Тайные потомки

14

— О господи, — вздохнула она, — всегда одно и то же! Если хочешь, чтобы мужчина хорошо к тебе относился, веди себя с ним, как последняя дрянь; а если ты с ним обращаешься по-человечески, он из тебя вымотает всю душу.
Сомерсет Моэм.
  
В комнате стояла оглушительная тишина. Кристофер молча разглядывал обшарпанные стены морга, а Шарлотта хныкала в углу, обнимая себя за плечи.
  
— Прекрати, — почти крикнула Фанетта, дёргая сестру за руку. — Возьми себя в руки, что о нас подумает отец?
  
Упоминание родственника заставило Мышь замолчать, она широко открыла рот и сделала тяжкий вздох сквозь боль.
  
— Продолжай в том же духе, и всё будет отлично.
  
Звон металлической двери, звук колёсиков и тощие лодыжки из-под белой простыни заставили Шарлотту вскочить с места и бежать прочь. Она резко остановилась у подоконника, уцепилась за раму и медленно упала на колени, сотрясаясь от слёз. Теперь у неё не было того преданного друга, единственного товарища, который знал истинную обстановку в её семье и принимал её.
  
«Я так хотела защитить его, помочь... Не смогла...» — Шарлотта громко простонала от горя и пнула ногой по стене, посыпалась штукатурка. Пролетела пыль, из трещин полилось нечто липкое и скользкое, напоминающее кровь, только чёрного цвета. — «Неужели мы так все умрём? Не любленные никем, непонятые и непринятые? Не хочу умирать, не хочу. Я ещё столько всего не успела сделать: не добилась признания матери, не поладила с Фанеттой, даже отца родного не успела похоронить, а уже очередная смерть».
  
Мышь шмыгнула и уткнулась носом в шарф, от которого пахло круассанами. Такой родной и приятный аромат, но сейчас он доставлял лишь страдания.
  
«Тело Гаспара заберут в скором времени, похоронят, как положено», — с тоской размышляла девушка.
  
Раздался топот чьих-то каблуков, Шарлотта подняла голову и увидела Фанетту, попивающую горячий латте из пластмассового стаканчика.
  
— Хватит реветь, жалко выглядишь, — произнесла Рыба, присаживаясь рядом. Её колени касались бёдер Мыши, а холодные руки переплетались на шее. — Ну хватит.
  
Лёгкое похлопывание по спине, терпкий аромат напитка и запах дождя успокоили Мышь, такой нежности она не испытывала от других давно. Сейчас, рядом с Фанеттой, она чувствовала себя спокойно и защищённо.
  
— Тебе что, его совсем не жалко? — прохрипела де ла Круз, размазывая тушь по щекам. — Он был нашим братом, и его кто-то убил, убил Луизу и папу... Убьёт нас...
  
Шарлотта всхлипывала после каждой фразы, в эту минуту она напоминала Фанетте потерянного ребёнка.
  
— Отец был не самым лучшим в мире, но такого он не заслужил, — сказала Рыба после недолгой тишины. Её голос напоминал холодный ветерок. — Гас тоже должен был прожить долгую и счастливую жизнь, а Луиза... Может, для неё это и к лучшему? Она ведь почти всю жизнь взаперти провела, под камерами, под наблюдением врачей. Жуть, а не жизнь.
  
— Наверное, ты права. Лу заслуживает лучшего в этом мире. Сейчас она наверняка парит где-то в небе и наблюдает за нами.
  
— Точно, — поддакнула Фанетта, аккуратно кладя голову Мыши к себе на колени. Её тонкая и невесомая рука опустилась на лоб сестры, медленными движениями она гладила его. — Я каждый день говорю себе, что месть — это не выход, нужно быть выше и не уподобляться чудовищу. Но это тяжело, невыносимо больно и глупо, ведь все мы в конце умрём. Долгие размышления привели меня к разгадке, по крайней мере, я так думаю.
  
