То,что не скроешь Часть 3 |Лиза Ира|

5

Мэрлин успел стукнуть только раз, но тут же его кулак застыл. Сам он замер с одной единственной мыслью в голове — надо валить! Причем сейчас же. Но он же уже стукнул. Что делать-то? Пока он судорожно соображал, что предпринять, то, из-за чего он передумал стучать, прозвучало еще раз. Лиза стонала. Это точно она. Голос ее, вот только он никогда не слышал, чтобы она так…
— О, господи! Как же классно, Ирааа. У тебя просто волшебные руки. Сделай так еще раз. Да, да, вот тут! Сильнее можно. Черт, как же хорошо!
Ира? Как это все понимать? Лиза ведь сама попросила разбудить ее перед завтраком. Только она ни словом не обмолвилась, что с ней будет Ира. И уж точно она не упоминала, что именно его тут может ждать. Могла бы и намекнуть немного! Не маленькие же!
Лиза простонала опять. Мэрлин прикрыл рот рукой. Валить сейчас же! Он аккуратно развернулся, приготовившись дать деру и забыть про все это как можно скорее.
— Лиза, — раздалось из номера. — Это к нам стучались?
— О, черт! Это должно быть, Мэрлин. Мэрлин! — крикнула Лиза громче, и тот вздрогнул. — Это ты?
Он опять постучался и тут же ругнулся на себя. Сейчас-то зачем стучать?
— Заходи! — позвала его Лиза, и тот осторожно приоткрыл двери, просовывая голову в дверной проем.
Лизп сидела на стуле, блаженно улыбаясь. Сзади нее стояла Ира, держась за ее плечи. Массаж! Конечно же!
Мэрлин помотал головой и смелее шагнул внутрь.
— Привет, Мэрл, — поприветствовала его Ира. — Давно там стоишь? — усмехнулась она.
— Привет, Ира! Рад видеть тебя. Лиза просила разбудить ее на завтрак. Так вот: завтрак! — развел он руками. — Прошу к столу. На улице. Кафе, — тыкал он пальцами в сторону двери. — Если вы уже готовы. То есть завтракать, — поспешил он удалиться, слыша смех за дверью.
***
Стол накрыт на две персоны, но едят все. У Лизы и Иры одна тарелка. Сначала перед Мэрлином во всех красках разыгралось шоу: «ешь — не буду — нет, ешь». Лиза победила. Или Ира сдалась только ради того, чтобы Лиза угомонилась? Мэрлин решил не спрашивать, чтобы не вызвать еще одно шоу.
— Что вам снилось? — по привычке спросил он, топя кусочек хлеба в желтке яичницы.
— Да так, всякое, — пробормотала Лиза, набивая рот едой.
— Туман, — ответила Ира одним словом, глядя куда-то вдаль. — Еще какие-то дома. Пятиэтажки, кажется, — добавила она тише.
Лиза кинула на нее быстрый взгляд и приподняла руку.
— Только не говори, что… — мешала ей еда. — Не гволи што.
— Что ты сказала? — насмешливо переспросила Ира. — Не разберу. Что-то про твой любимый город? Отчетливо слышу лишь одно слово — Сторибрук.
— Ира!
Мэрлин улыбнулся, наблюдая за этой картинкой. Сидят почти на одном стуле, едят из одной тарелки и толкаются, как пятиклашки.
— Вы такие милашки! — не стал утаивать он, казалось бы, очевидного.
Обе разом перестали толкаться и уставились на него. Лиза перестала жевать. Ира отложила приборы.
— Ну, как хотите. Не милашки так не милашки, — стушевался Мэрлин, чуть отодвигаясь от стола.
Ира скрыла смех за салфеткой, Лиза продолжила жевать активнее, радостно улыбаясь: «милашки».
— По какой причине он такой напряженный? — спросила Ира, глядя на Лизу.
— Эй, я вообще-то тут сижу! — помахал Мэрлин перед ними рукой. Они, может, и милашки, когда вместе, но вот Лиза начинала вести себя абсолютно иначе, когда рядом оказывалась Ира. Просто как бес в нее вселялся.
— Не знаю, — прожевав, ответила Лиза. — Боится тебя, что ли. Мэрлин, не бойся Иру!
— Спасибо за заботу, — прищурившись, ответил он на ее лукавую улыбку. — Я очень постараюсь.
Ира все еще не сводила с него глаз, внимательно вглядываясь в каждую деталь.
— А где Гвен? — ни с того, ни с сего спросила она строгим тоном.
— Зачем тебе Гвен? — спросила Лиза за него.
— Хочу познакомиться. Я же еще ее не видела ни разу.
Мэрлин едва заметно напрягся, чувствуя перемену в голосе Иры.
— Она работает. Отвечает на сообщения. Она же психолог.
— Какие сообщения? — живо поинтересовалась Лиза, потягиваясь за сигаретой.
— После того, как мы пригласили всех на обратную связь, нам стали писать, — улыбнулся Мэрлин. — Представляешь, да? Не так много, но все же! Это же то, что мы хотели! Скоро повалит, скоро бомбанет, — потирал он руки. — Кстати, Ира, спасибо тебе за все твои идеи.
— Идеи? — не поняла Ира. — Ты про что? — перевела она взгляд на Лизу. — Это же все ты придумала! Это твои мысли. Лиза, что за дела?
Лиза пожала плечами, ничего не ответив, и сразу вспомнила еще одну важную деталь.
— Кстати, Мэрлин, Ира может помочь нам с тем, что мы не могли решить. Про общение с детьми и всякое.
— Можно прямо сейчас, — приступила Ира к делу.
Время никого не жалеет, ничего не ждет. Она достала ежедневник, выискивая пустую страницу. Даты замельтешили делами и встречами.
«Тут и сейчас» закончилось. Новый город принял старый распорядок. Лиза вставляла работы обратно в рамки, стряхивая пыль с драгоценных камней. Ира двигалась к цели, расставляя даты и отмечая галочками каждый пункт.
***
Бомбануло неожиданно сильно, и если Мэрлин обрадовался, то Лиза сначала испугалась. Всего неделя, всего пара выставок, и сообщения посыпались на страничку Темной Андрияненко. Чаще всего восхищение и благодарность за «наконец-то что-то живое и прикольное!»
— Они хоть понимают идею? — волновалась Лиза.
— Какая разница? Всем в голову не заглянуть! Главное, зацепило ведь! — убеждал ее Мэрлин.
Он как раз выкладывал работу «школьные обеды США», разбитую на маленькие квадраты. В каждом — рисунок и подпись с указанием штата, школы и года. Еще не все заполнены, но в том и задумка. Эта идея пришла к ним одной из первых еще в Ржавом гвозде, когда они ели бургеры, и сейчас вызвала у аудитории широкий интерес.
— Все любят пожрать! — хохотнул Мэрлин.
Лиза только усмехнулась. Ей и самой нравилась эта работа.
Иногда приходили странные сообщения, от которых у Лизы припекало.
«Тема порна не раскрыта».
«Больше чернухи давай!»
