То,что не скроешь Часть 3 |Лиза Ира|

21

— Как ты это делаешь? — медленно проговорила Ира, когда они миновали еще один дорожный указатель на Сторибрук.
— Делаю «что»? — повернулась к ней Лиза, на секунду отвлекаясь от дороги. Легкая улыбка. — Что я делаю, Ира?
Как так только получилось? Ира всматривалась в ее светлое лицо. Глаза щурились из-за майского раннего солнца. Улыбка Лизы вернула ее на пару часов назад, и Ира вспомнила, как именно Лиза это сделала. Вспомнила все с момента пробуждения: попыток понять, где она и как тут оказалась, и почему над головой висит какой-то обруч с перьями. Как Ира обнаружила себя почти что голой, подорвалась на месте, нашла рядом Лизу, распознала на ней пижаму. Сидела и рассматривала. Хотелось тронуть, не хотелось будить. Да, и кстати: где ее одежда?! Вспомнила, как ушла в ванную, распахивая занавеску, прибитую там Лизой еще со вчера. Заварила кофе: не сильно громко, но достаточно, чтобы разбудить Лизу. Чтобы убедиться, что все теперь хорошо. Хорошо ведь? Лиза долго загружалась, сонно рассматривая все, что они вчера после себя оставили. Здорово поиграли вчера? Обе рассмеялись, вспоминая некоторые вопросы. Проверили, что расписали и адреса, и телефоны, и все координаты в этой вселенной. Чтобы не теряться. И вообще, Лиза собиралась приехать к Ире поработать над проектом офиса. «Так поехали сейчас?» — произнесла Лиза так легко и просто, что Ира слегка опешила. А как же планирование и предварительные обсуждения? Да вот так вот. Вчера, считай, запланировали. Сейчас обсудили. Поехали? — улыбнулась Лиза. Завтрак купим по дороге.
И вот они едут.
— Так что я там сделала? — переспросила Лиза, отмахиваясь от солнца. — Дай очки, Ир. Солнце офигело совсем.
Ира молча сняла с себя очки и протянула Лизе.
— Мне идет? — приподняла Лиза подбородок, всматриваясь вперед, отводя плечи назад.
Ира посмеялась, совсем не ожидая от Лизы такой позы.
— Идет. Но тебе бы что-нибудь поуже. Сильно широкие и круглые — не для тебя.
Лиза развернулась, демонстрируя счастливую улыбку. Щеки приподнялись, очки вместе с ними. Ира рассмеялась опять.
— Да, поуже, — кивнула она.
— Так что я там сделала?
— А. Ничего. Я все сама поняла.
— Ну, круто! Ира, а ты можешь нормально говорить? Почему с тобой без загадок не обойтись?
— Да какие еще загадки? Ты сама как загадка вся.
— Что ты такое говоришь, Ира? — опять отвлеклась Лиза от дороги, улыбаясь. — Какая я тебе загадка? Обычная же я. Лиза.
Девушка с моей планеты, из этой же вселенной, сидишь рядом и всегда сидела. Ира молчаливо вглядывалась в Лизу, наблюдая, как та ловко выруливает, объезжая ямки. Она совсем забыла, что без очков, и теперь видно, куда она смотрит. На Лизу. Греет ее взглядом, ласкает.
— Ира, — развернулась Лиза. — Сейчас же отвечай, что я там делаю, и что ты там поняла.
— Лиза, Лиза! Дорога, — встрепенулась Ира, когда машину едва заметно повело.
— Да нормально! Не моя же машина, — веселилась Лиза вовсю.
— Еще немного и меняемся.
— А что? Уже не боишься потерять свои права? Тут повсюду полиция. Так и ждет, чтобы остановить чей-нибудь бодренький мэрс, который виляет по дороге.
— Хватит! — шлепнула Ира ее по руке.
Еще один указатель — минус.
— Скоро будет твой любимый город, — не упустила Ира шанса напомнить об этом.
— Кстати! Можешь написать смс от меня? — указала Лиза кивком на заднее сиденье.
Ира выволокла оттуда рюкзак, с трудом нашла в нем телефон.
— Это? — взвесила она в руке агрегат, с трудом вспоминая, что кажется вчера именно этим Лиза и приколачивала простыни-занавески туда, где должны были быть двери в ванную.
— Ну да. Напиши Мэри Маргарет. А то обидится точно.
— Что написать? — на ходу вспоминала Ира хорошо забытый старый знакомый интерфейс «нокии».
— Буду в Сторибруке по своим личным делам. Не знаю, успею ли заскочить. Не обижайся. Привет Дэвиду и свинушку.
— Что еще за свинушок? — посмеялась Ира.
— Ну, свинья. Свинка. Домашняя. Увидишь как-нибудь.
— Мы не про Дэвида сейчас? — не сдержалась Ира и получила взгляд, полный укора. Но улыбка так и рвалась, хотя Лища крепилась.
