То,что не скроешь Часть 3 |Лиза Ира|

4

— Со мной все нормально! Видишь? — развела Лиза руки, когда они расцепили объятия, но тут же скрестила их на груди.
Ира перевела взгляд на Мэрлина, и тот кивнул пару раз в подтверждение. Он просидел тут все два с половиной часа, как Ира ему и велела. Не стал добавлять, что Лиза поела, и сколько раз она покурила, хотя язык так и чесался. Ира обвела комнату взглядом. Ну и местечко! Неудивительно, что Лиза тут захандрила.
— Поехали! Прокатимся, — безапелляционно указала Ира на выход, и Лиза без разговоров натянула куртку.
— К двенадцати жду дома, — кинул им Мэрлин, не сдержавшись.
Ира улыбнулась ему на радость.
— Смешно! — вернула ему Лиза. — Ты тапки перепутал, если что.
Мэрлин бросился что-то объяснять им вдогонку, вызывая только новые улыбки.
— Ира, что за дела? — накинулась на нее Лиза, когда они оказались одни.
— Ты разве не рада, что я приехала? — прозвучало расстроено.
— Да конечно же, рада! Ты что? Но — а как же твоя учеба? И дорога? Сколько ты ехала? И где ты взяла машину? — недоумевала Лиза, когда они уже подошли к ней.
— Учеба? — воскликнула Ира. — А кто меня вчера уговаривал послать всех нафиг? Кто б мог подумать? Елизавета Андрияненко отчитывает меня за учебу!
Лиза хохотнула, и обе сели в машину.
Ира не стала объяснять, сколько прокатов она обзвонила в такое позднее время, как сложно оказалось найти самый ближайший маршрут к этому городку, который и на карте с трудом можно было отыскать. Все пришлось делать быстро и почти на ходу: она даже волосы не успела выпрямить. Ира смахнула кудри рукой, чтобы не мешали вести. Все это было неважно сейчас.
— Куда мы едем? — разглядывала Лиза панель машины в поисках навигатора. Экран пустой.
Куда мы плывем?
— Не знаю, — пожала Ира плечами. — Вперед?
— Извини, что тебе пришлось приехать, — отвела Лиза взгляд в окно.
Последние фонари остались позади. Впереди только темень.
— Лиза! Перестань извиняться. Я бы и так приехала. Днем позже, днем раньше.
— А как же твои планы и графики? — шутливо спросила Лиза
Но Ире не показалось это смешным.
— Я испугалась за тебя, — серьезно произнесла она на выдохе.
Никаких шуток, за которыми можно спрятать все остальное.
Лиза положила руку на ее пальцы, сжимающие руль, и Ира расслабилась.
— Спасибо, что приехала, Ир.
Никаких шуток. Все очень серьезно.
— Куда хочешь поехать? — спросила Ира уже не так напряженно.
— Вперед, — улыбнулась Лиза в ответ.
Только вперед, полный вперед! Подальше от комнаты, подальше от всего, что осталось в тумбе стола.
Ире надо было знать, она просто обязана была выяснить, что именно случилось. Вот только не загнать бы Лизу обратно в то состояние. Начать издалека? Скажет сама, что захочет.
— Как ваши дела? Как планируете работу дальше?
Лиза усмехнулась: вот и она, госпожа планирования. Но тут же ее лицо погрустнело.
— Так себе, если честно. Никакие учебные заведения не хотят сотрудничать с нами напрямую. Мэрлин получил отказы отовсюду, куда обращался. Думаем выставляться со старыми работами. А так, пока здесь еще пару дней.
Молчание. Ира ждала. Но Лиза плутала.
— А как твоя учеба? Никто не узнал, что вы натворили с Зеленой?
— Имя ее запомнила? — мягко улыбнулась Ира.
— У меня и другие слова для нее есть, если что, — не без злобы в голосе проговорила Лиза.
— Да ладно тебе, она не такая уж и злодейка!
— Да? — удивленно вскинула брови Лиза. — Вы теперь подружки? Значит, Бэлла была права на этот счет?
Ира усмехнулась: подловила-таки!
— Ладно! Признаю! Она была права. Только не говори ей, если что, — просяще добавила она тут же, и Лиза рассмеялась.
Боже, как же хорошо! Просто ехать неважно куда, просто болтать, ловить друг друга на словах, на взглядах. Сжимать руку в руке. Чувствовать тепло ее пальцев, ловить горьковатый свежий запах ее духов. Просто слушать. И все равно мало.
— Давай остановимся где-нибудь? — попросила Лиза.
Ира свернула на обочину. Перед ними расстелилось поле, простор на весь горизонт. Темное, огромное, свободное небо. Лиза устроилась головой на плече Иры. Кудряшки щекотали. Ира так и не выпустила ее руки, перебирая пальцы, рисуя знаки на ладошке.
— Ты уже выделила себе зону? — тихо спросила она.
— Зону?
— Да, рабочую зону, как и договаривались. Место, временный период. Границу.
Палец проехал вдоль ладони, скользнул выше по среднему пальцу, поймал розовую подушечку.
— Да, выделила, — сказала Лиза почти что правду. В голове границ нет. Мысли там несутся сами, разрешения не спрашивают.
— В чем смысл, Ира? — выскочила одна из таких мыслей.
Ира легко посмеялась:
— Ну и вопросы у тебя, Елизавета Андрияненко! В чем смысл? — переспросила она. — В чем смысл вообще, ты имеешь в виду?
— Ну да. Зачем все это?
Ира задумалась на секунду. Лиза всегда была крепким орешком, просто так не открывалась. Но, может, можно хотя бы постучаться?
— За тем, чтобы что-то кому-то донести. Что-то важное, значимое. Что-то, что всегда хотела, но шанса не выдавалось.
Почему-то в голове возникла Анна. Все письма для нее, ни разу той не прочитанные, не принятые. И как она вечно залазит в ее голову? Даже тогда, когда не хочется.
— Вот ты для кого рисуешь? — в очередной раз попрощалась Ира с матерью в своей голове.
— Для кого я рисую? — неожиданно звонко переспросила Лиза.
