Тайные потомки

12

Надо уважать книгу, надо с почтением входить в этот храм мысли.
А. Герцен
  
У кабинета отца стояли молоденькие служанки — они через раз водили тряпками по стеклу и глупо хихикали над утренней шуткой повара.
  
Шарлотта втянула голову в шею, встала на четвереньки и поползла мимо непрошенных гостей. В голове вертелась единственная мысль: «Я невидимка, я невидимка, я быстра и ловка как... ниндзя!» Благодаря силе мысли или халатному отношению воспитателей и прочих работников, которым Маркус Серенак платил деньги за присмотр над детьми, Шарлотта оказалась в небольшом и серо-зелёном кабинете. Шторы плотно задёрнуты, сквозь них не могли пробиться солнечные лучи — месье Серенак не любил солнце, день в принципе не был особенным для него. Шарлотте из-за этого казалось, что отец не хотел жить и чувствовать радость в этом бренном мире. Позолоченная резная дверь с грохотом закрылась, отчего мышка сразу же засуетилась — начала бегать по кругу, не зная куда спрятаться.
  
Забежав под высокий стол, Шарлотта прислонилась к ножке и уткнулась носиком в колени. Она дрожала, плакала и просила Бога помочь ей сохранить душу такой же детской и чистой.
  
Какое-то время было по-мёртвому тихо, даже смешки служанок не долетали до девочки. Шарлотта приподнялась на локтях, оперлась ими о стол и поднялась. На столе лежали коробки, бумаги, дневники, чёрно-белые фото и прочий хлам, который не представлял ценности для ребёнка.
  
Атмосфера в кабинете была холодной, склизкой и устрашающей. Находиться здесь было более чем просто некомфортно. На полках мёртвого дерева стояли книги с тематикой смерти, психоанализа, готики и вампиризма. На стенах висели репродукции картин Эжена Делакруа, Бруно Амадея и ещё нескольких, чьи имена Лотта не знала. Все эти картины подарила неизвестная женщина, её мышь видела от силы раза три. Высокая, худая, с длинными огненными волосами и чувственными губами. К ногам таких женщин падали мужчины и целовали руки до умопомрачения. Кто она и почему дарит безработному отцу такие подарки — Лотта не знала, но в голове мысленно поставила галочку, что мадмуазель явно неплохой человек. Она не была высокомерной или злобной, нет, француженка представляла собой нечто милое и воздушное. От неё тянулся шлейф цветов и фруктов, а холодные голубые глаза светились при каждом громком смешке.
  
Живопись мало интересовала девочку, все эти картины пугали её и вызывали панические атаки. Мышь умоляла снять душераздирающие сюжеты, но Маркус твердо стоял на своём.
  
«Искусство, а точнее, наше отношение к нему — это ключ к пониманию человека. К его разуму, к его сердцу. Неужели ты хочешь сказать, что являешься безмозглой и бесчувственной тварью? В таком случае ты больше не дочь мне».
  
Эта фраза до сих пор звенела в ушах, Шарлотте было обидно, что отец не считается с её мнением и так оскорбляет. К Гаспару он относился иначе: любил, ласкал, улыбался его словам, учил играть на скрипке и даже подарил одну свою. Мадмуазель Ли не просто инструмент, это кусочек сердца Маркуса Серенака. Он бережно хранил в футляре и навещал мадмуазель под покровом ночи. Осторожно касался струн и плакал. Никто не ожидал, что мужчина подарит такую ценную вещь, пускай и сыну.
  
Шарлотта отчаянно хотела найти ответы на свои вопросы: почему отец ведёт псевдо-аристократический образ жизни? Почему так зол и строг с ней? Почему одержим искусством и откуда у него такие влиятельные знакомые? В кабинете было всё, кроме ответов.
  
«Неужели я так и не узнаю?»
  
Шарлотта очередной раз шмыгнула носом, смахнула подступающие к глазам слёзы и метнулась к двери. Раздался грохот — рукав платья зацепился за угол книги, и та рухнула вниз. Она была достаточно огромной и тяжёлой, покрыта пылью и засохшими каплями крови. Книга раскрылась на странице с изображением девочки, стоящей на горе. Облака, словно подчиняясь безмолвной просьбе, разбегались в стороны. Пик, упирающийся в небо, был покрыт вечными льдами, холодность которого могла обжигать. На вершине виднелись тёмные изломы, а сама вершина была практически отвесной. На пике стояла девочка в красном одеянии, расшитом золотыми и серебряными нитями. Недалеко стояла хлипкая деревянная постройка, в которой, видимо, и жила девочка.
  
— Богиня всея мира и добра, — прочитала надпись сверху Шарлотта. — Наделённая даром понимать язык животных и птиц, принимать облик их и силы черпать из недр земли.
  