— Ира, — цедила Лиза сквозь крепко сжимаемые губы, уголки которых так и трепетали. — Хватит уже стебать Дэвида. Он хороший.
Ира молча наблюдала за борьбой на лице Лизы несколько мгновений, но отвела взгляд. Ладно, хватит ее мучить.
— Как она у тебя тут зовется? — листала Ира контакты. Какие-то странные слова: не имен, не фамилий. Заказчики, наверное.
— Две М. ЭМЭМ. Отправилось?
Ира зашла в отправленные. ММ. Отправлено. Доставлено. Сейчас начнет дребезжать ответное, да и не одно. А это что? Сообщений много, все для одного человека. Странно видеть это имя здесь.
— Ира? Ну что там? Отправилось?
— Да, — протянула Ира. — Все отправилось, — спрятала она телефон обратно в рюкзак.
— Все успела посмотреть? — усмехнулась Лиза, заметив интерес на ее лице.
— Кто такой Генри?
Лиза радостно подскочила и стащила очки.
— Как? Я тебе не рассказала? Ира, я же тебе не рассказала еще.
Отчего-то Лизе казалось, что вчера они обсудили все самое важное. Как она могла забыть про него? Про парня!
— Про что рассказать?
— Про кого. Про Генри! Это же Генри.
— Дак кто он? Расскажи мне, — коротко улыбнулась Ира.
— Генри-парень, — засияла Лиза ярче, и почему-то Ире стало от этого как-то не по себе.
— Парень? — переспросила она. — В смысле «парень»?
— Да нет, не мой парень, — неловко рассмеялась Лиза. — Это он так просит себя называть. Он — мальчик. Скоро будет девять. Мы общаемся с ним.
— Он твой… кто? — совсем запуталась Ира.
— Он ребенок из патронатного дома. Мы его опекаем.
— «Мы» это кто? — сразу возник следующий вопрос, а за этим встала картинка: Лиза, ее девушка и этот «парень». Все такие счастливые и довольные, сразу втроем.
— Мама моя. Она его патронатная мать. На время, — отвечала Лиза короче, уловив настрой Иры. — Эй, Ир, ты там в порядке?
— Я просто… просто не знала, что у тебя есть ребенок, — уставилась на нее Ира, не моргая.
— Да он же мне не ребенок.
— А кто он тогда?
Лиза перевела взгляд на дорогу, подыскивая слова. А кто он ей? И не сын, и не брат. Что-то типа племянника? Кто он ей? А она ему кто?
— Он просто парень. Мальчик, лишившийся семьи. Ждет новую. А что? — перевела она взгляд на Иру.
— Нет. Ничего, — улыбнулась Ира. — Расскажи мне, что вы с ним делаете? Как проводите время? — призывала она все свои навыки ведения простой светской беседы. — Ты же хотела мне что-то рассказать про него. Про вас.
— Да. Все началось с гориллы. Из зоопарка. Да уж, Окки. Ира, я теперь столько знаю про горилл! Больше самих горилл, честно! — улыбалась Лиза радостно. Глаза ее сияли ярче самого майского солнца.
Ира потянулась за очками.
***
— Почти ничего не изменилось, — остановилась Лиза у ступеней. Да, точно такие же: громадные.
— Внутри все по-другому теперь, — с жаром произнесла Ира, нетерпеливо раскрывая двери с золотистым номером сто восемь.
Они прошли сразу в рабочий кабинет, оставляя другое на десерт.
Лиза расхаживала по почти пустой комнате. Под ногами старый тусклый ковролин. Топит в себе шаги, хранит чьи-то старые. Из мебели только книжный стеллаж во всю стену. Лиза глянула вверх, вспомнила то, что забыть невозможно.
— Что ты улыбаешься, Лиза? — не скрылось это от Иры.
— Так. Вспоминаю кое-что.
— Этой книги здесь нет, — усмехнулась Ира. — Я все перебрала.
— Все перебрала и все равно куча книг? Я бы убрала этот стеллаж. Он громоздкий. Или убавила бы глубину. Он выбивается, хватает край окна, — размахивала она руками. — Жрет свет. Так, что еще? Я бы поделила комнату. Покрытием разделила бы на зоны. Чтобы не сильно по-офисному. Чтобы у тебя было место для отдыха, понимаешь? — глянула она на Иру.
— Да, — кивнула она. — Понимаю. Ты продолжай. Говори.
Говори еще. Пусть этот дом наполнится твоим голосом, который становится звонче, когда не сдерживается мысль в порыве. Пусть наполняется движениями твоих рук с красными подушечками пальцев. Порхание. Живое, неуловимое. Как и ты. Говори еще, Елизавета Андрияненко. Я хочу тебя слушать, я хочу видеть тебя. Это же ты? Я все еще не верю.