Она вдруг поняла, что никогда не задавалась таким вопросом. Потому что ведь и так было ясно: они делают выставки для посетителей. Для всех для них. Ведь Мэрлин так и говорил во всех интервью, в заявке, на мозговых штурмах. Но только сейчас Ира спросила именно у нее. Для кого? Для себя, что ли? Но тогда зачем выставка? Конечно же, нет. Для кого-то еще. Для всех этих школ, в которые они безрезультатно стучались? А зачем? Чтобы все эти люди увидели, поняли? В голове возник мальчик, ускользающий вглубь моря, к коралловым рифам. На фоне переплетающихся узоров выскакивали актинии редкими красивыми соцветиями, мелькали стаи рыбок, рассыпаясь серебром.
И все стало так ясно, как самая большая простая актиния.
— Я рисую для детей, — заключила она.
Не для тех взрослых учителей, не для владельцев выставочных залов, не для представителей СМИ и не для служащих фонда, который выделял им деньги. Она рисует про детей и для детей. И точка.
Все остальное тоже вдруг стало таким простым, что даже смешно.
— Зачем тогда нам вообще школы и их разрешения? — спросила она саму себя.
Ира не улавливала мыслей, которые метались так же быстро, как и рыбки перед рифами.
— Черт! Мы должны были все сделать по-другому! — несло Лиза дальше. — Ира, вот же оно!
— Что, Лиза? Что? Расскажи мне!
Лиза принялась расписывать все, что она увидела только что, прямо сейчас, там, под водой на фоне рыбок и актиний. Ира только шире улыбалась, замечая, как светлеет ее лицо, как руки порхают вместе с идеями. Живая, трепещущая Лиза. Пусть так, пусть. Иногда смысл сложно отыскать, иногда не хочется даже начинать день. Ира знала, она проходила через это. И все эти вопросы: зачем, для чего, кому? Важно ли или нет? Когда иногда тобой двигает только ярость, и ты рада, что хотя бы это заставляет тебя жить. С мотивацией у Иры проблем не было, хоть и повод был не радостным. Пусть у Лизы будет по-другому.
Туман крался медленно и осторожно, оттого настиг их незаметно. Ира завела мотор, и теперь машина ехала веселее.
— Останься у меня, — упрашивала Лиза. — Опасно сейчас.
— Брось, у меня противотуманки. Пара часов, и буду на месте. И ты права: учебу я не могу пропустить.
— Ты потому что неисправимая отличница, — шутливо произнесла Лиза.
— Ну, а кто там будет завтра без меня принимать решения?
— Тоже верно, — кивнула Лиза.
— Я неисправимая отличница, а ты неисправимая художница, — вернулась Ира туда, где еще были белые пятна.
— Приеду домой, сразу все расскажу Мэрлину! — не сходила радостная улыбка с лица Лиза. — И как до нас сразу не дошло? Спасибо тебе, Ира, — с теплотой произнесла она, и Ира ответила ей такой же улыбкой.
— Ты сама все придумала.
— Я бы не справилась без тебя. Просто то, что творится… Что мне приходится… Для этого нужно хоть какое-нибудь, знаешь, хоть что-то, ради чего… — так и не договорила она.
— Ты скажешь мне, что тебя так сильно расстроило? — еще одна попытка.
— Просто одно неприятное дело попалось. Много эмоций. Негатива. Не хочу его на тебя выливать.
— Что будешь с этим делать?
Расскажи мне! Ну, давай!
— Буду рисовать. Направлю все туда, — решительно выдала Лиза. — Да. Так и сделаю!
— Как хочешь, — неохотно ответила Ира, вглядываясь в дорогу. И добавила: — Упрямица.
— Ира! — воскликнула Лиза. — Это я-то упрямица? Ты вот останешься у меня, чтобы не переться ночью обратно два часа по туманной дороге?
— Нет, конечно! Я же решила уже все.
— Вот видишь!
Ира мельком улыбнулась, но подумав, пошла на сделку.
— Если останусь, расскажешь?
Лиза прищурилась, вглядываясь в невозмутимое лицо Иры.
— Мало того, что упрямая, так еще и хитрая.
— Я? — рассмеялась Ира так, как будто услышала про себя абсолютнейшую чепуху.
— Оставайся. Просто так. И ни к чему тебе знать детали. Все равно увидишь потом работы по этому делу, — опять перешла Лиза на серьезный тон.
Они еще спорили, кто кого упрямей, пока машина рассекала уже знакомые улицы городка, который с трудом можно было найти на карте. Почти как Сторибрук: если никогда там не жил, считай, дороги туда не найти. У отеля по мелькающему сигаретному угольку угадывался силуэт в темной ночи. Мэрлин. Доносились голоса. Кажется, не один. Прощаться не хотелось. Давай поспорим еще. Поболтаем. Помечтаем. Не выпускай моей руки.
— Скоро увидимся, Андрияненко. Не хандри. Как приедешь в Сан-Франциско, устрою тебе полнейший отдых. Пиши мне чаще. Не забывай про границы. Не работай без перерывов…
Лиза не без улыбки выслушивала все «не» и «прошу тебя».
— Ира, — остановила она ее, — я так скучала по тебе. Напиши мне, как приедешь. Но ты все равно упрямей меня.
Улыбка в ответ.
Скоро увидимся. Машина удалялась, задние красные пропадали в темноте. Лиза стояла так, пока они не исчезли за поворотом улицы Джеймстауна, и двинулась в сторону своей команды. У нее есть, чем поделиться. У нее имелись идеи для их незапланированного мозгового штурма.
***
Решено было так: больше никаких запросов в школы для интервью. Они сами со временем придут к ним. У них будет своя «ученическая», не в школе, не в здании, а сразу везде. «Виртуальная ученическая», — бубнил Мэрлин, параллельно слушая Лизу. Как они только сразу не догадались? Не надо никуда стучаться, проситься. Надо просто открыть двери. Решили проводить короткие выставки всего на два-три дня, кочуя по всем местам, где обычно тусуются подростки. Перетасуют работы, Лиза переделает, что не подходит, никаких рейтингов, никаких запретов. Вход платный только для взрослых. Идеи так и сыпались, не заканчиваясь.