— О чём ты говоришь? Ты знаешь, кто убил Гаса и других? — Голос Шарлотты стал совсем писклявым и оттого тревожным. Она взглянула на Рыбу и поднялась на локтях. — Фанетта?
  
— Боже, я почти уверена, что это дело рук моей матери! — вырвалось у девушки. Фанетта уткнулась лицом в плечо сестры и простонала. Пальцами она вцепилась в плотную ткань одежды Шарлотты и стиснула её. — Ты же знаешь, что она бросила нас. Мы в тот день вместе были, помнишь? Играли у озера с Луи Ле Синем, он был ещё тогда полон сил. Кидали ему хлеб, плавали в воде и кричали. Потом пришла моя мать и начала ругаться: на меня, на тебя, на отца. Она проклинала нас всех. «Чтоб вы все сдохли», — её слова, я сразу предчувствовала что-то плохое. Вот только не смогла предотвратить трагедии. Мама терпела боль и унижение со стороны отца, потакала всем капризам, содержала его. Но она живой человек, такое отношение любому надоест, она и решила сбежать. Куда — не знаю. Почему без меня — тоже. Она была ветреной женщиной, легкомысленной и очень ранимой, даже обидчивой. Вот и отомстила: ударила его чем-то по голове и ушла в неизвестном направлении. Ни звонка, ни сообщения, ни единой встречи за многие годы. Меня воспитывала бабушка, её мать. Бабуля немного чудит, говорит странные вещи, они пугают меня.
  
— Странные вещи? — повторила, как заворожённая, Шарлотта. В её глазах был неподдельный интерес.
  
— Да, будто какие-то картины в голове, голоса. Врачи говорили, что шизофрения или деменция, но я не верю в это. Она несколько раз давала мне понять, что в курсе о проклятии и о наших способностях, хотя никто ей не говорил.
  
— Почему вы не говорили ей? Боялись, что не поверит?
  
Фанетта отрицательно помотала головой. Идея скрыть правду была инициативой Кэтрин Ришар, из-за этого ссоры с Маркусом тоже были нередко. Мужчиной в такие моменты овладевали бурная ярость и непостижимый гнев, он разбрасывал ценные картины по дому и выпивал. Кэтрин оставалось только смиренно принимать боль и искать утешение в дочери. Она не хотела, чтобы её собственная мать страдала от нелюдя. Это было выше её сил.
  
— Прости, что не рассказала раньше, — тихо произнесла Рыба. На её лице пробежала тень сомнения. Глаза были опущены, а по щекам стекали слёзы.
  
— Всё в порядке, ты не виновата. И твоя мама, у неё наверняка были на то причины. Просто так она бы не ушла, — утешала Шарлотта сестру. Кудрявые волосы от дождя спутались, превратились в жёсткие колтуны. Если бы в таком состоянии её увидели мать или менеджер, то она не смогла бы избежать скандала. — Нужно забрать тело Гаспара, он скоро перевоплотится. Будет сложно объяснить патологоанатому, откуда у него появилась огромная чёрная пантера вместо подростка. А после, как вернёмся домой, расскажем Кристоферу. Мы что-нибудь придумаем.
  
— Сомневаюсь, — хмуро бросила Рыба и поднялась. Отряхнула одежду и взглянула в окно. Там вереницей тянулись машины, толпы людей, не обременённых такими проблемами, как у проклятых. Они просто жили, работали, влюблялись. Без страха и сомнений. Ошибались, но не теряли надежду. Именно это отличало их от Рыбы. Фанетта устала от борьбы, ей хотелось поменяться, сделать шаг вперёд, но она знала, что всё это бессмысленно. — Пойдём, осталось мало времени.
  
Шарлотта встала, от усталости её мотало из стороны в сторону, лицо стало почти серым, а глаза — безжизненными. Спина, сгорбленная вечными проблемами, согнулась ещё сильнее.
  