— Было бы классно что-нибудь мягкое прямо в углу кинуть, типа кресла-груши. Ближе к окну. Больше комфорта в этом месте.
— О! Лиза, пойдем, я покажу тебе, как переделала гостиную. Если говорить про комфорт, то это — первое место в этом доме. Ты бы знала, сколько тут длился ремонт. Я думала, он никогда не закончится…
У камина кожаный, пухлый диван: так и хочется проверить самой, как там на нем лежится. Плед посередине плюшевым комком, будто кто-то и правда недавно тут грелся, а может даже и поспал немного, разомлев от тепла камина. Шикарная мебель под темное дерево. Все в одной гамме. Приятно глазу.
— Нравится? — спросила Ира, укладывая плед ровнее.
— Потрясающе! — кивнула Лиза. — Наверное, тут неплохо поваляться перед камином, когда прохладно. Что еще ты изменила?
Кухня светлее и кажется больше. Здесь что-то изменилось, что-то точно изменилось. Едва уловимое, но ощутимое. Лиза вглядывалась, но никак не могла понять.
— Пойдем, — мягко взяла Ира ее под локоть. — Еще есть кое-что.
Ванная комната заставила Лизу ахнуть.
— Нихрена себе! Это что? Похоже на джакузи.
— Ну, это и есть джакузи, — скромно проговорила Ира. — На втором этаже почти такая же ванная.
Они двинулись дальше, рассматривая комнаты. Спальня родителей теперь совсем другая, но Лиза и так ее не видела. Оказывается, тут есть комната и для гостей. Уютная постелька.
Ира двинулась в сторону лестницы, но Лиза замерла, глядя на дверь, которую они еще не открывали.
— Детскую ты еще не переделывала?
Ира развернулась, удерживаясь за перила. Лакированная гладкая поверхность перестала быть скользкой. Она заскрипела под потеющими пальцами.
— Нет. Я ничего там еще… Нет, — мотнула она головой.
— Можно и тут что-нибудь придумать, — двинулась Лиза в сторону комнаты. — Тренажерку там или что тебе еще хочется? Еще одну библиотеку? — посмеялась она.
Ире не хотелось ни тренажерки, ни еще одной библиотеки. Ей хотелось, чтобы они спустились вниз, сейчас же, пошли бы на кухню или в гостиную. Утонули бы в диване и болтали бы там до вечера, заказали бы еды, что угодно. Но Лиза уже тронула ручку двери, которая закрывается не с той стороны. Она уже увидела торчащие гвозди по косякам. Ира отодрала приколоченные доски, чтобы Зелена перестала ее доканывать. Но гвозди! Все еще торчали помятыми шляпками в разные стороны, жалобно постанывая.
Лиза повернула ручку, и Ира метнулась к ней. Не смотри туда, не смотри! Не заходи в комнату. Иначе ты увидишь. Увидишь, как я лежу там на кровати, сжимая подушку изо всех сил, пытаясь себя задушить. Не заходи туда, Лиза! Не смей смотреть, как моя мать замахивается раз за разом, чтобы выбить из меня то, что не исправить. Не спрятать ни в каком шкафчике, ни в каких стихах, ни под каким замком не утаить. Лиза…
Лиза держала ее за руку. Или это Ира удерживала ее от следующего шага, все еще стоя за порогом. Ира не поняла, как это случилось. Просто почувствовала, что ее влажные пальцы покоятся в пальцах Лизы.
— Тут ничего не изменилось с тех пор, — тихо произнесла Лиза, обводя комнату взглядом. Все тот же шкаф, стол, стул. Кровать там же стоит. Даже застелена до сих пор. — Тут ничего… — обернулась она и замолчала, когда увидела лицо Иры, перекошенное в немом ужасе. — Ир, ты что?
Куда ты так смотришь и почему молчишь?
— Ира? Ты в порядке? — потянула Лиза ее за руку.
— Я в порядке, да, — сбивались слова в одну большую кричащую букву, в один выдох.
— Почему ты тогда так сильно сжимаешь мою руку? — пожала Лтза пальцы в ответ, чтобы Ира ослабила хватку. Ира так и держала ее с того момента, когда бросилась к ней, перехватывая. Еще немного, и хрустнут пальцы. Еще немного, и хрустнет сама она.
— Извини! — отцепилась Ира, и тут же ее унесло от Лизы. Она рухнула прямо на кровать. Свалилась в душащие ее подушки, в цепкое одеяло, в слезы, которые комом давят, ломят грудь изнутри и не дают продохнуть.
— Ты что? Не извиняйся, — сделала Лиза шаг навстречу.
Еще ближе. И еще. Присела прямо на ту кровать, к той Ире, хватающейся за голову, прижимающей руками спутанные волосы, закрывающейся от всего. Взяла обратно за руку, пригладила, успокаивая.
— Что случилось, Ира?