За поздним завтраком планирование продолжалось. Мэрлин сразу принялся переделывать страничку проекта, транслируя единственную идею — ваша история тоже может быть здесь. Приходите! Присылайте! Анонимно или нет. Устно, письменно, как хотите. Мы вас услышим, увидим. Нарисуем. Покажем, расскажем остальным. Таким же неуслышанным, другим детям, из города в город, из штата в штат, по всей стране.
— Как ты додумалась до всего этого? — восторгался Мэрлин, выкладывая очередную фотографию мозгового штурма. Все лица в объектив, даже Лизы. Пусть все знают, с кем будут общаться.
— Это все Ира. Без нее ничего бы этого не было. Мэрлин! Ты что там выкладываешь?
— Красиво, да? Смотри, какое у тебя тут живое лицо. Ну, сонное немножко. Но это ничего. Так, и подпись: Темная Андрияненко ждет ваших историй. Чем темнее, тем лучш...
— Стой, это лишнее! Убирай давай. Драмы нам хватает.
Та драма, которую Лиза прятала в столе с того самого вечера, ждала своей реализации. Работа. Проект. Дело. Помни, для чего ты это делаешь. Просто надо держать это в голове. Она справится.
Еще раз переслушать записи. Не все места, только те, что запоминаются, цепляют. То, что заставляет сидеть на стуле, когда надо сбежать. Когда вся голова кричит «Уходи! Спасайся! Так неправильно!», но тело не слушается, деревенея. Больше абстрактного, чтобы скрыть ужас реальности, но не уходить далеко от линии рассказа. Обещание помощи, секрет, становящийся непосильным грузом. Липкий, грязный, пачкающий. Она все это покажет.
Надо ли рисовать насильника? «Как мне нарисовать тебя, ненормальный ты извращенец?» Найти фотографии в местных газетах? В новостях сети? Спросить у Гвен? Лиза отвлекала себя деталями, ставила художественные задачи, но те мысли, те голоса все равно кружились опасным жужжащим роем. К черту реальный образ Петерсона! Разве важно, как он выглядит? Таких уродов хватает всюду. Пусть это будет среднестатистический человек. Обычный, но ужасный своими действиями. Безликий. Меняющий образы? Волк в овечьей шкуре? Кто угодно может прятаться за улыбкой. Так она и сделает: человек в милой маске, за ней коварное лицо. Она нарисует каждую историю, каждого ребенка! Вот, на чем нужно сделать акцент.
Первая история про Джеймса. Лиза назвала ее «Пиноккио».
На первой картинке все, как и было на самом деле: человек в маске стоит за спиной маленького мальчика, кладет ему руки на плечи. Лицо Джеймса кричит в немом ужасе. Он сидит смирно, только вжимает плечи.
На второй картинке Джеймс превращается в куклу. Деревянную, молчаливую, послушную. Нет эмоций на лакированном лице, только блики.
На третьей человек в маске поднимает безвольную куклу за руку, тащит его на части за конечности, крутит, как ему хочется. Кукла плачет.
Сработал сигнал таймера. Перерыв. Две сигареты без остановки. Мэрлин машет ей в окно из номера. «Проверяет», усмехается Лиза, стряхивая пепел. Вибрация телефона шлет ей привет от Иры. Вот ее главный будильник: как проснуться от кошмара. Очнуться. «Я здесь, здесь», — отвечает ей Лиза, готовясь к очередному рывку: кинуться в ад.
Маленькая Сара шагает по канату, выполняя трюк. Разводит руки, тянет носок. Она в гимнастическом костюме, под ним тянутся мышцы от напряжения. Она все делает правильно, и от этого счастлива.
Человек в маске тянет к ней руку, огромную лапу, когтистую. Девочка теряет равновесие, падая вниз, на другие канаты, сплетенные липкой сетью.
Она в центре паутины, пытается выбраться. Лямки костюма разорваны, болтаются ошметками на груди. Всюду к ней тянутся те же лапы, со всех сторон, пять, десять, больше. Со всех сторон, рвут, пачкают.
Лиза пропускает таймер. Не просыпается. Падает вместе с Сарой, никак не может выкарабкаться. Плачет вместе с ней, прощаясь и с канатом над ней, и с мамой, которая ничего не знает про свою дочь. Лиза курит в номере, не покидая стула, к которому приклеилась. Впереди еще много историй, она в каждой из них. Конца нет этим крикам, которые только в ее голове.
— Лиза!
Она вздрогнула, широко распахнув глаза. Еле удержала перо, чтобы капля чернил не соскочила кляксой.
— Мэрлин! Черт. Чего ты меня пугаешь?
— Пошли есть.
Лиза медленно выдохнула, отгоняя испуг.
— Сейчас. Надо закончить.
— Не-не-не. Я знаю твое «еще немножечко». Пойдем! — не уступал Мэрлин, стоя на пороге в ожидании. В заднем кармане сотовый, в нем смс от Иры. Она никогда не писала ему так часто.
***
«Программа для нашего отдыха». Лиза не сдержала улыбки, прочитав заголовок письма. Разве можно отдыхать по программе? По мнению Иры, разумеется, безусловно, конечно же да!
И: «В смысле, можно иначе как-то?»
Лиза рассмеялась на этом сообщении, представляя выражение лица Иры, но в ответ отправила всего три символа:
: -*
Ира оценивала труды проделанной ею работы. Да, все будет просто на высшем уровне! Искусство, развлечения, парки на перерыв. На отлично, не меньше! Она сделает так, чтобы Лиза расслабилась, отдохнула, сбросила бы лишний груз. Лиза так ничего ей и не рассказала про то, что так ее расстроило. Даже рисунками не стала делиться. Но ничего, Ира постарается, очень постарается. Зря она разве перенесла все дела, сдала заранее все, что можно? Перетасовала, передвинула, сгруппировала, навела новый порядок на временной шкале. Она обманет время на этот раз. Все успеет, все сделает.
— Куда так наряжаешься? — спросила Зелена, когда заметила, что Ира недовольно рассматривает свое отражение уже в который раз. А ведь выпрямляла волосы дольше обычного.
— Отправляюсь в место под названием «не суй свой нос» по адресу «не в свое дело», — беспечно ответила Ира, подводя глаза.
— Ага, была там. В курсе, что там строгий фейсконтроль? В таком коротком платье не пропускают, — подумав, вернула ей Зелена и замерла в ожидании реакции.