«На чем сидите, ребята? Вас там нехило кроет!»
— Ну что за придурки? — кипятилась Лиза, со всей злостью уничтожая подобное.
— Везде есть свои придурки, сестренка. Не обращай внимания, — отвлекал ее Мэрлин, протягивая сигарету.
Кто-то запросил организовать анонимный сбор сообщений, и тут Мэрлин подсуетился: нашел какой-то сервис для формы, почту создал тут же.
— DarkAndrianenko@gmail.com! Готово. Лови пароль!
— Еще одна Темная? — недовольно пробурчала Лиза. Мало ей, что ли, того, что на страничку приходит?
Они менялись по очереди, принимая сообщения. Каждый дежурил у страницы, передавая эстафету, как раньше это было с диктофоном. Только теперь диалоги нельзя было отфильтровать, теперь они появлялись по желанию других, а не по согласованным встречам.
Приходили и такие сообщения, которые больше походили на просьбу о помощи.
«Боже! Прямо в сердце! Как вы угадали? Сразу вспомнился случай из моей школы…»
«Я увидела рисунок и, скажу честно, равнодушной не осталась. Помню, как….»
«Я думал, только со мной могло такое произойти…»
«А у нас был такой же случай…»
На такие отвечала только Гвен. Лиза даже не читала, опасаясь опять попасть на задний дворик отеля Джеймстауна, где она разом скурила пачку, заливая лицо слезами. Нет. Не сейчас. Не здесь. Она больше не хочет этого касаться. Программа Иры по ее реабилитации и правда сработала: как только коллекция «дело Петерсона» ушла висеть на стенах выставок, Лиза отложила все это в дальний ящик.
Мэрлин снова ожил, бегая на встречи, организовывая выставки, общаясь с людьми. Но главное — подписчики и их отзывы. Он даже открыл тему: «Ваши вопросы. Готовы поболтать на любые темы. Темная Андрияненко ждет».
— Сам будешь отвечать за меня, — поворчала Лиза, когда и туда стали писать.
— Буду, конечно, буду. Не надо нервничать. Чего такая нервная?
Но по-настоящему бомбануло, когда им пришло то самое письмо.
«Уважаемая Темная Андрияненко или как там вы себя еще именуете. Хочу выразить свое недовольство по поводу вашей выставки. Вы в своем уме? Вывешивать подобное без согласования с администрацией города? Не верю, что вас могли бы допустить до детей! Вы подумали про них? Где рейтинг? Почему он не указан? Почему я вижу всю эту грязь? Извращение! Только портите детей, развращая их умы. Вам это с рук не сойдет! Я подам на вас жалобу, чтобы все это так называемое «искусство» прикрыли разом. Транслируете свои низменные ценности, выставляя их за искусство, а про последствия совсем не думаете. Советую вам одуматься и прикрыть свою лавочку».
Похолодевшие пальцы еле крутили колесико мышки, подрагивая. Извращение? Портите детей? Низменные ценности! Но ведь все как раз наоборот! Они ведь не этого хотели! Не это пытались донести. Почему они не понимают? Как вообще… Почему?
— Мэрлин, — прохрипела она, прокашлялась, чтобы вернуть голос, — Мэрлин! Скорей иди сюда!
Он тут же кинулся, склоняясь над побледневшей Лизой. Взгляд забегал по экрану. Лоб хмурился, но тут же он вернул самообладание.
— Разберемся. Не волнуйся. Лиза, слышишь меня? Все будет в порядке.
— В порядке? Да на нас хотят жаловаться! Какое тут «в порядке»?
— Ничего не будет, — спокойно ответил он, положив руку на ее плечо.
Она резко дернулась, оборачиваясь.
— Какая еще администрация? Нам что, надо было все это согласовывать? Фак! Фак фак фак! Что нам делать?
Такого «бомбануло» они не ожидали. Мэрлин бросился ходить по комнате, раздумывая о том, к кому можно обратиться.
— Мы наймем юриста! Консультация! — вскинул он руку. — Да, точно! Подготовимся, все решим заранее.
— Не хочу я никаких юристов! Почему мы вообще должны? При чем тут администрация? На нас правда могут пожаловаться? Почему я этого не знала? — все громче звучал голос с каждым вопросом.
Она вновь вернулась к экрану перечитывать текст. Рейтинг. Что им там не нравится? Что не так?
— Лиза, да послушай меня. Такое может быть, понимаешь? Всегда будут недовольные. Помнишь, как мы видели перформанс? Тех ребят, птичья лапка? — взывал он к Лизе, пытаясь унять ее панику. — Тоже ведь не всем нравилось. Но оно того стоило! Разве нет?
— Да Мэрлин! Они стреляли из пистолетов! Красной краской! В стране, где каждый чертов день по новостям только и слышно, что про военные действия. Нашел, с кем нас сравнивать!
— Все, нам точно нужен юрист! — бросился Мэрлин листать список контактов в надежде найти кого-то подходящего. Как жаль, что они не в Бостоне. Там бы разом решили все проблемы. Там у них Бостон Глобус и тысяча площадок со знакомыми.
— Погоди, — остановила его Лиза. — Давай сначала поговорим с Ирой. Не хочу доверять кому попало.
***
— Лиза, так ты хочешь, чтобы я тебе помогла?
— Конечно же, да! Иначе не приехала бы отвлекать тебя от учебы посреди дня.
Они сидели на кухне, которая объединяла сразу несколько комнат. Обычно тут тусовались группы по проектам, но к концу курса каждый занимался личной работой, поэтому Ира остановила выбор на пустующей кухне. Лиза просто на месте не сидела: стучала ладошкой по коленке, нервно поглядывая по сторонам, как будто те самые недоброжелатели могли поджидать за каждым углом. Ира остановила ее, взяв за руку и легко сжав.
— Тогда покажи мне рисунки, и мы вместе все разберем, — успокаивающе позвала она.
— Нет! — помотала Лиза. — Просто расскажи еще раз про рейтинговую систему и за наказание, которое можно получить. Если можно.
— Елизавета Андрияненко! Думаешь, я не заметила, как старательно ты избегаешь все свои выставки, не пуская меня туда? Ты тут уже сколько? Две недели? Мы еще ни разу не сходили ни на одну из них. Прекрати меня оберегать!
— Я не оберегаю! — запротестовала Лиза. — То есть, конечно же, оберегаю. Но не так, как ты подумала. То есть, оберегаю, но не так сильно, чтобы…
— Лиза, — сильнее сжала Ира ее руку. — Я же работаю в этой сфере. Ты не забыла? — улыбнулась она. — Мне нечего бояться. Просто разберем все предметно, на практике.
— Привет, хмурая! — прервал их чей-то голос, показавшийся Лизе очень знакомым.
Ира смерила взглядом появившуюся рыжеволосую девушку, направляющуюся к холодильнику, и едва заметно выдохнула, ничего той не ответив.
— Надо же, твоя подруга тоже хмурая, — буднично бросила девушка, выискивая что-то в холодильнике, даже не повернувшись к ним.