Ира подняла на нее глаза, которыми сейчас было трудно что-то рассмотреть. Открыла рот, но хотелось только рыдать, орать хотелось, кричать изо всех сил, которых не осталось после того плача, что случился так много лет назад.
Что случилось? Столько всего случилось, Лиза, что об этом не хочется ни говорить, ни вспоминать. Столько всего случилось, ты не представляешь просто.
— Моя мама… моя… — Ира глянула в сторону, смахивая слезу. И еще одну. — Да, черт! Почему так сложно это сказать?! — вылетело с резкостью. — Почему, Лиза? Столько лет уже прошло. Почему я не могу почему просто нельзя сказать я же уже взрослая, — комкались слова, перебивались скачущим дыханием. Пауза. Посчитать. Выдох. — Моя мать меня… Здесь она меня…
Тяжелые выдохи не давали хода мыслям-не-словам. Только слезы дурацкие текли себе без спроса. Ира остервенело терла щеки, бросая взгляд из стороны в сторону. Лишь бы не смотреть на Лизу, не прочитать в ее глазах Презрение-Непонимание-Отторжение.
— Я просто… просто. Да что на меня нашло? — рассмеялась она, всхлипывая. Ей казалось, что она смеется. Что все ушло, и теперь можно только смеяться. Но кто же тогда плачет? Кто тогда так громко и отчаянно плачет? Кто это? Покажите, потому что я не вижу, но слышу так, будто рыдают прямо передо мной. Кто?
Лиза прижала Иру к себе, все еще отталкивающую, прячущую глаза. Спрятала в своих руках, обнимая. Ира плакала, сжимая кулаки, расставляя напряженные руки, никак не в силах принять объятие.
— Пойдем отсюда, пойдем, — уводила ее Лиза за порог.
Взяла Иру за руку, подняла с постели и вывела из комнаты.
***
Ира отодвинула стакан. Все равно не сделать и глотка. Кого она обманывает? Губы все еще дрожали, а руки так вообще хотелось привязать к телу. Она осмелилась и взглянула на Лизу.
— Я не знаю, как сказать, — попыталась она улыбнуться, но вышло криво.
— Тогда… тогда напиши.
Ира вцепилась в стакан, уставилась на прозрачную подрагивающую воду.
— Если хочешь, напиши мне. Я прочту все, что ты напишешь.
У Иры в руке карандаш-огрызок, перед ней — белый чистый лист. Блокнот из рюкзака Лизы. Напиши, я все прочту. Заберу с собой. Напиши мне.
Как это написать? С чего начать? Лиза оставила ее на время. Чтобы снять мерки с рабочего кабинета, сказала она.
Пиши.
Я напишу, о, я так напишу! Кончик карандаша ткнул бумагу. Первое слово вышло легко. «Мама». Второе запнулось, будто карандаш тоже все понимал и не хотел выносить этого на бумагу. Но Ира сжала его крепче, унимая и дрожь руки, и скачущую мысль. «Мама била меня. Папа все знал и ничего не делал. У меня нет семьи и никогда не было».
Не должно ли это быть заключением? А как же все остальное? То, с чего все началось? Понимаешь, Лиза, это нельзя сразу понять. Потому что когда ты маленькая, нет никаких правил, ничего еще непонятно, и ты принимаешь все за чистую монету. А почему я вообще оправдываюсь? Потому что ты не поймешь? Из-за этого? Но ты только послушай, послушай, посмотри на меня! Я же не знала. Я ничего не понимала. Это она, она все это со мной сделала.
Ира писала, слово за словом, вынимала воспоминания, вырывала их, как сорняки с длинными, ветвящимися корнями, которым нет конца. Вспомнились все мелочи, о которых даже и не задумывалась раньше. Ведь она всегда стучалась в ванную, понимаешь? В то единственное место, куда я могла спрятаться. А тогда? Когда она зашла ко мне без спроса. Да она же всегда так делала! И комната! Я же даже в комнате не могу закрыться. Ты тоже зайди туда, зайди.
Ира вела Лизу по комнатам, по бесконечным распахнутым дверям. Кухня со шторами, детская, ванная, кабинет в классе, шкафчик в школе. Все настежь. Закрыть велено только одно — собственный рот. Лишнего говорить нельзя. Тонкое запястье, тяжелая рука. Не дай бог — поперек. Поперек — значит наотмашь. Фильтровать, обходить, контролировать себя. Хождение по струнке, по минному полю.
Ира писала. Карандаш слушался, бумага терпела. Но когда Ира перечитала, ей стало жутко. Потому что слова прямые, без всяких абстракций, ясно передают суть. Страшно понять, что все это произошло именно с тобой. Вот бы можно было все это нарисовать, спрятать за линиями, чтобы не валило сразу. Намекнуть. Скрыть ужас реальности.
Лиза, почему я не умею рисовать так, как ты? Я бы очень хотела, да. Не хочу слов, они тоже бьют. Хочу как ты. Я бы многое хотела «как ты». Напролом и без оглядки. Но ведь и ты рисуешь так, что валит с ног?
