Тайные потомки

20

Когда-то я думала, что боги являются противоположностью смерти, но теперь я вижу, что они мертвы больше всего на свете, потому что они неизменны и ничего не могут держать в своих руках.
Мэделин Миллер. «Цирцея»
  
Боги, как и люди, влияют друг на друга в процессе взаимодействия. Есть те, кто собственноручно может изменить чужую волю, поддавшись своим скрытым умыслам. Мало кто обладает такой силой даже среди богов. Обладателей этой силы называют Потомками — они не просто боги, они самые первые дети Его, получившие в знак любви дар Отца. Использовать его можно только во благо людям, своим братьям и сёстрам. Но времена меняются, появляются соблазны и грехи, люди меньше им сопротивляются, кидаются в пучину зла. И Потомки тоже стали вести себя как люди. Так проще понять своих подопечных, говорили они, поддавшись дьявольскому огню, позабыв, что сила неподвластна затуманенному разуму — она несёт лишь разрушение другим, а главное — самому себе.
  
Шарлотта сидела, стуча зубами от нервозности. Пальцы перебирали пуговицы на пиджаке, а глаза лихорадочно бегали по фигуре брата. Он стоял горделиво и величественно, комкая фотографию, которую никто никогда не хотел видеть. Неспроста же её не выставили напоказ, как это делают все обычные семьи.
  
Достать из шкафа снимок — вызов прошлому, которое все старались забыть. Страх лишиться своей роскоши — свободы, на которую посягали все, кому не лень. Отчасти Шарлота понимала Потомков, они пережили горе — потеряли близких людей, но разве можно обвинять человека, не вникнув в детали? Лотта пыталась проникнуться состраданием к братьям и сёстрам, но поняла, что чужого горя не понять — своё-то ближе. Они боялись, как и она, но по-другому. Если Мышь в мыслях уверенно строила план помощи, то они явно позабыли о Павлине. Глупая птица, красивая, но бесчувственная и жалкая, по мнению Кристофера. Де ла Круз кричала по ночам, будя мать глубокой ночью, пот стекал по лицу, сердце бешено стучало, дрожь парализовала конечности и разум. Хотелось спрятаться в волшебный спасительный корабль — шкаф —и крепко-накрепко закрыть дверцы. Но сейчас ей некогда искать убежище — на кону её жизнь и жизнь Змея.
  
Совсем скоро сюда прибудет Эрик Дюран, он в сговоре с Этьеном, а значит — враг. По крайней мере пока, но сможет ли Лотта вразумить его, показать, что они не желают зла?
  
— Эй, нам нужно уходить отсюда. — Послышалось резкое падение одежды. Перед Шарлоттой был Змей, небольшой и очень разгневанный. — Идёш-шь?
  
— Ты иди, а я останусь и поговорю, — ответила Де ла Круз брату. Почувствовав пристальный и суровый взгляд, она добавила: — У меня получится, я смогу помочь ему.
  
— Хорош-ш-шо, но я буду поблизости, — произнёс Кристофер и пополз в сторону выхода.
  
Стрелка медленно передвигалась на циферблате, что нервировало. Время словно замёрзло вместе со всеми чувствами слабости и никчёмности. Сейчас она — единственная, кто может спасти их.
  
«Нужно просто быть собой, открыть душу и сердце, тогда всё получится», — уверяла себя Шарлотта, шагая из одного угла в другой.
  
С улицы раздался звук полицейской сирены, он вывел Мышь из транса — и она побежала к двери. Огромная фигура в свете фонаря могла напугать любого, эти грубые руки, безэмоциональное лицо и пустые глаза — словно мертвец в живой оболочке.
  
Позади стояла девушка, её длинные светлые волосы практически закрывали лицо. Высокие каблуки, короткая юбка, приоткрытый кардиган.
  
— Лотта, здравствуй, — пискляво пропел Этьен, подбегая к сестре. Руки стиснули Мышь со всей силой. — Я так скучал, а где же все остальные?
  
Прозвучало издевательски, Шарлотта втянула носом воздух и метнула взгляд к Эрику.
  
— Желаете чай? Проходите сюда, нечего стоять в дверях, — как ни в чём не бывало произнесла девушка, ведя гостей на кухню.
  
Этьен хмыкнул, стянул туфли на высоком каблуке и пошагал босыми ногами. Шарлотта видела, как его кожа покрывалась мурашками — от этого её саму била дрожь. Словно стало холодно, как в морге.
  
— Вообще-то, мы ненадолго, инспектор пришёл по делу, а я лишь мимо проходил. — Павлин хлопнул в ладоши и глупо захихикал. — Инспектор, можете начинать.
  
Как только эти слова были сказаны, Эрик Дюран затарахтел, словно робот, зашевелился и начал нелепо, прерывисто двигаться.
  
— Мне нужен Кристофер Серенак, — грубо произнёс мужчина и подался вперёд — прямо к Шарлотте.
  
— Его здесь нет, вы же видите. — Мышь вжалась в стену и лихорадочно забегала глазами по комнате — ни единого признака присутствия брата.
  
— Врёшь, — процедил Этьен, взмахнул рукой — инспектор замер, замолчал, а после осел на пол. — Если не скажешь правду, то я убью его!
  
Крик оглушил Шарлотту, она вжала голову в плечи и зарыдала. Всё её хрупкое, маленькое тело ломили навалившиеся в эту минуту страх и отчаяние. Что, если Этьен её убьёт? Или Кристофера? А инспектор? Если ей и суждено умереть, то люди не виноваты, как и её близкие.
  