Ира медленно улыбнулась, не прекращая своего дела. Да, платье не для дневного выхода, но не будет же она тащить сюда Лизу, чтобы переодеться для вечера?
— Тогда странно, что тебя туда пустили. Хотя я ведь не в первый раз тебя туда посылаю, — ответила она Зелене.
Та расхохоталась, но больше ничего не сказала.
— До скорого, Зелена, — закончила Ира приготовления, проверив сумочку в третий раз. Все ли нужное на месте?
— Пока, хмурая! Привет фейсконтрольщику. Думаю, он оценит высоко.
***
Лиза торопилась. Она почти летела, несмотря на тяжесть в голове, вызванную переездами в автобусах и поездах. Кофе бы! Они еле отыскали отель, который забронировал Мэрлин, Лиза даже сумки не успела распаковать. Мимо завтрака, мимо нужной остановки метро, пришлось возвращаться. Лиза бежала, Лиза летела. Даже не смотрела по сторонам, а ведь Сан-Франциско стоил того, чтобы притормозить хоть на секундочку и засмотреться. Потом, все потом, вместе с Ирой. Где она, где? Вот она! Уже на месте, как всегда охренительно красивая, притягивающая взгляд. Цепляет сразу. Особенно ее улыбка, расплывающаяся все шире. Лиза просто налетела на нее, захватив руками, втягивая запах, утыкаясь в плечо. Отпустила только, когда смех Иры отозвался в ее груди приятной дрожью.
— Привет, Андрияненко, — расцепила Ира горячие объятия. Улыбка не сходила с лица. И родинка, ее родинка.
— Привет, Лазутчикова, — улыбнулась ей Лиза, не сводя глаз с ее улыбки, и тут же потянулась обратно к ней. Губы коснулись родинки в легком поцелуе, и Ира рассмеялась опять.
— Я так рада тебя тут видеть! Ты можешь представить? Мы с тобой тут, вдвоем! — ликовала Ира. Радостный тон сменился на деловой: — Так, а теперь… — потянулась она в сумочку за распечатанной программой.
— Завтрак! Где тут завтрак? — ворвалась Лиза в ровно расставленные ячейки времени, распихивая их локтями. — Что? — отреагировала Лиза на немой вопрос, поставленный одними лишь бровями Иры. — Я не виновата, что Сан-Франциско такой большой и запутанный!
— Ну какой же запутанный? Вот же… — указывала Ира по сторонам, перечисляя названия улиц и районов, пока Лиза тянула ее за собой в сторону ближайшего кафетерия.
Но как же программа? Она же для Лизы? И Ира ведь старалась!
— Завтрак, Ир. Все будет нормально, расслабься.
***
— Боже! Какое объедение! Это не круассан, это просто что-то невообразимое! Ир, ну попробуй?
Ира отмахнулась, и Лиза отправила «что-то невообразимое» в свой широко раскрытый рот, набивая щеки. Пудра осталась на губах и даже на щеках. Она жевала, закрывая глаза от наслаждения, запивая кофе, чтобы вкус смешался и заиграл новыми красками. А Ира терпеливо ожидала, наблюдая за немым наслаждением на лице Лизы. В это раннее утро обманчивое солнце Сан-Франциско дружелюбно подмигивало, мелькая сквозь несущиеся облака, которые ветер гнал как раскрытые паруса. Порыв игриво смахнул прядь волос Лизы и испачкал в пудре и ее. Ира рассмеялась, поправляя ее волосы, потому что обе руки Лизы были заняты. Та благодарно улыбнулась и протянула последний кусочек.
— Миндальный. Очень вкусно.
Ира сдалась. Сладкое смешивалось с горьким. И правда, безумно вкусно! Лиза облизнула пальцы и достала сигарету. Ветер гонял дым, не давая колечкам собраться. Пудра так и осталась на щеке, пряча пару веснушек. Ира отхлебнула кофе из протянутого Лизой стаканчика. Уютная тишина, вкуснота, город только просыпается. Они сидят за столиком кафетерия, никуда не торопятся, никуда не спешат. Так хорошо. Потрясающе прекрасное утро! Время затаилось вместе с ними, и на Иру вдруг обрушилось осознание. Она сидела и смотрела на счастливое лицо Лизы, подставленное солнцу, и до нее медленно и верно доходило, что время не надо обгонять, не надо контролировать или пытаться приручить. Время не играет с тобой в догонялки, это ты пытаешься его обогнать. Но для того, чтобы выиграть, надо бросить играть. Такая простая истина! Всего лишь надо застыть здесь и сейчас. Вместе с Лизой, с ее улыбкой на губах. И почти в то же мгновение, сейчас, Ира поняла, насколько сильно она любит эту девушку с ее опозданиями, непосредственностью, серьезностью, порывами, посыланиями всех и вся нафиг, с пудрой на щеке, с ее пальцами, сжимающими сигарету, с красными подушечками, с веснушками. Всю Лизу. Эта мысль просто поглотила ее, и Ира замерла вне времени.
— Ира, ну о чем ты там думаешь? — посмеялась Лиза, заметив ее серьезный взгляд, смотрящий куда-то совсем глубоко.
Ира вышла из оцепенения и моргнула. Казалось, она успела подумать так много за… сколько? За неизвестно сколько времени. Она все никак не могла ответить, хотя Лиза все еще выжидательно смотрела на нее. Как ей все это уместить в одно простое предложение? Все, что она только что поняла: про время, про игры, бега…
— Я так люблю тебя, — произнесла Лиза легко и просто, и Ира раскрыла рот от неожиданности. — Люблю наблюдать, когда ты думаешь о чем-то, — продолжила Лиза, не дожидаясь ответа. — Кажется, я даже рисовала такое твое выражение, — прищурившись, вспомнила она.
Да, рисовала. Ира до сих пор это хранит. С той самой надписью.
— Пойдем! — подскочила Лиза, затушив сигарету. — У нас там ведь целая программа для отдыха. Жду, не дождусь. Обожаю твои программы! — прозвучало весело, и Ира схватила Лизу под руку, успевая ткнуть ту пальцем в бок. Придержала только на секунду, чтобы снять пудру. Белое на этот раз, вместо обычных чернил.
