Алфавит. Артон //Завершён//

Н: Ночью

Три поворота ключа в замочной скважине, и два пошатывающихся тела, переполненных красным вином и животной страстью, вваливаются в прихожую, припираясь к ближайшей стене. Свет, видимо, было решено не включать. Одежда, насквозь вымокшая под проливным дождём, потяжелела и давит неприятным грузом, но не одаривается особым вниманием, потому что сейчас есть вещи куда важнее мокрых тряпок.
Арсений пьяно смеётся и тянет на себя Антона, который, в свою очередь, не выглядит слишком уж весёлым. Он напился, как чёрт и поехал к парню, которого видит второй или третий раз в жизни. Да, да, да. Это ведь так не правильно. Но так похуй.

Ещё пара неуклюжих поцелуев в прихожей, и они находят в себе силы, чтобы разуться и скинуть верхнюю одежду прямо на пол, потому что чёрт с ней. Шастун не запоминает дорогу до спальни, так как проводит её в плену жадных объятий и мокрых поцелуев.
Добравшись до комнаты, Арсений первым делом включает небольшую настольную лампу, стоящую на тумбе. Делает он это для того, чтобы видеть каждую эмоцию, даже самое малейшее изменение в лице Антона. Попов хочет увидеть, как задрожат эти длинные ресницы и пухлые губы, когда он спустится поцелуями от шеи к самому низу живота, а после… После.

Арсений вжимает Антона в стену и оставляет на шее первый засос, забираясь руками под чёрную рубашку. Шаст млеет, улыбается, стонет, но в глубине души знает, что всё это наигранно и что ничего он, блять, не чувствует. Тело, однако, поддаётся на такие умелые провокации и даже отзывается вполне естественными реакциями. Арсений сверкает в полумраке глазами, передавая свою бешеную энергетику, все свои мысли и чувства, но Антон, как огромная чёрная дыра, поглощает это всё, не давая ничего взамен. Ну, разве что томный взгляд и натянутую улыбку, когда чужие подрагивающие пальцы расстёгивают пуговицы на рубашке, сантиметр за сантиметром открывая бледную нежную кожу. Но этого так мало. Арсу нужно трогать, чувствовать, раствориться в этом юном теле, что стоит напротив и трётся лопатками о шероховатые обои. Шасту же нужно лишь расслабиться и удостовериться, что он нечто большее, чем пустая кукла, неспособная ощущать хоть что-нибудь.

— Нравится? — с наглой ухмылкой спрашивает Арсений, круговыми движениями наглаживая постепенно твердеющий член юноши.

Антон откидывает голову назад, несильно ударяясь затылком об стену, выпускает воздух сквозь зубы и лишь коротко кивает, подаваясь бёдрами вперёд. Старшего такой расклад не устраивает, и он отстраняется, лишая парня перед собой того самого удовольствия, которое он только-только начал чувствовать. Шаст, вырванный из приятного плена ощущений, поднимает голову.