— Сейчас не до тебя, Зелена. Ты не могла бы поскорее закончить с выбором? Твой чайный перерыв разве не в пять вечера наступает? — таким же тоном вернула ей Ира.
Лиза изо всех сил пялилась на девушку, взглядом пытаясь заставить ее развернуться: это та самая Зелена? Все проблемы, с которыми она сюда летела, разом позабылись.
— Скучно без тебя в номере, — хлопнула дверца холодильника. — Никто не ворчит, не кашляет на мои комментарии, глаза не закатывает. Так, забежала проверить, не заедаешь ли ты шоколадом итоги прошлого проекта.
Рука Лизы дернулась, но Ира придержала ее, остановив.
— Не сейчас, — повторила Ира. — Прошу тебя по-хорошему.
— Ну ладно, ладно. Занимайтесь тут своими хмурыми делами. Не так уж и скучно без тебя, вообще-то, — развернулась Зелена, продемонстрировав зубастую улыбку, и покинула кухню, оставив их наедине.
— Что она себе позволяет? — накинулась Лиза с вопросами. — Что за фигня?
— Это Зелена. Просто не обращай внимания, — махнула Ира рукой. — Итак, рисунки!
***
— Так, значит, ты все знаешь? — все еще не верила Лиза, когда, сдавшись, рассказала Ире про Петерсона и показала текст того сообщения.
— Ну разумеется! Это же мой штат сейчас. Про это дело тоже пришлось узнать, — спокойно отвечала Ира, продолжая листать рисунки в телефоне Лизы.
«Мой штат» прозвучало так буднично, что Лиза чуть не рассмеялась от неожиданности. Такое ощущение, что Ира тут несколько лет проработала. Она тут сколько? Всего пару месяцев. «Мой штат», — усмехнулась Лиза.
— Что ты там качаешь головой? — задумчиво пробормотала Ира, и Лиза улыбнулась.
— Нет. Ничего. Так что скажешь?
— А где вы обычно проводите выставки?
— Ну, в разных местах, — принялась вспоминать Лиза. — Обычно находим какие-нибудь залы для подобных мероприятий. Ну, знаешь, всякие подвальные места, модные среди подростков, со всякими мастер-классами по всяким штукам, и еще…
— Лиза, давай точнее: там есть ограничение по возрасту? Проверка документов на входе или что-то подобное?
— Ну, не везде. Блин! Я не знаю, Ир. Это Мэрлин все выбирал. Точнее не могу ответить.
— Поставите ограничение в тринадцать, и не будет проблем, — вернула Ира ей телефон. — Не думаю, что кто-то младше этой планки сможет там появиться. А если и появится, то вряд ли с документами.
— И все? Вот так просто? — растерянно произнесла Лиза.
А как же вся та катастрофа, что была готова на них обрушиться?
— А что делать с тем, что мы уже показали? А как же администрация?
— Лиза, никто не будет на вас жаловаться, поверь мне. У администрации своих проблем хватает, чтобы еще шататься по подвалам и выискивать в твоих работах «извращение» и «распущенность».
Лиза облегченно выдохнула и опустила руки на колени. Господи, а она уже себе понапредставляла всякого! Она вдруг рассмеялась, утыкаясь лицом в ладони. Ну и паникерша!
— Вот так вот просто? — хохотала она, разводя руками.
— Ну да, — улыбнулась ей Ира. — Но на всякий случай выставляйте рейтинг в каждом новом объявлении о работе и на страничке Темной Андрияненко тоже. Что касается наказания, то я перепроверю попозже. Но ничего такого ужасного не произойдет. В самом худшем случае придется заплатить штраф.
Обе замолчали. Лиза все еще улыбалась, качая головой.
— Почему ты раньше мне не сказала? — ткнула Ира в телефон.
— Не знаю, — пожала Лиза плечами, покручивая его в руке как зажигалку. Пришлось сфотографировать те работы, что вызывали сомнения, пачкая ими телефон. — Не хотела на тебя все это вываливать.
На кухню опять зашел кто-то из местных, и Ира потянула Лизу за собой.
— Пойдем, пройдемся. Поговорим нормально.
***
Как странно, что в толпе можно найти больше уединения, чем в месте, которое привыкла называть домом. Ноги сами вели в сторону моста. «Золотые ворота» Сан-Франциско виднелись даже за несколько кварталов.
— Почему вообще администрации может быть дело до рисунков? А до самого случая не было дела целых семь лет, Ира? — почти с возмущением вопрошала Лиза.
Наконец-то можно говорить об этом вслух, не пряча рисунков, не тая деталей. Какое облегчение! Надо было раньше это сделать.
— Понятия не имею! И это ведь не единственный случай, вот в чем дело, — проговорила Ира вслух то, что и Лизе приходило в голову. — Потому что не принято говорить, потому что руководство школы не досмотрело, потому что дети вообще не в курсе, что такое может быть.
— А разве должны? — печально выдохнула Лиза.
— А что делать, если приходится с этим сталкиваться? В Мэне такого точно не будет, — решительно сжала Ира губы.
— Ты уже что-то придумала? — восхищенно удивилась Лиза. — Ты же там еще даже не работаешь!
— Есть пара мыслей. Над этим и работаю как раз. Совершенствование системы образования и повышение качества.
Лиза только восторженно мотала головой.
— Правда, вряд ли моей новой начальнице понравятся подобные резкие перемены, — задумчиво продолжила Ира.
— С чего ты взяла? Ты уже с ней говорила?
— Нет. Но просто она не такой человек. По ней видно. По ее предыдущей работе, по приказам, которые вступили в действие во время ее правления. Она скорее более консервативная.
— Откуда ты все это знаешь? — воскликнула Лиза, удивляясь Ире в очередной раз.
— У нас же тут доступ к законодательной базе, — весело посмеялась Ира. — А я же вроде как работу курсовую пишу. Так, узнала кое-что, — отвела она взгляд в сторону.
Лиза рассмеялась, схватив ее под руку, пытаясь развернуть к себе лицом.
— Значит, еще не устроилась, а уже все продумала? — веселилась она.
— Десять дней осталось, — неожиданно серьезно ответила Ира.
Эти дни не хотелось считать, но куда от этого денешься?
Улыбка сбежала с лица Лизы. Они двинулись дальше, прижимаясь друг к другу ближе.
— Хотелось бы мне, чтобы ты была со мной в каждом городе, куда нас занесет, — проговорила Лиза давнее желание.
— И мне. С кем ты будешь все это обсуждать? Все эти истории о прочих Петерсонах? Лиза, — остановилась Ира, сжав Лизе за плечи, — пообещай мне обо всем рассказывать. Дописывай свои письма и отправляй мне, поняла?
Лиза замерла вместе с дыханием. Значит, Ира все слышала тогда? Улыбка опять появилась на губах, только уже не такая радостная и веселая.
— Я обещаю. Ты тоже, ладно?
Недолгая пауза и ответ:
— Обещаю.
Разве все те сохраненные черновики считаются? Пусть останутся там, они давно уже в прошлом.