Лиза зашла на кухню, вновь наполнила стакан, подмигнула Ире и снова удалилась. Ира продолжила.
Ничего не утаила. Про все случаи, когда сидела под домашним арестом: за прогулянные минуты, за оценки ниже пятерки, за неправильно сказанное слово. Не утаила ни одной детали. Бить по лицу — это крайность. То, что скрыто ото всех одеждой — вот, куда попадет рука в первую очередь. А ведь кое-кто знал: и некоторые учителя, и даже знакомые семьи. Никто ничего не сделал. Ира написала все. Все. Дошла до того случая, когда пикала телефонная трубка бомбой, когда мисс Ингрид пришла, но бомба уже взорвалась столько раз до этого. Про все. Про свое письмо мистеру Голду. Он ведь тоже все знал, Лиза. Все.
Четвертый лист пошел в ход, Ира не могла оторваться. Лагерь, гинеколог, психолог. Мама и ее секретная любовь. Писала и писала. Кончик карандаша изошелся, но в рюкзаке нашелся еще один.
Лиза готовила что-то. Ира поняла это лишь по аромату, который добрался и до нее через годы тяжелых воспоминаний.
— Будешь есть? — повернулась к ней Лиза в одной только майке, весело махнув лопаткой.
— Сейчас. Хочу закончить.
Я хочу с этим покончить со всем. Пусть оно закончится навсегда.
Еда разложена по тарелкам. Лиза ждала, но не торопила. Последние слова. Просьбы уже к Лизе.
«Не готова ничего обсуждать. Пока что.
Уничтожь это, когда прочтешь».
***
— Это просто божественно! Что это такое?
— Тушеное мясо с овощами, — довольно улыбнулась Лиза.
— Где ты все это взяла?
Лиза расхохоталась, но тут же замерла.
— Ира, да в твоем же морозильнике.
Обе уставились в тарелки.
— Вкусно же все равно. Если отравимся, то умрем вместе, не страшно, — беспечно ответила Лиза.
— Ты забыла, может. Мы запланировали умирать в другое время, — улыбнувшись, вернулась Ира к еде. Как хорошо отвлечься на что-то приятное: на вкус, на текстуру. Нежное мясо, волокнистые овощи. Ира тщательно пережевывала, но не могла не заметить. Ее взгляд. Лиза изредка поглядывала на нее, и можно было не гадать с трех раз, куда именно. Глаза. Веки. Вспухшие веки. Ира и сама ощущала их тяжесть. Она осмелилась еще раз и посмотрела в ответ. Чуть дольше, чем в предыдущий раз.
— Что? — словила Лиза ее взгляд. — Не так что-то все же? — глянула она в тарелку.
— Нет, нет. Все нормально. Вкусно. Очень вкусно.
Лиза не с первой попытки подцепила последний ускользающий кусочек перца и отправила в рот. Быстро зажевала, думая о чем-то своем, но опять поймала взгляд Иры и поторопилась проглотить.
— Ты как, Ир? Ты закончила? — кивнула она в сторону исписанных листков, чуть напрягаясь.
— Да. Я… Слушай, ты можешь не при мне читать? Не знаю. Потом, может или…
— Я могу в другой комнате. Идет?
Лиза протянула руку к листкам, исписанным знакомым ровным почерком, но как только взялась за написанное, Ира пришлепнула другой край.
— Я боюсь! — выстрелил выдох.
— Чего ты боишься? — словила Лиза ее выдох прямым взглядом.
— Что ты будешь не так после этого всего на меня смотреть, — опустила Ира глаза.
— Еще чего?
— Что будешь жалеть меня.
— Еще.
— Что… я не знаю… будешь злиться… и… Просто боюсь.
Лиза покивала, глядя на листочки, подняла голову, встречаясь с Ирой глазами.
— Не бойся. Ладно?
Больше ничего не бойся.
***
Вырванные листки из ее же блокнота. Обычно Лиза там рисовала что-нибудь для Генри. Или он для нее. Больше она не делала набросков тех историй, которых не хотелось слушать, но приходилось. Эту историю написала Ира. Эту Лиза хотела прочитать.
Сидя в гостиной, прямо на полу, упираясь спиной в тот самый диван, в котором хотелось до этого утонуть, Лиза сидела и читала. Голосом Иры. Проглотила все одним махом, как большую дозу яда: не зажмурилась, не поперхнулась. Умирать, так вместе. Перечитывала вновь, каждую деталь. Останавливалась, вспыхивая. Вот тут она должна была все заметить, вот тут они должны были забрать ее к себе. Вот тут я хочу все исправить. И здесь! так не должно было быть, не должно, плакала Лиза, сжимая листки. Почему ты мне не сказала, Ира, как же так?! Почему я ничего не заметила сама? Как я? Да что же это? Да как же вы все!
