких касаний, никаких взглядов. Они больше не поднимали темы, а если старший пытался поговорить, узнать как он и что вообще происходит, потому что тот как зомби, то его тут же присекали и отправляли заниматься.

Мда, приехали, а вроде всё начинало даже налаживаться. Но нет, омега снова всё испортил своей холодностью и безразличием. Винит ли он себя? Вопрос остаётся без ответа. Он никогда на него самостоятельно не ответит. Хочется ли ему в прошлое, в объятия, к теплу? Опустим ответ…

Парень замахивается и бьёт. Сначала несильно, будто премиряясь, потом входя во вкус. Нельзя сказать, что он заставляет себя. Нет, совсем нет. Но порой бить становится тяжелее. Как и сейчас, ворох мыслей не позволяет бить в меру, заставляя работать на пределе, на максимум. Не сказать, что он не рад этому, но с другой стороны душе больно от этого вороха. С каждым ударом, мысли становятся громче, настырней. Не удаётся выбросить из головы, не удаётся очистить разум. И плевать он хотел на кровь, которая оставляла уже заметные отпечатки на инвентаре, плевать он хотел на боль в ещё не до конца отправившемся теле. Плевать на всё! На всех! Валите все к чёрту!!!