— Я все думала про этого Петерсона, пока рисовала. Про то, что мне хотелось с ним сделать. Про то, как сильно я его ненавижу, — со злостью выталкивала Лиза слова.
— И что бы ты с ним сделала? — задумчиво спросила Ира. Такие чувства ей были знакомы очень хорошо. Прямо сейчас можно было их вызвать одним только именем.
— Убила бы, наверное. Правда, кончилась бы на этом моя карьера, — грустно посмеялась она.
— Я считаю, таким мало смерти, — ответила Ира так, будто носила в себе это продуманное решение уже давно. — Таких убивать — только одолжение им делать.
— О чем ты, Ира?
— О том, что нет никакого ада для таких людей, и сострадание в них не проснется ни за какой срок, хотя сидят такие немало. Мне бы хотелось, чтобы они прочувствовали боль за каждое свое деяние, за все свои преступления. Устроить им ад тут, пока они еще живы.
Лиза не сводила с Иры глаз, просто как завороженная слушала и смотрела: как спокойно ее лицо, но взгляд — горящий; как непоколебимы слова, произносимые чуть ли не с наслаждением. Никогда прежде она не видела Иру такой. Жесткий холод перемешивается со страстью непонятной природы. Это и пугало и влекло.
— Я надеюсь, ты это в свою программу по улучшению качества не прописала? — шутливо произнесла Лиза, пытаясь согнать с себя эти непонятные ей ощущения.
— Нет. К сожалению, нет.
***
Лиза с наслаждением наблюдала за этим боем, попеременно меняя ставки. В самом начале она еще немного тревожилась, не зная, кому кидаться на помощь, но после десерта расслабилась и просто наблюдала за ними, растягивая сигарету за чашкой кофе. Ира и Мэрлин дискутировали. Со стороны могло показаться, что они действительно спорят, и не на жизнь, а на смерть. Но Лиза знала обоих достаточно хорошо, чтобы понимать, что оба больше тешились, чем ругались. Мэрлин тренировал свое «бла-бла-искусство», увлекаясь полемикой, и все пытался расшатать уверенность Иры, закидывая ее вопросами. Ира оттачивала свое дебатское мастерство, заваливая Мэрлина массивами информации и статистикой. Тема рейтингов продолжалась. Мэрлин присоединился к ним, как только Лиза дала понять, что этот серьезный вопрос пока решен. И вот они сошлись за столиком кафе, превратив его в ринг.
— Нет, Ира, вот ты скажи, разве те, на кого направлено действие, не должны принимать в этом участия?
Он, разумеется, имел в виду выставку и любимую им тему «прямого тесного диалога» с посетителями, но вопрос звучал широко, а они только недавно обсуждали школу и курсовую Иры.
— Дети не должны нести ответственность за весь процесс. Их вообще не должны волновать вопросы обеспечения среды, — по-деловому ответила она.
— То есть, хочешь сказать, что за детей все должны решать взрослые? Не спрашивая?
— Дети могут выразить пожелания, но решать все равно не им. Ты же не спрашиваешь, куда повесить работы и во сколько открыть двери? Просто делаешь так, как видишь сам.
Лиза хохотнула, вспоминая, как Мэрлин поддакивал когда-то Мэри Маргарет в том, что дети на выставке — сплошное зло. Как давно это было? Он до сих пор так же считает?
— Ну вот я же вовсе не про выставку говорил, — ликовал Мэрлин, когда ловушка сработала. — Что ты стрелки-то переводишь?
Но Ира была готова и к этому, выкладывая встречный вопрос.
— Когда, по-твоему, ребенок становится достаточно взрослым, чтобы решать за себя? У нас в законодательстве, наверное, не просто так прописан возраст совершеннолетия. Который, прошу заметить, идет рука об руку с таким словом, как «ответственность».
Мэрлин задумался на время, забыв и про ловушку, и про изначальную тему.
— Не знаю. Везде ведь по-разному. У нас даже сами штаты не могут определиться с этими возрастами [*], я про остальной мир даже не говорю. Понятие «достаточно взрослый» это что вообще? Возможность? Обязательство? У меня вот, например, есть много знакомых, которые стали обеспечивать себя раньше совершеннолетия.
— «У меня много знакомых»? Это что, твоя личная статистика? — не давала Ира ему соскочить.
— Ну, вот ты сама скажи, когда поняла, что стала взрослой? Когда получила документ с циферками в нем?
Лиза расхохоталась в голос. Ира широко улыбнулась и положила руку ей на колено.
— Что? — не понимал Мэрлин. — Что я такого сказал?
— Мэрлин, да ты просто в яблочко попал! Ира сразу стала взрослой, как только водительское получила. Прям вот сразу! Мы даже это отметили. Да, Ира? — глянула Лиза на Иру, старающуюся не смеяться.
— Да, Елизавета Андрияненко, да. Но об этом не обязательно знать всем подряд. Вот, например, тем любопытным ушам, — перешла она на шепот, ближе двигаясь к Лизе, едва заметно указывая на соседний столик кивком головы, — знать этого точно не нужно.
— Ну что ты переживаешь? Никто ведь не знает твоего имени, Ирина Лазктчикова, — нарочно громко произнесла Лиза последнее, закинув голову повыше.
— Лиза, — шлепнула Ира ее по коленке, и та опять засмеялась.
Точно, бес вселился!
— Что вы ржете, я не понимаю! — развел Мэрлин руками.
— Ира переживает за свою репутацию отличницы, — отсмеявшись, выдавила из себя Лиза. — Все! Все, я не буду! — подняла она руки, сдавшись. — Клянусь, Ира! Никому не расскажу о том, что лежит у меня в коробке со школьными вещами. Оставлю это на потом, когда приеду в Огасту.
— Лиза, — склонила Ира голову набок, опасно улыбаясь, — ты нарываешься? Я тебя не пущу в Огасту с этим.
Лиза показала ей язык.
Отличный ответ, — оценил Мэрлин кивком. Да, о чем таком они говорят?
— Так что лежит в коробке? — в который раз попытался он обратить на себя внимание.
— Ничего такого там не лежит, — ответила Ира. — Лиза, как умная девочка, все уже утилизировала. Так, о чем мы там говорили? — развернулась она к Мэрлину, игнорируя все Лизины «что еще за умная девочка? Я не девочка! Хватит меня так называть!»
— Вот! Лиза, вот ты скажи, когда люди взрослеют? — нашел Мэрлин лазейку.
— Некоторые — никогда, — вставила Ира, приподняв бровь, но тут пришла очередь Лизы призадуматься.
Они перебрали все. Когда ты становишься взрослым? Когда можешь сам о себе позаботиться? Когда начинаешь зарабатывать? Когда приходится заботиться о ком-то еще? Когда первый раз голосуешь? Когда обзаводишься собственным жильем?