***
Пешком. Все пешком. Никаких догонялок, никуда не торопиться. Лиза пересказывала все изменения, что они придумали после той совместной ночи, проведенной в тумане посреди неизвестно где. Слова скакали, как и мысли в прошлый раз. Больше никакого пафоса, никаких громких СМИ, все тихонько, но всюду, куда дотянутся.
— Бахнет позже, — выразилась Лиза словами Мэрлина.
Ира умилялась, ухватывая взглядом блеск ее вновь горящих глаз, улавливая живость голоса. Слушала, а сама вела туда, куда уже давно планировала. С Лизой она будто открывала город, в котором жила уже больше двух месяцев, заново. Смешно! Жить в таком чудесном городе и впервые за долгое время насладиться им. А сейчас хотелось только наслаждаться. Хотелось жить!
— Как вы будете решать вопрос анкетирования с детьми, кстати? — поинтересовалась Ира тем, что касалось и ее деятельности в том числе. Контакт с ребенком чужому человеку сложно организовать просто так, не зная всех деталей законодательства.
— Не знаю. Думаем еще.
— Могу помочь, если что, — с готовностью откликнулась Ирв.
— О! Это будет круто! Мэрлин скучал по тебе.
— Врешь ты все, — усмехнулась Ира, наблюдая улыбку Лизы.
— Честно! Вот клянусь тебе! — кинулась Лиза доказывать сказанное, но после добавила: — Ладно. Это я скучаю больше по нашим посиделкам на кухне. Здорово ведь было.
Лиза обернулась, получая ответную улыбку Иры. Вот бы забрать им ее к себе. Только к себе. Путешествовать вместе с ней. С ней было бы все иначе. Ровнее. Прямее. Ира много знает и может еще больше. Но самое главное: Ира была бы рядом с ней все это время. Никаких ожиданий, звонков, встреч урывками. Ира бы поддержала, не дала бы раскиснуть тогда, когда совсем тяжко. Лизе вдруг вспомнилось то пьяное письмо, которое она так и не отправила. А ведь тогда это все еще были цветочки.
— Ира…
— Что такое?
— Нет, ничего, — мотнула Лиза головой и тут же чуть не споткнулась: что за? Глаза округлились так, что Ира чуть не рассмеялась, глядя на нее. Прямо под их ногами вырисовывался радужный пешеходный переход. Лиза обернулась назад и вновь вернулась разглядывать то, что прямо под кедами. Да, так и есть: они шагали прямо по радуге!
— Что это такое? — рассмеялась она. — Это специально?
— Да! Это потому что мы тут идем. Прямо под нами рисуется радуга! — расхохоталась Ира.
Лиза смерила ее взглядом, улыбнувшись, и вернулась разглядывать радугу.
— Ира! Это же! Это же… Где мы? — оглядывалась она, будто ожидала, что прямо из-за угла выскочат единороги. И оказалась почти права: на паре зданий развевались радужные флаги. Самые настоящие! Шаг замедлился, и Ира остановилась вместе с Лизой.
— Это Кастро! ЛГБТ-район Сан-Франциско. Самое гейское место в самом гейском городе США, — заключила Ира, довольная тем, что угадала с местом.
На Лизу невозможно было смотреть без улыбки: та просто сияла. Она стояла, открыв рот, разглядывая дома и людей, как будто оказалась в какой-нибудь сказке, а не в «районе Кастро». Лиза не могла сделать и шага. Это не какой-нибудь гей-клуб. Не закрытая вечеринка, куда ее иногда приглашали знакомые из тех же клубов. И это даже не радужное шествие, которое она иногда видела по телевизору.
— Я просто никогда не… Никогда, — попыталась Лиза донести мысль.
Это же целый район! Постоянный. Открытый. Тут ходят живые люди, вместе, за руки. Всегда. Мимо как раз прошла парочка мужчин, о чем-то живо разговаривая. Она не могла оторвать от них взгляда, и оба прекратили беседу, заметив пристальное наблюдение. Один из них поприветствовал ее, улыбнувшись, и Лиза, наконец, закрыла рот. Не то чтобы она никогда не видела однополую пару на улице. Но… Это же… Да она же стоит на самой, черт дери, настоящей радуге!
— Лиза, — взяла Ира ее за руку. — Пойдем. Мы же на дороге стоим, — мягко улыбнулась она, и Лиза вышла из оцепенения.
— Эй, ты как? — заметила Ира заблестевшие глаза Лизы и встревожилась, сильнее сжимая ее руку.
— Ничего. Все… Все нормально, — улыбнулась Лиза. — Просто…
— Просто радуга в глаз попала? — не сдержалась Ира, и Лиза рассмеялась, вытирая слезы.
— Ага. Попала. Радуга.
Она сжала руку Иры, не выпуская из своей, и они двинулись дальше за радугу.
***
— Нет, ну, а вот что ты думаешь? Разве это не классно? — пыталась Лиза перетянуть Иру на свою сторону.
Они сидели в одном из кафе в самом гейском районе самого гейского города. И отсюда тоже был виден флаг. Свисал с чьего-то балкона, развеваясь под ветром, греясь под лучами обманчивого солнца Сан-Франциско.
— Ну, с одной стороны, да, — приподняла Ира брови. — Это выглядит логичным, например, в целях обеспечения безопасности.
Лиза кивала головой, радуясь близкой победе.
— Но! — выставила Ира палец. — Мы больше не в дремучие времена живем. Получается, что это какое-то радужное гетто. Разве нет?
— Гетто? Хочешь сказать, что гей-клубы тоже гетто?
— В каком-то роде, да. Тоже. Почему люди по какому-то признаку должны жить отдельно от всех? Это же и есть гетто!
Лиза сдаваться не хотела. Не так быстро.
— А что в этом плохого? Это же нормально, что люди рассредотачиваются по группам. Скажем, ну не знаю. Ну вот, читальный клуб.
Ира рассмеялась, вспоминая их собственный «литературный клуб», и шлепнула Лизу по коленке. Лиза продолжала, сдерживая улыбку.
— Нет, Ира, я серьезно! Люди собираются, чтобы почитать, поговорить. Разве плохо? Так же и гей-клубы. И этот район.