На следующей странице перед глазами девочки расстилалась фотография зверей: мышь, змея, кот, рыба, птица сидели полукругом. В центре восседала та самая девочка, её волосы тянулись к каждому из магических существ.
  
— Давным-давно на горе, вдалеке от людских глаз, жила девочка. Несколько лет назад в этом месте жило множество людей, но жуткий голод и погодные условия стали причиной массового вымирания жителей. Осталась одна маленькая девочка, в жилах которой текла магия. Когда взрослые и сверстники умерли, девочка осталась одна. Ей было одиноко и страшно среди развалившихся кусков льда и хлипких домиков. Чтобы не погибнуть от скуки, девочка решила создать себе друга. В сгустке масла, оставшегося в кувшине, богиня нашла мышь. Маленькое чёрное существо дрожало и жалобно пищало, дёргало лапками и хвостом. Богиня усадила животное на колени и вдохнула в него частичку своей силы. Мышь моментально превратилась в рёбенка, такого же, как и сама богиня. Отныне дни напролёт богиня проводила время с ней: они играли, готовили, разговаривали о тщетности бытия. Но с горных вершин и ближайших лесов прибыли остальные звери — они услышали весть о необычной человечке, которая может превращать животных в двуногих. Огромной и дружной толпой пришли они к богине и попросили помочь им стать такими же, как мышь. Богиня выполнила их просьбу, но поставила условие: жить они будут все вместе под одной крышей, пока смерть не разлучит их. Время текло, сопровождаясь размеренными и лучистыми днями, полными душевных разговоров. Однако настал в их идиллии переломный момент: зверо-люди решили уйти из дома богини, основать новые города, постигать человеческие науки и передавать знания и магию другим. Собрались звери на рассвете, собрали узелки с небольшим количеством припасов и двинулись в путь. Шли неделю, вторую, третью... Ни домов, ни даже развалин не наблюдалось. В холодную стужу погибли они, вспоминая сладкий и нежный голосок своей богини. А тельце девочки лежало в груде обломков, покрытых липкой и тягучей кровью. В маленькой ладошке она сжимала небольшой светящийся огонёчек, он пульсировал ярким пламенем и как бы говорил: «Мы будем вместе всегда, пока вы снова не предадите меня».
  
От жуткой сказки, которая начиналась хорошо и могла закончиться хэппи-эндом, пробежала дрожь.
  
— Неужели эти звери — первые мы? А богиня — наш отец? В его жилах тоже есть магия, неужто из-за этого так относится к нам? — Это не давало покоя. Шарлотта крепко прижала к груди книгу и вдохнула её аромат. Полость носа защипало холодным воздухом, а лицо словно окунули в кипяток — оно горело, пылало и могло превратиться в пепел.
  
Раздался властный голос хозяина дома, Шарлотта встрепенулась и кинула книгу обратно на стол. Превратившись в небольшое и лохматое чудовище с огромными фиолетовыми глазками, Лотта юркнула через щель в двери. Ботинок отца приземлился в паре миллиметров от её хвоста. Мужчина был зол, он был в ярости оттого, что в его кабинет кто-то проникнул.
  
— Куда вы смотрели, чёртовы курицы?! За что я вам деньги плачу?! — Он замахнулся на одну из служанок. Та сгорбилась, но вытерпела удар по лицу. Из её глаз текли слёзы, Шарлотта чувствовала их на своей слегка жёсткой шёрстке.
  
Стараясь не пищать слишком громко, Шарлотта побежала в свою комнату. Лапки изрядно устали от крутых лестниц и скользких ступенек, поэтому, добравшись до кровати, девочка упала на подушки. Её сердце болело от скалолазания, адреналина и страха. Мышцы ныли, хотелось уснуть и больше никогда не двигаться. Но Шарлотта знала, что завтра будет в тысячу раз больнее. Завтра отец узнает, что именно она была в кабинете и трогала его книги.
  
— Что же случилось с той богиней? Вот бы узнать поскорее, до следующего перерождения... — Глаза налились тяжестью, мышь их прикрыла и вскоре засопела.
  
Розовая комната, обклеенная стразиками и фотографиями знаменитых актрис, переливалась красными огнями. Терпкий запах сигарет и алкоголя заполнил пространство. Невидимым шлейфом появился свет, всплеском он приземлился на стол. На деревянном столе появилась небольшая визитка — Мадам Ришар, гласила надпись. Что за таинственная мадам Шарлотта не узнала, ибо она сгорела прежде, чем девочка проснулась.
  
Голова гудела от переживаний, всё свалилось в один котёл: смерть отца, Луизы, превращение Гаспара и прогулка на улицах Парижа. Шарлотта устало потирала виски и попивала воду из хрустального графина.
  