Мэрлин вплоть до четвертого курса занимал деньги у брата, когда нечем было крыть долги. Лиза начала подрабатывать только на третьем. Ира никогда не работала ради денег, хотя устраивалась уже на вторую работу. И ни о каком жилье речи быть не могло: все трое кочевничали уже долгий период. Никто из них не собирался ни о ком заботиться, если речь заходила о детях. В этом они единодушно сошлись, дружно вычеркивая этот пункт из списка. Когда речь зашла о голосовании, как возможности использовать право совершеннолетия, Мэрлин запротестовал: «Это все враки! Игрульки на публику! Нет никаких выборов. Все это фикция!» Ира моментально занесла его в группу «малышей». Она-то, разумеется, отдавала голос всегда, когда представлялась такая возможность. Они опять выскочили на ринг, и Лиза потянулась за еще одной сигаретой. Повторить кофе и наслаждаться, наблюдая, как двое ее близких людей играют в «игрульки», по очереди тараща глаза и вскидывая руки.
***
— Лиза, ну что ты делаешь? — сонно улыбнулась Ира, потянувшись за одеялом.
Она встречала утро так же, как и ночь — голышом.
— Подожди! Ира, ну? — упрашивала ее Лиза, сложив брови домиком.
Так часто за последнее время из-под ее карандаша выходила только чернота. Хотелось отпустить все это. Заполнить пространство образов Ирой и больше ничем. Ее сонной улыбкой. Еще не до конца открывшимися глазами. Не выпрямленными волосами. Голой Ирой. Самой настоящей. Без ее резких слов, без обороны, без мыслей о том, как и кому нужно мстить, без рассуждений о том, успеют ли они все успеть за этот день или что-то надо перенести на завтра. Хотя, кого она обманывает? Ей хочется запомнить и все это тоже. Каждая копия Иры в каждую единицу времени. Как она спорит, как довольствуется победой, уделывая Мэрлина. Или как злится на не дождавшийся их автобус, ругаясь матом ему вслед. Дождь не обещали, но кто его самого-то спрашивал? Волосы почуяли свободу во влаге: Ира безнадежно прятала их под плащом, позволяя намокнуть всему остальному.
В номере она стащила все разом, вместе с бельем, ругаясь и на солнце Сан-Франциско, и на колготки, прилипающие к ногам. С треском стянула, разрывая. Они грелись в душе под почти обжигающей водой. Смывали напряжение, вызывая новое, приятное. Упивались наготой друг друга, скользили ладонями по коже. Всполыхнули до хватаний вместо поглаживаний. Поцелуи как легкие укусы, жадные до плоти. Пальцы настойчивы, нетерпеливы. Лиза пыталась притормозить, но с Ирой ее понесло, как галопом на самой яростной лихорадке. Вот она уже сама потерялась в этой тряске, в восхитительной пляске. Путались пальцы, пробираясь в ее волосы.
— Потяни немного, — попросила Ира, и Лиза чуть сжала, получая ее постанывания в ответ.
Голова откинулась, открывая доступ к шее. Припасть к ней, присосаться, чувствуя вибрирующий стон прямо под губами. Не отпускать из рук, не отрывать языка. Не дать закончиться этому так быстро. А если не получится — повторять так долго, насколько хватит сил.
Лиза хочет запомнить все, но только сейчас есть этот момент, когда можно остановиться и успеть запечатлеть. Солнце только встало, но Лиза уже на ногах. С Ирой менялось все в ее жизни: от распорядка дня до восприятия времени. С того самого момента, когда та возникла на пороге ее дома, приветствуя.
— Доброе утро, Андрияненко, — проснулась Ира до конца, потягиваясь.
— Доброе, Лазутчикова.
Пусть каждое утро начинается с приятного.
***
— Ты трахалась?
Ира замерла, прижимая сумку, откуда выглядывали колготки. В своей комнате она пожалела, что забыла оставить их у Лизы. Не в урну же ей здесь их выкидывать в таком виде? Но Зелена отвлекла ее от этих раздумий внезапным выкриком-вопросом. Трахалась? Да она совсем сдурела?!
— Ты точно трахалась, — уже утвердительно кивнула Зелена. — Что в сумке? Пачка презиков?
— Ты, кажется, забыла про личные границы под названием «не твое дело»!
— Ира, ну это же очевидно: ты не ворчишь и даже, о боги, не хмуришься! Ночами пропадаешь. Да у тебя же засос на шее!
Ира встала, как вкопанная. Рука сама потянулась к тому месту на шее, что приятно побаливало. Зелена победно улыбнулась. Идиотка, сама себя выдала. Ира рывком вытащила колготки, отправляя в урну. Чего теперь стесняться?
— Все равно, не твое дело! — утрамбовывала она их дальше, пряча самые рваные места.
— Давай, выкладывай, — игнорировала Зелена всякие границы. — Кто он? Не местный, кажется. Не видела, чтоб кто-то еще ходил здесь с таким довольным лицом, как у тебя.
— Ну, не знаю. А на засосы ты их разве не проверяла? — пробормотала Ира, роясь в сумке в поисках непонятно чего.
— Местный? — продолжала Зелена.
— Местный, да. Эдвард, — беспечно ответила Ира и замерла, наблюдая за Зеленой.
Та попалась с потрохами. Застыла на месте, старательно сдерживая эмоции. Но губа дернулась все равно. Зелена могла бы и поосторожнее нависать над всеми презентациями Эдварда.
— О, боже, Зелена! Никакой это не Эдвард. Не нужен мне твой Эдвард, не претендую.
Зелена все еще молчала, хотя облегченная улыбка промелькнула на ее лице.
— Думаешь, я не знаю, что он торчит тут все время, пока меня нет? — потешалась Ира теперь всласть. — А очки свои кто тут оставляет вечно? Как он, кстати, справился без очков? Ничего не перепутал?
— Все! Хватит! Твоя взяла, — прекратила Зелена издевательства Иры.
Ира довольно хохотнула. Нашла, что от нее скрывать!
— Твоя очередь. Кто это?
— Ты не знакома с этим человеком, — уклончиво ответила Ира, поняв, что от Зелены ей так просто не отделаться.
— Когда познакомишь?
— Может, приглашение тебе еще на свадьбу выслать?
— Ну, на подружку невесты не претендую, но торт поела бы с удовольствием.
— Ну вот и дожидайся приглашения, — отвертелась Ира, выискивая глазами, на что бы ей отвлечься.
— Что? Так все серьезно? Почему ты такая скрытная, Ирина? Откуда такое недоверие?
— Ума не приложу! — воскликнула Ира, вскинув руки. — Может, потому что лезешь в мой ноутбук, когда я оставляю его без присмотра? Или, ну не знаю, потому что ты врешь и используешь не настоящую почту, когда работаешь? Или, предположим, потому что ты забралась в комнату, куда тебе не было допуска? Подчеркни нужное, пожалуйста, — выставила Ира руки в бока. — Опция «выбрать все» имеется.
Зелена наигранно надулась, выпячивая нижнюю губу. Но, выждав драматическую паузу, добавила:
— Вообще-то, в последних двух делах ты тоже замешана. Ну, а ноутбук… Нечего было оставлять, — сгримасничала она.
— Все, Зелена! Тема закрыта. Я работаю, — уселась Ира на кровать, раскладывая перед собой распечатки для курсовой.