— Иду, — тихонько ответила Мышь. Неторопливыми шагами она пошла к двери, схватилась за холодную ручку и чуть не закричала. Руку словно обожгло кипятком.
  
Внутри по-прежнему было холодно, темно и как-то мёртво. Босые белые пятки торчали из-под покрывала, словно насмехаясь над ними всеми.
  
— Вы можете забрать его, — сказал патологоанатом.
  
— Отлично. Спасибо, — обратился молчавший до этого Кристофер, проводя рукой по уставшим глазам. Он еле стоял на ногах, покачивался.
  
Выйдя из морга, потомки отправились в поместье. Они не стали дожидаться момента привоза тела, осторожно погрузили Гаспара в мешок и уехали. Дорога казалась вечностью, хотя путь занял чуть больше часа. В машине стояла жуткая тишина, ни один не хотел начинать разговор, приносящий боль.
  
— Я, кажется, знаю, кто мог убить отца, — начала Фанетта. Её голос прозвучал слишком звонко и неожиданно.
  
Кристофер резко нажал на тормоз, отчего всех тряхнуло. Шарлотта ушиблась головой о стекло, пискнула и уставилась на брата. Описать словами то, что она увидела, было сложно.
  
— И кто же? — старался спокойно спросить Змей, но его лицо уже покрылось безобразными чёрными узорами, которые распространялись по телу с молниеносной скоростью.
  
— Моя мать, но я не уверена, — выдавила Рыба и посмотрела на Криса. Аккуратно подняла руку и попыталась коснуться волос парня, чтобы успокоить.
  
Раньше он позволял это делать, но в данный момент крепко сжал ладонь. До громкого хруста. Лицо белокурой исказила гримаса боли, но она молчала. Слёзы стекали по щекам и падали на мягкую обивку сиденья.
  
— Ты совсем чокнулась?! Нас тут всех практически перебили, а ты просто смотрела?! — Кристофер резко притянул Фанетту к себе, они почти касались носами. Обжигающее дыхание парня раздражало Рыбу. — Чего ты вообще ждала так долго?
  
— Не знаю. Я не уверена, просто предположила, — сквозь зубы ответила она. Вывернув руку из рук брата, она ударила его по плечу со всего размаху. — И какого чёрта ты орёшь на меня?! Я ни в чём не виновата! Это всё твой папаша! Это он виноват во всём! Из-за него мы изгои, из-за него у нас не было нормального детства! Да вы должны быть благодарны!
  
Фанетта знала, что говорит чушь, но не могла остановиться. Нечто захватило её и не отпускало, сжимало сердце и душу.
  
— …Ты такой же, как отец, — бессердечный монстр! И в травме Луизы тоже вы виноваты!
  
— Заткнись! — В салоне раздался громкий шлепок. Голова Рыбы откинулась назад, из носа потекла кровь. — Ты выйдешь из машины и уйдёшь. Навсегда.
  
— С удовольствием, — буркнула девушка и вылезла из машины.
  
Шарлотта молча наблюдала, как удаляется спина сестры, и не могла ничего сделать.
  
— Ей не стоило говорить это, но в чём-то она права. Отец всем усложнил жизнь, но ты не он. Вы — разные люди, только ты выбираешь, каким тебе быть и что делать. Слушай своё сердце, Кристофер.
  
— Ты умеешь успокаивать, — грубо одёрнул сестру юноша и завёл машину. — Ладно, поехали.
  
Оставшийся путь они провели в той же тишине. Глаза слипались, и поэтому Шарлотта не стала противиться этой силе, уснула. Вот только сны были кошмарны. Она видела чей-то силуэт. Не то девушки, не то молодого человека. Он тянул свои руки в холод, мокрое пространство. Водоросли обвивали тело и тянули ко дну.
  
«Теперь ты дома», — говорили они, опустив жертву на дно.