В голове прокрутились моменты из прошлого: издевательства и подколы Криса, вечные шутки и беспорядки от Фанетты, запах краски и крови на запястьях Луизы, прекрасная игра Гаспара. Гаспар... Только Кот знал о скандалах и безумствах матери Мыши. Один раз ему даже попало: летним вечером ребята играли на улице, рядом с домом. Гас усадил куклу Шарлотты с хвостом на дорогу. Остальные лежали же в огромном мешке. Своими старыми, безобразными разноцветными глазами они пялились на детей и покачивали большими головами в разные стороны от досады. Лотта так и видела, как русалочки бьют хвостами о гладь воды, пока не начался шторм. За глупыми улыбками красавиц скрывался ужасный и коварный план — содрать острыми клыками любого, кто приблизится к сундуку с сокровищами. Однако их планам не суждено было сбыться. Разгневанная женщина с ножом в руках всё испортила. Разъярённая, как тайфун, она выбежала из дома с диким воплем и начала размахивать опасным предметом, пугая этим детей. Гаспар попытался укрыться за ближайшей лавочкой, но женщина оказалась проворней. Один шаг — и она уже стояла перед мальчиком. Холодная и острая поверхность больно впилась в розовую щёчку. Лотта побежала к брату и оттолкнула его в лужу, после чего вцепилась матери в руки и заревела. Она плакала очень долго, пока их соседка не услышала. Старушка отвела обоих к себе и вызвала полицейских. В доме она угостила их чаем с конфетами, немного поиграла и рассказала много забавных историй. Конечно же, эта добрая женщина обработала рану и отвела Гаспара к родительскому дому. Отцу Гас рассказал о том, что он забрался на яблоневое дерево и царапина — дело рук противных веток. Удивительно, но Маркус поверил или сделал вид, что поверил, ведь после этого они больше не виделись. Только писали друг другу письма, наполненные сожалением и бесконечной заботой. Суровый взгляд тоже маячил перед глазами, страшный и враждебный, но в то же время сквозь тьму она разглядела что-то хорошее — крест, который был ему уготован заранее. Им всем. Никто не виноват в их бедах, глупо винить Потомков, Бога, маленькую Богиню или Этьена. Причина происходящего — ошибки в воспитании, неправильное трактование детьми родительской любви, неадекватная жажда внимания, похвалы и ласки.
  
— Если хочешь убить, то убивай меня, — твёрдо произнесла Лотта, выпрямив спину. На её лице не дрогнул ни единый мускул.
  
Лицо Этьена вытянулось от удивления, спустя несколько секунд молчания он громко засмеялся, сотрясая своим голосом всё вокруг.
  
— Боже, Лотти! — произнёс он с улыбкой. — Какая же ты всё-таки глупая. Я бы никогда не причинил тебе вреда. Ты всегда помогала мне, пыталась помочь и спасала в трудные минуты жизни.
  
— Я бездействовала, потому что боялась. Убивают не только оружием. Если не пытаться спасти человека, которого можно было спасти, — это тоже убийство. Я убила тебя, превратила в жаждущее мести чудовище! Но ты не такой, я знаю!
  
— Неправда, — оборвал Лотту юноша и резко повернулся к инспектору. Взмахом руки он поднял тело мужчины над полом, сжал невидимой силой его шею, Эрик застонал от боли. — Ты — единственная, кто заслуживает бессмертие. Я убил ради тебя, ради нас.
  
— П-постой, ты просто запутался. — Мышь сделала аккуратный шаг вперёд, опустила руки и прикрыла глаза. Вспоминала то, как раньше она слепо восхищалась Кристофером, хотя он и издевался над ней и над другими. Но её что-то тянуло, заставляло увидеть хорошее и светлое в каждом из потомков. Теперь на её месте стоит Этьен, такой же запутавшийся в себе. — Ты слепо мной восхищаешься. В тебе развито сильное чувство справедливости, это неплохо, но оно исказилось. Стало неправильным! Подобные тебе редко обращаются за помощью, даже когда над ними издеваются. Именно поэтому ты был для Кристофера лишь игрушкой, если бы ты попросил помощи, попытался спасти себя сам, то всё было бы по-другому! Просто смирись с тем, что ты виноват сам, не кто-то другой, а ты! Не пытайся оправдывать свою жестокость мотивами других людей.
  
— То есть во всём виноват я? — фраза прозвучала со скрежетом, почти механически.
  
— И да, и нет. Просто отпусти боль, прости всех и тогда...
  
— Ты ничего не понимаешь! — рявкнул Этьен и бросил тело со всей яростью о стену.
  
Комната сотряслась от ударной волны, со стен посыпались штукатурка и балки, лампы полопались, и их осколки усыпали пол, подобно белой скорби. Вокруг загрохотало — в стороны разметало горы всякого добра, хранившегося в подвале долгие годы. Где-то в углу треснули и осыпались деревянные полки, переливчато задребезжали стеклянные осколки, пыль стояла столбом, в ней можно было утонуть.
  
Шарлотта закашлялась, упала на пол и начала бить себя кулаками в грудь, но лучше не становилось. Чьи-то руки сжали её горло, Мышь извивалась под крепким мужским телом, но без толку. Пальцы сильнее сжимали её шею, раздался хруст, боль разлилась во всём теле. Из фиалковых глаз текла кровь, а из глаз Этьена лились слёзы, тяжелые, словно грехи. Они скатывались из уголков и стекали по бледным впалым щекам вниз.
  
 Стало тихо, даже слишком. Голова гудела от множества знакомых и незнакомых голосов, тело перестало ощущаться. Стало тепло, но вместе с тем холодно. Она стала маленьким чёрным комочком, комочком, который не проронил ни слова.