Зелена молчала ровно минуту.
— Ну, как оно?
— Как оно «что»? — раздраженно отложила Ира бумаги.
— Как работается, когда трахалась всю ночь?
— Боже, ты просто достала, — закрыла Ира глаза, откидывая голову. — Да не трахалась я всю ночь! Только вечером пару раз и еще утром столько же, — еле сдерживая усмешку, выдала она.
Зелена открыла рот, немея. Ира широко улыбалась ей и всему миру сразу: как же все-таки хорошо сказать вслух то, что так приятно отдавалось в ней воспоминаниями! Да, это было чудесно! Потрясающе! Хотелось об этом кричать, петь, танцевать. Будь она одна, так бы и сделала.
— Пару раз вечером и столько же утром? — переспросила Зелена.
— Да, Зелена. Может, и больше, я не всегда учет веду. А ночью надо спать, чтобы потом хорошо работалось, — с той же самой улыбкой вернулась Ира к бумагам.
— Он у тебя кто? Кто это вообще? Где такие «могу несколько раз» и потом еще?
— Ты не волнуйся, Зелена. Верь в Эдварда, все получится!
— Это Макс. Точно он, — принялась перебирать Зелена общих знакомых из проектной команды.
Ира закатила глаза. Понеслось! Лучше не подавать виду и не реагировать. Скоро успокоится все равно. Само пройдет.
— Нет, Макс торчит тут ночами, когда ты колготки рвешь, — в задумчивости продолжала Зелена, бросив взгляд на урну. — И ведь ты просила меня оставлять тебя каждую субботу. Не просто же так? — сузила она глаза. — Общалась с кем-то. На расстоянии. А теперь нет.
Ручка, кончик которой Иры покусывала, замерла во рту.
— Значит, приехал этот твой… как его? Мэрлин! — с победным восторгом вспомнила Зелена имя, которое показалось ей странным тогда. Что-что, но запоминать имена и события, когда столько врешь, Зелена умела хорошо.
Ира судорожно выдохнула: везде этот Мэрлин! Вот только не надо его и сюда еще. Смешно! А про Лизу сама так не думала когда-то? Доводила себя чуть ли не до истерик, сравнивая с ним, представляя счастливую парочку двух идеально подходящих друг другу людей. Никакой это НЕ Мэрлин!
Это же не он. Скажи ей! Просто скажи.
Она специально из тебя это вытаскивает, не ведись.
Подумаешь? Вы с ней больше не увидитесь уже меньше, чем через неделю. Скажи!
Она использует это против тебя. То, что дорого больше всего на свете. Игнорируй!
Да ты сама про нее знаешь больше, чем надо. Не будет она так рисковать. Скажи, ведь хочется!
Скажешь, и будет в тебе копаться, приставать со стандартным набором вопросов, как Дэниел в свое время. Или как Сэнди из параллельной группы, которой призналась по пьяни. Или как тот психолог недоделанный. Не смей! И что она про тебя подумает?
А какая разница, что она про тебя подумает? Боишься? Стыдишься? Лиза вот не стыдится.
Или стыдится? Она же сказала про тебя тогда «подруга со школы».
Нет, она просто не знала, как правильно. Ты и сама не знаешь.
Но разве остались сейчас какие-нибудь сомнения?
Мэрлин всегда был рядом с Лизой, с самого начала. Он ее забирает у тебя. Мэрлин, Мэрлин, Мэрлин! Чтоб ему пусто было со всей его этой болтовней и выпендрежем. Скоро ты уедешь, а они останутся, уедут дальше, вместе. Должна же ты быть хоть где-то в жизни Лизы, хоть для кого-то. Скажи ей! Сейчас же говори.
Холодный взгляд почти бесцветных голубых глаз не оставлял, наблюдая все эти изменения на лице Иры. Танец сомнений. Смятение. Борьба.
— Это он, да? — давила Зелена, выжидая.
Это же не он. Это она!
— Не Мэрлин это! Ясно? — выкинула Ира. — Это Лиза. Девушка Лиза, — рубила она слова. — А теперь, будь добра — заткнись хотя бы на пять минут! — рыкнула Ира и замерла, унимая дрожащие руки.
Кусала губу вместо ручки. Считала до десяти, но сбилась. Начала заново. Страшно было даже глянуть в сторону Зелены, даже мельком. К счастью, та и правда замолчала. Надолго ее хватит? Лучше бы она вообще больше ничего не спрашивала по этой теме. Никогда.
Зелена продолжала молчать, и это пугало сильнее. Лучше бы спросила что-нибудь, хоть бы голос подала. Язык она там, что ли, проглотила? Высказалась бы. Поддержала. Хмыкнула.
Ира осторожно выглянула из-за бумаг, за которыми пряталась все это время. Зелена уставилась в телефон, даже не глядя в ее сторону.
«Зелена, ну скажи хоть что-нибудь! Ты же все время трещишь, не затыкаясь!»
Та молчала. Только губы шевелились. Да что она там делает? — прищурилась Ира, приглядываясь.
— Все! — резко подняла голову Зелена. — Пять минут кончились! А теперь, рассказывай, что я еще упустила…
***
Второй коктейль пошел в ход, когда Ира закончила объяснять, что можно встречаться с девушкой, но не называться при этом лесбиянкой. Слово «гомосексуальная», забавно звучащее британским акцентом, сменилось на «бисексуальная». Посыпались вопросы о том, почему Ира не сказала об этом сразу. «Да, так и буду знакомиться теперь со всеми: Ирина-бисексуалка. А вас как величать?» Зелена веселилась, заливая смех алкоголем. Какой-то мужчина, одиноко сидящий за барной стойкой, уже второй раз повернулся на этот дьявольский хохот. Ира словила себя на том, что ей хорошо не только от опьянения, когда произнесла за разговором ее имя еще раз: Лиза. Можно говорить про нее: без цензуры, без всех этих «человек» или «персона», без границ. Хотя все-таки не стоит выдавать Зелене всех деталей.
— А про свадьбу? — спросила та, пьяно облокачиваясь о стол.
— В смысле? — не сразу поняла Ира. Какая еще свадьба?
— Ты говорила про приглашение. Когда я буду есть торт с гейской свадьбы?
Ира хмыкнула на ее «гейское». Зелена просто как ребенок веселилась, вставляя новые слова везде, куда можно и нельзя.
— Я пошутила про свадьбу. Чтобы ты отстала от меня.
— Шутила? Почему? Я думала, что и правда все серьезно. И я не про «пару раз вечером и потом еще утром», — подмигнула ей Зелена.
— Прекрати, Зелена, — толкнула Ира ее локтем, а сама задумалась над ее вопросом.
Свадьба? Лиза не такая. Она же столько раз ей об этом говорила, когда рассуждения заходили на эту тему. И вообще, они даже не обсуждали, что будет дальше. А что будет дальше? Ей уезжать опять, Лизе оставаться. Грустная традиция. Но пока так. А дальше они не заглядывали, не загадывали, карты не раскладывали, на кофейной гуще не гадали. Интересно, что думает сама Лиза? Как она там? Рисует, скорее всего, как и обещала. Новая волна заказов-историй накатила на Темную Андрияненко.