Ее останавливало только одно.
«Не жалей меня».
Ира зашла в гостиную: больше не могла высиживать, не могла ходить туда-сюда кругами, проверяя, как там Лиза. Как ты там, Лиза? Уже передумала? Уже смотришь на меня другими глазами? Но Лиза смотрела все так же. Прямо и легко. Только терла руки, будто от холода. Ира протянула ей плед, молча развела камин. Быстро и ловко. Села напротив, проверяя Лизу взглядом, тестируя, вызывая.
— Я не говорю ничего, только потому что ты попросила, — поджала Лиза губы.
— Спасибо, — кивнула Ира, потянулась к листочкам и выкинула один за другим в огонь, не глядя на написанное.
Трещали поленья, пожираемые пламенем, отдавали тепло. Они сидели друг напротив друга, но смотрели, как догорают последние слова, буквы ровным почерком. Все дотла. Какой приятный ритуал! Ире вдруг вспомнилось, как она все здесь вычистила, как стало вдруг светло, как она танцевала в ночи. Легкость.
— Ты улыбаешься, — улыбнулась Лиза и сама, и Ира рассмеялась, запрокидывая голову.
— Ты тоже, — отсмеявшись, посмотрела она на Лизу.
Обе сидели друг против друга, но вместе. Ира придвинула ногу в ее сторону, ступней коснулась ступни, чуть прижала большим пальцем ноги.
— Спасибо. Спасибо тебе за все.
— Не за что, Ира, — улыбнулась Лиза светло. — Тебе не за что говорить спасибо.
Ира улыбнулась опять и глянула в огонь. Пляшут огоньки, пляшут, как и она тогда.
— Что хочешь делать теперь? — спросила Лиза.
— Хочу сжечь ту комнату. Вырезать. Как это сделать? — проговорила Ира задумчиво, а в глазах ее колыхался костер.
— Знаешь, как говорят проектировщики? Не бывает плохих комнат. Бывает только плохая планировка.
***
— Откуда у тебя такая кувалда? — рассмеялась Лиза, когда Ира наконец вернулась из гаража. Она же только отвертку просила. — И зачем она нам?
— Увидишь! — сверкнула Ира глазами, собирая волосы заколкой.
Они начали со стула. Самое маленькое, на чем можно было проверить работу кувалды. Действительно, зачем отвертка, когда в твоих руках есть такое орудие? По очереди, чтобы веселее. Лиза доламывала шкаф, когда услышала знакомую мелодию, и обернулась. Ира, довольно улыбаясь, положила мобильник на подоконник, прикрывая его, чтобы щепки не долетели и до него.
— Пойдет? — крикнула она Лизе.
— Самое то!
Крушить стены тюрьмы под Рамштайн. А под что еще?
— Что будем делать с этим? — завалилась Лиза на кровать, и та скрипнула под ней. Сколько ей уже лет?
— Давай… я не знаю, — запыхалась Ира, опуская кувалду, и бросила взгляд за окно. Дерево, столько раз принимающее удары ножей с ее подачи, помахало ей зеленеющими ветками, напоминая о себе. — Во внутренний двор. Да! Туда.
Они спускали скелет кровати осторожно, медленно. Менялись, чтобы подстроиться под движения друг друга. Ира пошла впереди, доски давили сзади. Несла на спине. Лиза придерживала сзади, изо всех сил напрягая руки, кисти, чтобы Иру не придавило. Все дело в ступенях и в разнице между ними. Надо идти шаг в шаг, тогда все получится. Вынесли через кухню, задний ход. Матрас просто скинули, пихая ногами, смеясь, будто обеим по десять. Лиза даже предложила усесться сверху и прокатиться, но Ира пнула его еще разок, торопясь.
Они носили наломанные доски, тоже во двор. Оказалось, Ира и там жжет костры.
— Барбекю тут делаешь? — предположила Лиза, затаскивая матрас обратно на основу, чтобы поскорее улечься. Вся майка пропотела. Где там ее кофта?
— Ага, барбекю. На костях прошлого, — протянула ей Ира тот самый плед из гостиной.
— Только мясо то проверь, прежде чем жарить, — заботливо проговорила Лиза.
Ира рассмеялась. Смеялась так сильно, что начала плакать. Лиза подскочила, но Ира вовремя остановилась, задержав дыхание и посчитав. Присела на край кровати, и Лиза сдвинулась, принимая ее. Обе улеглись: так, чтобы было комфортно, чтобы края не втыкались в плечи и ребра. А с другого бока — родное плечо. Сколько они тут всего перетаскали? Шкаф оказался самым вредным, но они уложили и его. Лиза выдохнула, потягивая руки. Ира прогнулась в спине, потирая затекшую поясницу. Как же хорошо! Жаль, что становилось прохладно. Надо просто подогнуть плед с краев и поближе в серединку. На пока еще светлом небе проявилась первая звезда. Сегодня закат они пропустили, но ничего.