«Боже, что он наделал? А если его в зоопарк навсегда посадят? А если не отдадут нам обратно? Что мы будем делать, что же?»
  
Руки тряслись в жгучей агонии, хотелось как в детстве заползти в шкаф и наблюдать. Зажать руками уши и надеяться на хороший конец, но сейчас Гаспара нет. Ему нужна помощь, её помощь, как ей его на протяжении всех этих многомиллионных деньков. Он был опорой, поддержкой. Помогал справиться с грустью и безразличием родителей.
  
Гаспар и Шарлотта родились в один день, в одно время, даже в одном роддоме. Матери новорождённых лежали в соседних палатах, ожидая прихода отца их чада. Вот только когда знакомый голос раздался в другой палате, мадам Ларю высунула голову и увидела ничем не примечательную молодую женщину. Её лицо было серым, болезненным, глаза впалые и безжизненные. На лице виднелись уже морщинки, руки были сухие и с небольшими царапинами на кистях. Растрёпанные волосы, зачёсанные назад. Одета в бесформенную и длинную рубаху до пят.
  
— Милый, ты идёшь? — позвала мадам Ларю мужчину. Тот обернулся со встревоженной гримасой и буркнул грубость. — Пойдём, посмотришь на нашего мальчика.
  
Маркус кивнул женщине, но с места не сдвинулся, прошёл в палату, откуда доносился крик девочки. Она размахивала ручками, лёжа в боксе. Мужчина потрепал супругу по голове и поцеловал её без капли любви в мокрую щеку.
  
— Теперь у нас всё наладится, ты же так мечтал о ребёнке, — повторяла, как мантру, Сесилия. Она гладила Серенака по крепкому плечу и плакала. — Ты же не бросишь меня теперь?
  
Ответом послужило молчание, которое царапало душу. Сесилия закрыла лицо руками и зарыдала, громко и протяжно, до крови в горле. Она знала, что муж хотел сына, а дочь — пустая трата биоматериала. Красивая безделушка, которая выскочит замуж и нарожает детей. Но Маркусу нужен был сын, воин и король, на которого можно положиться и которого не сломать. От дочери Серенак не отказался, он навещал бывшую супругу до самой выписки, приносил фрукты и любимые ею круассаны. Они дурманили сознание, заставляли почувствовать себя желанной и любимой. Всю эту идеальную картину портил только крик малышки Шарлотты. Сесилия срывалась на плачущий комочек, швыряла вещи и проклинала всех и всё на свете. Последней каплей медперсонала стало попадание ножниц в кроватку новорождённой. Женщину еле-еле смогли утихомирить, вкололи сильное успокоительное и позволили поспать несколько часов, после отправили домой. Об инциденте рассказали Серенаку, мужчина пытался выглядеть невозмутимо и даже свирепо. От рассказа у него пошли мурашки, он ураганом понёсся к Сесилии. Та долгое время не брала трубку, не отвечала на сообщения. В невменяемом состоянии женщина могла навредить не только себе, но и дочери. Оказавшись у порога нужной квартиры, он выломал дверь и побежал на звук открытого крана. В комнате клубился пар, так что невозможно было что-либо разглядеть. Маркус шагнул вперёд, под ботинками хлюпало. Вода хлестала, как сумасшедшая. Мужчина позвал:
  
— Сесилия, ты здесь?
  
Никто не ответил. Сначала он решил, что жуткие разговоры медсестёр — злобная шутка, но у Сесилии не было чувства юмора.
  
Пар начал редеть, утекая в коридор. В ванне лежала его бывшая жена, лицо и руки сомкнуты под бледно-розовым сводом воды. Глаза женщины неплотно прикрыты, а под водой лежало что-то ещё. Маркус вытащил Сесилию и аккуратно отнёс в комнату на постель. После вернулся в ванную и нащупал в плотной гуще комочек в простыне. Это была Шарлотта, на удивление она была спокойна и счастлива. Наивно, по-девичьи хлопала глазками и тянула руки к губам отца. Блеск фиолетовых глаз завораживал. На бледном детском личике появилась улыбка, которая заставила мужчину усмехнуться. В тот день Маркус Серенак решил пересмотреть своё отношение к дочери, а вдруг эта дефектная малышка окажется проводником к судьбам других?
  
Шарлотта достала из-под книг газету, на первой же полосе была новость с пантерой. Бедное животное усыпили и грубо заволокли в грузовик. От мыслей про Гаспара болела голова, Шарлотта не могла просто сидеть сложа руки.
  
— Всё, я так с ума сойду, — резюмировала девушка, отбрасывая терзания.
  
Накинув лёгкий пиджак, Шарлотта выбежала из квартиры. Сейчас ей было невыносимо находиться там, ведь всё напоминало о Гаспаре.
  