Неожиданно возникший перед ними бармен поставил стаканы: «от того джентльмена» за стойкой.
— Давно бы уже, — с готовностью приняла Зелена угощение, махнув «джентльмену» в благодарность.
Ира покачала головой, усмехнувшись, но второй стакан остался ею не тронутым.
— Что, ждешь, когда я отравлюсь? — заметила Зелена ее взгляд, полный подозрения. — Не дождешься. У меня противоядие в крови к алкоголю. Считай, подарок от папаши.
— Подарок? — не поняла Ира.
— Ну да, — кивнула Зелена. — Он выпить не дурак. И почти не пьянеет. Думаю, это у меня от него, — хмыкнула она, сделав хороший глоток. — А у тебя что?
— Что у меня «что»?
— Наследственность, я имею в виду. Какие «подарочки» родители тебе преподнесли?
Ира взглянула на дно стакана. Поболтала остатками, собирая.
— Кудрявая от папы, хмурая от мамы, — выпалила она и залпом допила, опрокидывая стакан.
— Передавай им привет от моих кличек.
— Хорошо, Зеленая. Или, может, уже синяя?
— А-а, — поводила Зелена пальцем перед ее лицом. — Я еще не готова, чтобы так меня называть.
Их веселье прервалось вторжением того самого мужчины, благодаря которому Зелена приближалась к состоянию посинения.
— Нет, нам не скучно, — опередила его Ира, демонстративно отодвигая стакан, к которому так и не прикоснулась до этого момента.
— Я же еще ничего не сказал! — оторопел он.
— В этом нет необходимости, — закончила Ира, отвернувшись, давая этим все понять.
— Она очень забавная, не правда ли? — улыбнулась ему Зелена. — А это она еще не представлялась.
Мужчина с надеждой улыбнулся рыжеволосой девушке, британке, кажется: шанс еще есть!
— Я был бы рад познакомиться. С вами обеими. Сразу, — улыбнулся он, опираясь рукой о стол.
Но шанс испарился со следующими словами британки:
— Ты не понял, джентльмен? Или ты ее не слышал? Нам не нужна компания! — прозвучало отрезвляюще холодно.
Мужчина отпрянул, поторопившись убрать руку со стола. Он попеременно глядел на каждую из них, соображая. Не нужна компания? Он ж не ошибся? Неужели они тут.? Это же не Кастро какой-нибудь, а обычный центр Сан-Франциско.
— О! Прошу прощения. Я не понял сразу, что вы…
— Что мы что? — развернулась Ира, зыркнув глазами.
— Ну, что вы вдвоем, — облегченно выдал мужчина. Теперь-то все ясно!
— Ты слышала? — округлив глаза, глянула Зелена на Иру. — Извращенец! — злобно кинула она мужчине, который уже тысячу раз пожалел, что наткнулся не на тех. В этом Сан-Франциско хрен разберешь!
Ира застыла, уставившись на Зелену. Извращенец? Но та и виду не подавала, набирая полную грудь воздуха.
— Извращенец! Мы же сестры, дурак ты тупой! Не заметно, что ли? — летели ее слова в спину удаляющегося. — Мы же кудрявые обе. И не хотим мы твоих коктейлей! Проклятое мужичье, отдохнуть нормально не дает!
Мужчина выскочил за двери. Ира сгибалась от хохота. Зелена добивала второй коктейль.
***
Это легкость. Воздушная, призывающая к полету, обещающая счастливое головокружение. Как тогда, когда она вышла из парикмахерской, чуть ли не подпрыгивая. Это свобода. Говорить про Лизу, не скрывать про себя. Ира почти танцевала, пока они шли в сторону их корпуса. Лиза. Имя, слетающее с языка с легкостью ее шагов. Ли-за! Хочется кричать. Сестры. Как она такое только выдумала? Зелена опять смеется, похрюкивая. Сестры. Кудрявые. Ире показалось на мгновение, что она оступилась, ошиблась с Зеленой. Извращенец. Она помнит это слово.
«Твоя извращенка Андрияненко! Что она с тобой сделала?»
Она сделала со мной все самое прекрасное, дорогая моя мама. Заставила поверить, что каждый новый день может начинаться не с тебя, не с мыслей о том, как бы поскорее до тебя добраться, сомкнуть руки, сжимать их до последнего хриплого вздоха. Она заставила поверить, что в этом мире есть еще много вещей, ради которых хочется подняться утром, стащить себя с постели. Ждать нового дня, предвкушать встречу, зачеркивать дату. Открывать с ней новые города, убегать вместе от времени по извилистым улицам, закрывая глаза, вслед за ней, доверяя, не оглядываясь. Лиза показала мне так много, начиная с тех самых уроков, обещающих волшебство. Вот оно — самое настоящее волшебство, отдающееся нежностью в каждом предложении. Радость от того, что она есть в моей жизни.
Можно написать тысячу писем, так и не отправленных, часами беседовать с самой собой у себя же в голове, так и не сказав главного. Но только слова, сказанные вслух, так просто вылетающие изо рта, дают осознать полностью. Лиза.
Зелену совсем несло. Она теперь тоже открыто говорила, не стесняясь порывов, хотя обе пообещали уснуть сразу, как придут в номер.
— Эдвард вечно забывает, где оставил очки. Однажды сам чуть их не раздавил.
— Понимаю, — кивнула Ира, мягко улыбаясь. — Лиза сначала линзы снимет, а потом без них не может найти очки в своем бардаке. «Где мои чертовы очки, Ира?» О, Зелена, ты бы видела ее комнату! Любую. Черт ногу сломит, но она всегда знает, что где лежит. Кроме очков.
Пьяный смех. Тишина.
Как нагнать учебу? День мимо. Но сейчас с ней все еще та легкость. Все будет хорошо. Лиза пока что здесь, остальное маловажно.
— Так значит, это она тогда здесь была? — припомнила Зелена светловолосую девушку на кухне.
— Да. Встречались по работе.
— У вас еще и общее дело?
— Ну, что-то вроде этого. Темы пересекаются. Образование. Она художница, ездит по штатам с выставками.
— Ездит? Как часто вы видитесь?
— Хотелось бы чаще, — грустно выдохнула Ира.
— Чаще на пару раз? — хохотнула Зелена.
— Пре-кра-ти! Хватит уже, — махнула Ира в сторону ее кровати, сама при этом довольно улыбаясь. Но следующий вопрос заставил напрячься.
— Так что же потом? Долго она так будет ездить?
— Еще девять месяцев. А что у вас с Эдвардом? Вы что решили?
— А. Ничего. Оба прекрасно понимали, что это все временно, так что…
Зелена болтала кистями в воздухе, пытаясь найти равновесие. Это ей удавалось с трудом, но старалась она очень.
— Он тоже так считает? — поинтересовалась Ира с сомнением.