— Я считаю, что такое разделение ведет к сепарации социальных групп, — серьезно проговорила Ира. — Так не должно быть в нормальном обществе. Мы же не в каменном веке живем!
— Хочешь сказать, что гей-клубов быть не должно? — гнула свою линию Лиза.
— Нет. Не должно быть, — отрезала Ира, прикрыв глаза.
— Ира, ты в своем уме, — перешла на шепот Лиза, наклоняясь ближе. — Сейчас нас отсюда выгонят за твои слова!
Обе замерли, всматриваясь друг в друга, ловя озорство в глазах напротив, и тут же рассмеялись. Официант, подошедший не вовремя, отошел, когда понял, что смеяться они будут еще долго.
— Нет. Серьезно, Ир. А как тогда знакомиться в клубах? — для Лизы этот вопрос был все еще неразрешенным, хоть и в остальном Ира ее почти убедила.
— Вот так, как обычно: подходишь и знакомишься.
Обе опять уставились друг на друга. Но уже молча. Лиза видела только одно: Ира не врет ей ради спора. Для нее это действительно так. Ира видела другое: Лиза не понимает ее. И следующие слова Лизы подтвердили ее догадку.
— Все клубы по умолчанию гетеро для меня. Весь мир такой, понимаешь? Сложно заставить себя видеть то, что неправда.
Отчего-то вспомнился случайный ночной клуб, в котором Лиза оказалась благодаря Ире. То непонятное ощущение неправильности, неприкаянности. Несовпадения.
Ты здесь лишняя. Ты везде лишняя.
Она и раньше это испытывала, но поняла только сейчас. Так забавно! Сколько времени прошло с того клуба? Будто в другой жизни вообще, но вот ты сидишь в Сан-Франциско и все это понимаешь.
— Я была бы не против пожить в гетто, — покивала она головой и потянулась за сигаретой.
На самом деле, Лизе хотелось бы, очень хотелось, чтобы весь мир был одним сплошным антигетто для всех людей всех наций и ориентаций. Хотелось бы проснуться одним утром и думать именно так. Но разве так бывает?
— Хотела бы жить здесь? — спросила Ира.
— Ну, у меня как раз есть на это время, — расслабилась Лиза после первой затяжки. — Сколько стоит снять здесь квартиру? — бросила она взгляда на балкон с флагом.
— Дорого, — поджала губы Ира. — Тут все дорого.
— Это я уже заметила.
Они с Мэрлином с трудом нашли отель на окраине города, чтобы влезть в бюджет.
— Мы же придем сюда еще раз? — умоляюще спросила она Иру.
— Сколько захочешь, — улыбнулась Ира.
А программа? А что с программой? Подождет! Но попасть в лгбт-музей они просто обязаны!
Время. Оно опять замаячило. Где та истина, что Ира поняла только сегодня утром? Почему простые важные вещи, понятые нами однажды, не пришиты к нам красной нитью, ко всем нашим мыслям и тревогам? Весь мир — для тебя. Нет никакого гетто. Разве? Есть только здесь и сейчас, нет никакого времени. Вряд ли.
Сан-Франциско ждал их, принимал в свои объятия. Туман подбирался, приветствуя вечер.
***
Ира смеялась, и ее смех отдавался в Лизе. У Иры большой красивый рот. Полные губы растягиваются в улыбке или в усмешке. Иногда приподнимается один край в хитрой ухмылке. Часто краешки зубов захватывают нижнюю губу в легком укусе. Лиза любила все эти преображения. Ира отвечала на вопрос, заданный лекторкой всей группе. Как они оказались на лекции? Они же просто в музей зашли. Ира отвечала полным абзацем улыбающейся лекторке. «Спасибо! И я не смогла бы ответить лучше!» Ира довольна. Еще бы! Она столько всего прочитала, пока готовила программу для отдыха Лизы. Женщина что-то пошутила про Харви Милка и про его любовника. Второго, не первого. И Ира засмеялась. А Лиза смотрела на нее и упивалась этим зрелищем. У Иры красивый рот. Лиза рисовала его столько раз: в своих работах в девятом классе, в мечтах, пока они переписывались, даже не зная о том, что между ними происходит. Она рисовала ее рот в желаниях, когда Иры не было рядом, когда их разделяли тысячи километров. Ее рот на Лизе, на ее коже. Открывается, чтобы накрыть ее там, где ей хочется. Как на том рисунке, с родинкой. «Хочу оральный секс!» Губы примыкают к плоти, а язык обводит по кругу, дразнит. Потом легко касается. Плотнее прижимается. Лиза закрыла глаза. Ира отсмеялась, ее смех до сих пор в Лизе, отдается дрожью.
— Ты не устала? — тронула Ира ее коленку, и Лиза вздрогнула, открыв глаза.
— Нет! Все хорошо.
— Правда, — добавила Лиза, когда поймала взгляд Иры из-под бровей: «Точно?»
Лиза знала, как долго Ира готовилась, как много это значит для нее. Она не устала. Ну, только что самую капельку.
Ира в платье, коротком настолько, что охранник на входе уставился на нее. Сейчас это платье приподнялось еще выше, пока Ира сидела так близко, закинув ногу на ногу. Носочек ступни вырисовывал круги. Ира заскучала, баловалась туфлей. Скидывала с пятки и ловила обратно. Лиза знала это еще с девятого класса, с уроков истории. Лекция оказалась скучна ей потому, что Ира знала тут все. Лиза улыбнулась, глядя на нее, и Ира словила этот мысленный привет.
— Что? — прошептала она, стараясь не мешать лекции.
