Мэтт появился на тренировке в понедельник утром. Если бы Эндрю не пришёл примерно в то же время, остальные парни наверняка бы сказали что-то грубое Бойду о его проблемах.
Плюс ко всему, Миньярд зашёл в раздевалку через десять секунд после Мэтта, поразив всех тёмными синяками на своем лице и горле.
Бойд тоже был в синяках после борьбы с самим собой во время ломки.
У Рэне было больше следов, чем у него, но остальные парни ни за что бы не поверили, что она могла подраться с Эндрю.
Уокер (Рэне) и Уайлдс (Дэн) не сводили глаз с Мэтта на протяжении всей тренировки, а он каким-то странным образом держал себя в руках.
Дэн наконец заговорила с двоюродными братьями, и хоть беседовали они в основном об экси, подобное уже было достижением.
К концу недели Мэтт чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы Рэнди отправилась домой.
А однажды, ближе к концу июля, Бойд догнал Сета после дневной тренировки и сообщил:
— Я хочу вернуться в общежитие.
Рэне практически почувствовала, как рядом напряглась и затаила дыхание Дэн.
Сет пару мгновений задумчиво рассматривал Мэтта и только потом спросил:
— Кто тебя останавливает?
Тем же вечером Бойд собрал свои вещи и съехал с дома Эбби. Во время его отсутствия, Хуан подселился к Сету и Дуэйну и теперь отказывался покидать нагретое местечко. Только вот никто не хотел, чтобы Мэтт переезжал к Реджи и Дэмиену. Сет и его друзья в основном баловались травкой, но Реджи и Дэмиен не стесняли себя в употреблении веществ различной тяжести. В конце концов, Дуэйн и Хуан перетащили двухэтажную кровать из комнаты Реджи и поселились в спальне Сета. Последующая неделя была немного напряжённой, ведь старшекурсники вновь приспосабливались друг к другу.
Но жаркие августовские дни продолжались, и парни постепенно входили в колею, занимаясь своими привычными делами.
И Мэтт – скрепя сердце – чувствовал себя лучше, чем когда-либо.
Рэне видела, как теперь он развивается в правильном направлении.
Наркотики больше не были барьером между ним и его соседями по комнате.
Как-то она даже обнаружила его смеющимся с остальными парнями — теперь они не могли сбить его с верного пути.