— Слушай, кудрявая, не занудствуй! Опять хмурая? Другого выхода нет. Мы же не маленькие. Очки очками, но нам разъезжаться всем через неделю. Зато ты поблизости будешь. Заскакивай как-нибудь сама, сис.
Ира усмехнулась. Сис.
— Договорились. Спокойной ночи. Сис.
Легкость накрыла Иру во сне. Всю ночь она летала.
***
Драгоценные камни висели на стенах, мрачно подсвеченные лампами снизу. Тусклый свет вырывал рисунок и куски текста, дополняющего образ. Школьные песенки звучали не так громко, как в прошлый раз, но задавали тему, погружая каждого, кто хоть раз стоял на линейке, туда. В школу. Добро пожаловать!
Ира не выпускала ее пальцев. Холодные. Лиза почти не смотрела на картины, вышедшие из-под ее же руки. Она все знала наизусть. Больше оценивала концепцию, посматривала по сторонам, на людей, на их реакцию. На Иру. Та глотала все жадно: цепляла взглядом. Серия по делу Петерсона представлена отдельно: для нее выделен целый угол. Там темнее всего. Лиза едва заметно ускорила шаг, но Ире хотелось рассмотреть все. Она впервые видела тексты к этим рисункам, имела шанс разглядеть каждый нюанс. Слова. Многоточия. На каждой работе — он, его образ, маска. Они остановились.
— Знаешь, — начала Лиза, — я передумала его убивать.
— Потому что такие смерти не заслуживают, — продолжила Ира за нее. Она всегда это знала. Аксиома, выведенная ею же самой. Логичная и справедливая.
— Нет, не поэтому, — прикрыла Лиза глаза на секунду. — Таких просто не должно было быть. Такого никогда не должно было происходить.
Ира молча ждала продолжения. Только складка меж бровей выдавала немой вопрос: о чем ты вообще?
— Я вот просто думаю: правильно ли вот так вывешивать то, что может кого-то так сильно задеть? Вдруг это и есть начало для кого-то? Как сигнал: так можно. Так позволено, — перевела Лиза взгляд на картину перед ними. — Помню, как сначала я хотела нарисовать именно его лицо, этого Петерсона. Чтобы все знали, понимали, кто он такой. Но вышла на статьи про педофилов, про все это… Никак не могла остановиться, — сделала Лиза паузу, и Ира сильнее сжала ее пальцы. — Нашла, что такие, вот такие, как он, сами в детстве переживали подобное. Они не могут…не могут выйти из этого периода, из этой травмы, поэтому и выбирают себе кого-то неравного. Понимаешь?
Нет, все еще нет, — хмурилась Ира сильнее. Ты же хотела его казнить! Помнишь?
— Я про то, что насилие множит насилие, и это надо остановить каким-то образом, — решительно продолжала Лиза, и эта решительность росла в ее голосе звоном. — Такие чудовища могут появиться только в чудовищных условиях. Должно же быть этому хоть какое-то объяснение! — пылала она.
Такие чудовища могут быть только от таких же. Подобное рождает подобное. Монстры могут дать жизнь только монстрам. Ведь должно же быть объяснение тому, почему ты именно такая? Руки расцепились. Ира остановила взгляд будто на картине, хотя сама летела камнем куда-то вниз, ниже подвала. Глубоко, дальше, без остановки. Следом сыпались мысли, догоняя, засыпая с головой.
Это не убийство. Не предумышленное, по крайней мере. Это не нож в спину, и не пуля в висок. Это даже не предательство. Все гораздо хуже.
Говорят, что только любимые могут ранить так сильно, как никакой твой самый злейший враг. Не потому, что они знают все твои слабые места и пользуются ими. Нет, речь не о Анне. Речь о тех, кто действительно близок и дорог. Дело не в том, что они знают все твои болячки, страхи и сомнения, а в том, что слова их принимаются на веру без всякой проверки. От любимых нет иммунитета, потому что зачем? Для них нет обороны, потому что незачем. И именно поэтому они могут ранить сильнее всех. Обычными словами, мыслями вслух. Непредумышленное. Лиза стоит рядом, вот совсем. Протяни руку. Но так далеко. Потому что Ира лежит на самом дне вместе со всеми этими мыслями. Монстры рождают только монстров. Ты же уже сама знала эту истину? Еще одну аксиому своей не такой уж радостной жизни.
Это непредумышленное убийство. Это случайное отравление. Медленное, ядовитое, срабатывающее не сразу. Разъедающее каждую секунду, но не убивающее наповал. Как капля чернил, собравшаяся на краешке кисти и бухнувшаяся в еще чистую воду. Вода скоро станет мутной, все смешается бесповоротно. На первый взгляд и не скажешь, что она чернеет. Но капля падает за каплей. Отравление. Первая капля упала, черным разводом в самое сердце. Ты такая же, как и она, и обратной дороги нет. Ты разве не по этой причине здесь? Не потому уезжаешь в Огасту через пару дней? Только поэтому. Отдать маме должное. Самые близкие ранят смертельно.
***
— Ира, ты как? Все нормально? — встревоженно спросила Лиза.
То, что Ира молчала почти всю дорогу домой, не осталось без внимания. Не надо было ей заводить все эти темы про педофилов-учителей и прочую грязь.
— Все в порядке. Просто… Знаешь, устала. Вымоталась эмоционально.
— Не надо было нам идти на эту выставку! — с досадой выпалила Лиза. Она же не хотела с самого начала!
— Нет! — запротестовала Ира. — Дело не в этом. Не ругай себя. Моя же была идея.
Зато теперь Ире все ясно.
— Ты точно в порядке, Ира? Может, заедем ко мне?
Еще есть шанс: переговорить, уйти с этой темы, вернуться обратно. С Ирой точно что-то не то. Ее взгляд, какой-то загнанный. Ира прячет глаза. О чем ты там думаешь, Ира?
— Я устала, Лиза, — помотала Ира головой, глядя в сторону. — Еще защита скоро. Сегодня не получится.
Лиза открыла рот, выискивая слова. Почему-то ей показалось, что сегодня они будут вдвоем. Как будто они так планировали. Они планировали? И как же время? Остались какие-то считанные дни. И ведь завтра у нее работа в совсем другом конце города. Ведь она же говорила Ире, и, кажется, они даже договорились, что сегодня…
— О. Ну… Ладно, — нашлись, наконец, слова. — Конечно, я понимаю, — уставилась Лиза на собственные ботинки. — Я видимо, не так поняла. Но раз так, — потерла она шею, — то ничего страшного.
Укол вины. Ира и сама знала, как они планировали сегодняшний вечер. Вот только как ей выбраться? Как ей оттуда выкарабкаться? Из этой темной ямы, где она до сих пор лежит.
— Извини, Лиза, я просто…
— Не надо, Ира. Все в порядке, — улыбнулась Лиза через силу.
— Правда?
Где найти силы улыбнуться? Как это сделать? Ира забыла, как улыбаться, даже если фальшиво.
Поскорее бы добраться домой. В ванную. Закрыться там, включить воду.
_________
* В США в разных штатах возраст совершеннолетия варьируется от 18 до 21 года