Лиза указала взглядом на ее туфельку, но вместо этого опять остановилась на краешке платья, на бедре. У Иры красивый не только рот. Это все Лиза рисовала тоже. И на бумаге, и в мыслях. Ира словила ее взгляд, взяла ладонь. Вернулась взглядом к лекторке. Приятное тепло от ее ладони. Лиза держалась за нее крепко, как и сегодня на радужном пешеходном переходе. Ира больше не играла с обувью. Она взяла всю кисть Лизы и сжала ее в кулак. Лиза не совсем понимала, что происходит, просто поддалась движениям. Кулак собран, в него протискивался палец. Ира не отвлекалась от лекции, совсем, но теперь Лиза понимала, что та вовсе не слушала. Она продвигалась пальцем глубже. Сжатый кулак. Очень тесно. Но палец входил внутрь. Лиза уловила свое ускоряющееся дыхание. «Что ты делаешь?» — кричал ее взгляд. Но Ира только едва улыбнулась, даже не повернувшись в ее сторону. Родинка поползла вверх вместе с усмешкой. Лиза сильнее сжала кулак, пытаясь остановить это… Что это? «Ира, что ты вытворяешь?» Палец настойчив, и Лиза пустила его опять, чтобы словить внутри, остановить это. Но уже там, внутри, палец легко зашевелился, вибрируя. Ира тиха и сосредоточенна, даже не ухмылялась теперь, но Лиза слышала ее смех, прямо внутри себя. Прямо внутри нее творилось то, о чем на лекции думать не положено.
— Это что там такое было? Можно поинтересоваться? — выпрашивала Лиза у уже открыто смеющейся Иры, когда они сбежали с лекции.
— Грех было не сделать то, о чем так кричали твои мысли, Андрияненко! Да еще и в таком месте!
— Ира! Ты просто… Ты просто дьяволица, Ирина Лазутчикова!
— Тебе же понравилось? — остановив смех, заглянула Ира прямо ей в глаза, уже читая там ответ.
— Ну и какая ты отличница после этого?
— Сложно признать, что понравилось? Ты даже лекцию не слушала. Вот скажи, что надо было ответить на тот вопрос?
Лиза сочиняла на ходу ответ, склеивая его из общих слов и того, что сказала сама Ира. Ответный смех Иры опять отозвался во всей Лизе.
***
Туман — странная штука. Сам не имеет четких границ, но ограничивает все остальное. Прячет, жадничая, гложет все вокруг, облизываясь. Лиза поежилась, натягивая рукава ниже. Ира прямо чувствовала, как та тряслась.
— Надо было такси все же вызвать, — пожалела она о принятом решении идти пешком через мост. От моста осталось только малюсенькая видимая часть: вырисовывалась на пару шагов вперед. Обернешься — те же пару шагов. Остальное — мрак. Машины рядом ехали почти с ними в шаг, толпясь в очереди. — Хотя простояли бы также в пробке, — пробубнила она недовольно. Лиза ласково улыбнулась, наблюдая за ее хмурым лбом. Она бы провела по нему пальцем, да только безумно холодно высовывать даже палец.
Лиза любит мосты, это Ира запомнила. Не зря же она выбрала ресторан на другом конце моста для своей программы. А еще Лиза мерзнет даже летом. Ира и сама уже жалела о платье выше колена. Как она не учла туман? Могла бы и эти риски оценить. Не так она планировала закончить этот вечер. Романтическое свечение фонарей, отражающееся в воде, легкий теплый ветерок, милая беседа после ужина. Вот где это все теперь?
— Здесь все время так? — поинтересовалась Лиза, протягивая натянутую рукавом руку в сторону тумана.
— Часто, — ответила Ира, наблюдая, как рукой Лиза пытается схватить туман за хвост. Тот увиливал, сам хватая ее. — Обманчивое солнце днем, кусачий туман вечером.
— Кусачий! — радостно воскликнула Лиза. — Это точно, — спрятала она руку, нырнув Ире под локоть, сильнее за нее хватаясь. — Прикинь, сейчас выйдем, а там никакой не Сан-Франциско, а совсем другой мир! Бостон, Провиденс. Вот бы в Провиденсе сейчас оказаться.
— Сторибрук! — не выдержала Ира, и Лиза рассмеялась, но потом осеклась. Ира будет там уже совсем скоро. Какие-то считанные недели. — Скоро будет твой любимый Сторибрук, — тихо проговорила она, вглядываясь вперед. Где конец моста? Ничего не видно.
— Ну, я же не там конкретно буду, — поймала Ира настроение Лизы. — Огаста.
— Да. Огаста.
Лиза достала сигарету, подкуривая на ходу.
— Лиза, мало тебе тумана?
— Скажи, Сан-Франциско — город курильщиков? Это потому тут такой туман?
— О, да! Именно поэтому. Гейский город, полный курильщиков. Так и написано в путеводителе. Ты не читала разве?
Лиза опять рассмеялась, и Ира вместе с ней.
— Давай остановимся? — притормозила Лиза. — Тут, кажется, маловато тумана. Надо поработать, внести свой вклад, как курящей лесбиянке.
Ира усмехнулась и встала ближе к ней, наблюдая, как трясущаяся Лизы старается пускать ровные кольца.
— Иди ко мне, — призвала Ира, раскрывая объятия, — буду греть тебя, курящая моя лесбиянка.
Лиза радостно улыбнулась и прижалась к ней спиной, стараясь не дрожать сильно. Ира перехватила у нее сигарету, которая теперь закочевала между ними. Длинные затяжки, струйки дыма в сторону. В Сан-Франциско зябко и туманно, между ними тлеет уголек, Лиза больше не трясется.
Ира планировала иначе. Все должно было быть не так, с самого утра. Казалось, сегодняшнее утро было вообще будто вчера. Или позавчера. Все должно было быть не так все это время. После ужина они должны были быть в номере, куда Лиза ее пригласила, полные сил и энергии. От ужина только неприятный осадок вина, кружащий голову, не дающий собрать мысли. Все не так. Они стоят на мосту, в тумане, ноги еле держат. Но все равно хорошо. И понятая сегодня ею истина вновь заговорила в ней. Да! Все должно было быть именно так. Стоять тут, вспоминать пьянки в Сторибруке, когда Лиза прижимала ее точно так же, пряча от холода в свою куртку. Точно такая же хмельная голова, легкий морозец.
— О чем думаешь, Ира? — заметила Лиза ее долгое молчание.
— О твоей куртке. Красная, кажется, — улыбнулась Ира.
— Серьезно? — рассмеялась Лиза. — Я тоже, прикинь? Кто бы мог подумать, что будем об этом вспоминать в Сан-Франциско?
— На самом красивом мосту, прошу заметить.
Туман спускался ниже, к самой воде, где должны были виднеться отблески фонарей. Впереди показался просвет. Самый красивый мост «Золотые ворота» вывел их в город обманчивого солнца и туманов.