— Я даже представить не могла, насколько ты сильная, — проговорила Лиза в небо.
Ира едва нахмурилась, пытаясь понять, о чем конкретно шла речь.
— Без тебя я бы не справилась.
— Справилась бы. Ты уже справилась.
— Лиза…
— Все! Я только это хотела сказать. Ну, знаешь, тот стол! Хорошенько же ты его кувалдой…
Ира посмеялась, толкнув Лизу плечом, и Лиза ответила ей тем же.
— Знаешь, — сказала Лиза серьезней, — иногда я забываю, как сильно ненавижу людей. Иногда я просто забываю, что все мы уже давно обречены. А ведь так и есть, я ведь это уже знаю. Но потом…
От ее слов повеяло тем самым ветром, холодным и пронизывающим. И плед не спасал.
— А потом что? — спросила Ира, повернувшись в ее сторону, замечая, как намокли ее светлые волосы у корней от пота.
— А потом у плеера кончается заряд. Я вынимаю наушники и слышу. Слышу гомон детской площадки, и крики, и визги. Замечаю, как Генри пытается с кем-то подружиться. Именно так, как мама учила его после завтрака. Вафли, как он любит. Он с кем-то знакомится, стесняясь, но пробует все равно. Поглядывает в мою сторону, улыбаясь, когда все получилось. И тогда на какое-то время я забываю, что ненавижу людей. Потому что в такие моменты понимаю, как могу любить некоторых из них, — закончила Лиза и повернулась к Ире, заглядывая в ее лицо, обвела взглядом чуть нахмуренный лоб, родинку у краешка рта.
Ира замерла под этим взглядом, всматриваясь в цвет ее глаз, никак не в силах определить. Серая радужка с черными вкрапинками. Расширяются зрачки. Темнеет.
— Ты не забывай, что и тебя тоже любят, — ответила Ира тише и почувствовала холодные пальцы в своей ладони. Сжала их легко, чтобы согреть. Лиза прикрыла глаза, и Ира вслед за ней. Крадущаяся майская ночь теперь накрыла их стрекотом сверчков, шершавым шорохом колес проезжающей где-то машины, шелестом недавно пробившейся травы, шуршанием веток дерева, что приняло столько ударов, но выстояло все равно.
Пальцы их сцепились в замок, и Ирп легко выдохнула, распахивая глаза. На небо следом за первой высыпали и остальные звездочки. Как веснушки на лице Лизы.
— Лиза.
— Да?
— Ты так и не сказала мне, с какой ты планеты.
Лиза легко рассмеялась и развернулась к Ире, поежившись.
— С той же самой, что и ты, Ира. С той же самой, — проговорила она и опять глянула в небо. В звезды.
— А может, и не с планеты. Может, со звезды. Знаешь, что время есть пространство, Ира? И некоторые звезды, которые мы видим, давно уже прогорели, а свет от них все еще к нам идет, просто долго, потому что далеко. Может, я оттуда.
— Да? — хмыкнула Ира. — А мне кажется, что ты с этой планеты. С планеты Земля.
— Почему же тебе так кажется?
— Потому что ты человек. Самый настоящий человечный человек. Пойдем в дом, ты совсем продрогла.
***
Ира усаживала Лизу в автобус в Портленде. В городе, который горел столько раз, но на один раз больше выстраивался заново. Все время обгонял смерть на один шаг. Стоял себе ровно все это время, дольше самого Сторибрука, может быть.
Лиза вскочила в автобус, выискивая взглядом свое место, чтобы скорее сесть у окна. Чтобы увидеть ее там, с другой стороны. Ира стояла до тех пор, пока водитель не закрыл двери. Мотор затарахтел, набирая обороты. Портленд качнулся и поплыл назад.
Лиза готовилась проехать этот путь заново: по всем точкам, что помнишь наизусть с закрытыми глазами, до самого до Бостона. Только теперь по-другому. Теперь ее тут ждали вновь.
***
Плюшевый маленький мишка качался из стороны в сторону, раздражая. Лиза схватила его рукой, и Ингрид бросила взгляд в ее сторону.
— Ты точно решила?
— Мам! Мы же все уже обсудили. Хватит.
— Лиза…
— Ну что опять «Лиза»?
— Ну вдруг ты передумала?
— Нет. Это ты хочешь, чтобы я передумала.
Они же все уже обсудили триллион, блин, раз. Вчера по телефону. Сегодня дома. Опять в машине, чтобы «ты точно все решила, Лиза?» Да, мама, да.
— Это же просто бумаги. Фигня такая! — вспыхнула Лиза, отпуская бедного мишку качаться дальше на поворотах.
— Это не «просто бумаги». Сама все прекрасно понимаешь. Для него же это все серьезно!