Идя по насыщенной жизнью улочке, девушка не знала куда деть глаза — повсюду были люди, все обращали на неё внимание. После дебюта Шарлотта де ла Круз перестала быть невидимкой, она стала звездой, пусть пока и в узких кругах.
  
До здания полицейского участка оставалось немного — буквально пару раз свернуть за угол и пройти мимо увешанных гирляндой зданий. Дети и подростки толпились на улице, громко обсуждали Шарлотту, причём не самыми лестными словами.
  
— Откуда её вообще откопали? По-моему, у неё ни таланта, ни смазливой мордашки.
  
— Вот-вот, но деньги родителей решают всё. Будь у меня деньги, меня бы тоже утвердили на роль.
  
Злобный смех заставил Шарлотту нервничать: тело прошибло потом, пальцы задрожали, а язык словно приклеился к зубам. Будь на её месте Фанетта, то она определённо бы высказалась. Но Лотта не могла, она шарахалась от простых смертных и не могла адекватно реагировать на их критику. Ей казалось, будто она становится ещё никчёмнее, чем есть на самом деле.
  
«Боже, если бы я могла, то стала лучше. Луиза говорила, что я приложила много усилий и должна думать о собственном мнении, а не о мнении незнакомцев. Но чувствую, что они правы. Мне ещё работать и работать, нужно становиться более жёсткой по отношению к другим, иначе не выжить».
  
Обхватив себя за плечи, девушка остановилась и подняла глаза к небу. Нехорошее и неспокойное поселилось в её душе, чувство опасности не покидало её ни на минуту.
  
«Что-то произойдёт, но что?»
  
Чёрные тучи заволокли небо, собирался дождик. Парижане медленно разгуливали по улицам, обсуждали насущные проблемы. Когда капли полетели с неба, никто не придал этому значения — все по-прежнему гуляли и разговаривали, даже не пытались укрыться.
  
Здание полиции стояло перед Шарлоттой как дом-монстр. Огромный, свирепый и очень голодный, он мог проглотить её и остальных. Глубоко вздохнув, Лотта ринулась вперёд, резко открыла дверь и уставилась на яркий свет люминесцентных ламп. Глаза защипало, в голове появились странные образы и голоса: мужчина, ещё один, они говорили о некоем повешенном то ли преступнике, то ли простом прохожем.
  
Разноцветные вспышки сменяли друг друга, отчего девушке стало дурно — она упала на пол и начала прерывисто дышать. Руки пытались найти опору, но пальцы не могли нащупать твёрдую поверхность. Вокруг словно одна пустота, даже вес собственного тела не ощущался.
  
— Помогите... — схватившись за горло, Шарлотта попыталась прохрипеть ещё мольбу о помощи, но голос не слушался.
  
Раздался стук каблуков, терпкий запах вперемешку с кровью. Мышь попыталась сфокусировать взгляд на одной точке, но всё плыло.
  
— Что ты здесь делаешь? — раздался хрипловатый мужской голос. Злобное шипение позволило девушке расслабиться. — Шарлотта!
  
— Я... Пришла проверить Гаспара, он должен быть здесь, — проговорила мышь, тяжело дыша. — Помоги мне.
  
Кристофер фыркнул, но просьбу выполнил: подошёл к сестре, поднял её за плечи и поставил к холодной железной двери.
  
— Ты неважно выглядишь, что с тобой? — Рука парня дотронулась до горячего лба. — Неужели простыла, чёрт! От тебя вечно одни проблемы.
  
Змей позволил девушке облокотиться на него, толкнул дверь и вывел Лотту на свежий воздух. Недалеко от здания находилась лавочка, на которую Кристофер и усадил сестру. В тоненькой одежде мышь дрожала от диких порывов ветра. Горло было открыто, что разозлило юношу.
  
— Никогда не следишь за своим здоровьем, — прорычал Кристофер, стягивая с себя шарф. Намотав крепко-накрепко его вокруг шеи девушки, парень пошёл обратно в полицейский участок. — Жди здесь, не уходи никуда!
  
Шарлотта облокотилась на резную ручку, прикрыла глаза. Внутри черепной коробки был какой-то ураган: крики, шорканье, звон, человеческие голоса, рьяно спорящие о чём-то.
  
«Хватит, хватит, хватит! Прекратите, пожалуйста».
  
Но голоса не утихали, они становились всё громче и настойчивее.
  
« — Виновник вчерашнего инцидента с пантерой погиб. После явки с повинной покончил с собой в туалете полицейского участка в перерыве между допросами.
  
— Как его зовут?
  
— Месье Вилларе, Гаспар Вилларе».
  
В сером небе раздался раскат грома, полил дождь. Он казался Шарлотте светлым медленным душем, который мог помочь привести голову в порядок. Но он только усугублял тревожное чувство. Гаспар Вилларе умрёт, говорила непогода.