***
Лиза торопилась спрятать работы, заваливая их другими, не такими жуткими. Что чем прикрыть? Одно страшнее другого. Чернила разводами, кричащими образами. Надо было заранее об этом подумать. Ира скидывала туфли, разминая ноги. Сколько они прошагали? Несколько дней будто гуляли. Да, планирование ей стоит подтянуть.
— Что ты там делаешь? — поинтересовалась она, когда Лиза пронеслась мимо. Откуда у нее вообще силы двигаться?
— Ээ… Ищу чистые кружки. Кофе будешь?
— Лиза, какой еще кофе. Пойдем лучше, поваляемся, — рухнула Ира на кровать.
Двухместная, какое счастье! Она раздвинула руки и помахала ими, оценивая ширину. Прекрасно! Мягкая, милая постелька. Глаза совсем закрывались. Не хотелось тратить драгоценные минуты даже на кофе. Лиза все еще носилась, больше у стола. Работы. Ира приподнялась в попытке подсмотреть, но поняла, что не рассчитала силы. Как там ее работы? Голова совсем мутная, будто туман и туда забился. Самый близкий к ней рисунок мелькнул подписью: Темная Андрияненко.
— Темная Андрияненко, призываю тебя, — лениво протянула Ира, и Лиза встала, как вкопанная, широко раскрыв глаза.
— Ты что, Лиза? — заметила Ира в ней резкую перемену. — Я просто зову тебя. Пойдем греться, — похлопала она рукой по одеялу. Ей даже раздеваться не хотелось. Лиза, наверное, вовсе ледышка. — Пошли, — улыбнулась она, и Лиза вышла из оцепенения.
«Темная Андрияненко» прозвучало так непривычно. Никто не звал ее так вслух. Только на бумаге, только на странице проекта, пару раз в интервью, но будто в шутку. Темная Елизавета Андрияненко. Детище Мэрлина, их общее дело. Лиза никогда не задумывалась, как близко это имя может быть к ее работам. Темнее некуда. Петерсон.
— Что ты рисуешь, Лиза? — сонно пробормотала Ира. — Ты давно мне ничего не показывала.
— Сама увидишь. Если попадем на выставку, — приземлилась Лиза рядом, натягивая теплые носки.
— Конечно же, попадем. О чем таком ты говоришь? Я очень хочу… очень…
Туман пробрался совсем глубоко, обволакивая все и там. До этого он воровал только физический мир с его мостами и улицами, с номерами домов. Они так долго искали этот номер. «Сколько мы шли, Лиза? Где мы сегодня были, вообще?»
— Лиз. Лиза. Сколько мы шли.?
— Что? Что ты говоришь, Ира? — тихо посмеялась Лиза.
Ира почти засыпала. Она поворочалась, ближе двигаясь к Лизе, ныряя под ее руку. Кудряшки рассыпались по лицу. Лиза аккуратно поддела их пальцем, легко сдвигая набок. Спокойное безмятежное лицо. Лоб чуть хмурится. Думает о чем-то, собирается с силами.
— Поспи, Ир, — тише уговаривала ее Лиза, склоняясь ближе. Поцелуй не случился, не хотелось тревожить.
— Я все не так хотела. Честно, — убеждала ее Ира почти капризно.
— О! Могу представить. Ну, ничего.
— Ты смеешься надо мной? — приоткрыла Ира глаза. Совсем сонные, все еще пьяные. Лиза улыбнулась ей.
— Нет, ты что! Нет, не смеюсь.
Ира расслабилась и вновь закрыла глаза.
— Давай поговорим. Пожалуйста.
Завтра учеба. И потом опять. Она все сдвинула для этого дня, все. Так долго ждала его, считала часы, зачеркивала дни. Она так много… Как все это объяснить? Тяжело даже рот открыть, не то, чтобы думать про все эти игры со временем. Лиза молчала. Почему? Ира потянулась к ней, сжав руку в немой просьбе. Пожалуйста.
— Мы решили назвать меня Темной Андрияненко только из-за чернил. Они же черные, понимаешь?
Ира кивнула.
— Вот я теперь думаю: Мэрлин заранее знал, через что нам придется пройти?
— Через что? — шепотом спросила Ира.
— Просто Мэрлин, он такой, понимаешь? У него чутье. Он же чертов пиарщик! Знает, где что когда будет востребованным, на что сделать ставку. Все эти социальные сети, реклама… Я вот думаю, он специально или случайно?
Лиза продолжала думать вслух, пока Ира кивала ей: говори, говори еще! Расскажи мне про все, что произошло. Про то, о чем нельзя утром за кофе или вечером за ужином. Только здесь, только сейчас: в кровати, когда ночь разрешает поделиться. Самым страшным, самым тревожащим. Только с тобой.
— У нас, конечно, есть и веселые работы. Всякие смешные моменты. Это все тоже с его подачи. Я иногда вспоминаю, с чего все началось. Это как раз, когда мы с тобой переписывались. Помнишь?
Ира светло улыбнулась в ответ. Помнит, конечно. Конечно же, да.
— Но потом все резко изменилось. Все эти посиделки в ржавом гвозде до утра… Гвен. Может, тогда?
Лиза замолчала, вспоминая ту лунную ночь, полную одиночества. То пьяное письмо. Тогда ей показалось: не видать Сан-Франциско никогда, не доехать, не долететь, не продержаться. Казалось, она застряла под той луной навсегда. Но вот они вдвоем в этом самом городе. Вдруг так сильно захотелось об этом рассказать. Быстро. Одним предложением. О чем вообще было письмо? Какой-то пьяный бред. Ну и что? Дело ведь не в этом.
— Ира, однажды я сильно напилась и написала тебе письмо, а отправить не смогла. Утром передумала. Но тогда мне казалось, что нет ничего настоящего. Что мы не встретимся никогда. Что никто не сможет меня понять так, как ты. А тебя не было. И стало страшно. Ира… Ир?
Безмятежное лицо, ровное дыхание.
Лиза потянулась к столу выключить лампу. Оттуда на нее смотрели рисунки тысячами страдающих лиц. Темная Андрияненко — надпись под каждым.