— Хочешь, чтобы я не говорила ему, что ли? — нахмурился лоб.
— Я хочу, чтобы ты понимала всю ответственность. Ему и так досталось после всей той истории, и он до сих пор ходит на терапию. Восстановить доверие — это тебе не просто так. Он же ребенок еще совсем.
— Думаешь, я не знаю, что это такое? А как ты хочешь, чтобы он начал доверять людям, когда намекаешь мне, чтобы я ему ничего не говорила?!
— Елизавета Андрияненко, да что такое с тобой? Будто опять тебе пятнадцать, и мы с тобой спорим, и спорим, и спорим. Ну что ты переворачиваешь мои слова? Ничего такого я не говорила.
— Мне не пятнадцать! — резала Лиза воздух рукой. — И я знаю, что делаю. Закрыли тему, ладно?
Машина свернула в съезд. Патронатный дом ждал их. Вот только Генри сейчас находился в школе. Лиза решила сказать ему, как только получит официальное «да». Чуть позже, может. Ее ждет анкетирование, вопросы, разговоры с пиджачными людьми. А тут еще мама со своими…
— Мам, ну ты пойми! Мы с ним и так все время вместе. Это просто разрешение, чтобы я могла с ним поехать дальше границы. Чтобы мы не шугались, и чтоб я его не высаживала вот тут вот, — махнула она рукой на остановку, — а нормально, как ты. «Нормально», — ругнулась она. — Что, блин, за словечко тупое? Ненормальное какое-то.
— Ты же сказала, закрыли тему, — улыбнулась Ингрид и приостановила машину. Мишка повис, вертясь на ниточке, глядя по очереди то на одну, то на другую. — Ты точно все решила? Куда вы с ним хотите поехать, Лиза?
— В Сторибрук, — отвела Лиза взгляд, но тут же, пересилив себя, глянула матери в глаза. — Мам. Я хочу показать ему все, понимаешь? Познакомить с теми, с кем мне хорошо. Пусть учится доверию так. Он же понимает, что к чему.
***
— Мисс Андрияненко.
— Да, — чуть поморщилась Лиза от тона, глядя на женщину перед собой.
— Вы заполнили анкету?
— Да, конечно. Вот она.
Карандашом по белым полям расставлены галочки. Еще одно имя в патронатной семье Генри. Всего-то! Фамилия та же самая ведь. Андрияненко. Мисс Андрияненко. Миссандрияненко. Скорей бы уж разделаться со всей этой офицальщиной.
— Вы не замужем.
— Нет, — отвела Лиза взгляд в сторону. Будто она с галочкой ошиблась. Она ведь все уже указала.
— Место работы…
— Фриланс. Проектировщица. Иногда провожу выставки. Волонтерство.
— Волонтерство — это хорошо. Выставки? Вы уезжаете куда-нибудь за границы штата? Знаете, что в обязательное условие входит общее время с ребенком?
— Да. Разумеется. Мы и так проводим с ним время. Да вы у миссис Гилберт спросите, она в курсе…
— От нее мы тоже, разумеется, запросили рекомендации.
— Так что она вам скажет, что мы очень много проводим времени вместе.
Постоянно почти. Кормим Пирата, ходим в кино, катаемся по объездной, делаем домашние задания, ужинаем вместе, обсуждаем приближающиеся каникулы, планируем выходные.
Женщина просматривала графу «доход», пока Лиза уже планировала следующие.
— Вы в курсе, что государство предоставляет средства на содержание ребенка…
— Да, да. Я знаю. Моя мама же уже является его патронатным опекуном.
— … И поэтому вам не обязательно было приносить эту выписку из банка.
Да, Лиза знала и это тоже. Но просто так, на всякий случай. Взяла паспорт, пришла в банк, к другим пиджачным людям, выстояла очередь. Чтобы еще раз услышать официальное мисс Андрияненко и взять выписку со счета, который принадлежал не ей. Темной Андрияненко. Деньги за то, за что их получать не хотелось.
— Просто так. На всякий случай, — кивнула она головой, наблюдая, как старается женщина совладать с выражением лица. — Что-то не так?
— Просто… Неужели за фриланс можно столько получать? Извините за вопрос. Но раз вы сами спросили.
— Это за прошлые работы. Я же вам говорила, что… А знаете, не важно. Это просто сбережения. На темный день, — заставила она себя улыбнуться. — На черный, то есть.
Хоть бы они не повторились никогда, эти черные дни.
— Ясно. Также в обязательные условия входит предоставление комнаты. У вас есть своя квартира?
— Да. Но комната у мамы, в ее доме. Место есть, да. Я забираю его оттуда, когда готовлю завтрак. В смысле, сначала он ест, конечно, — неловко посмеялась она. Боже, да что такое она несет? А нельзя им тут все нарисовать? Чтоб яснее стало.
— Мы просто хотим удостовериться, что вы в состоянии нести ответственность за ребенка. Вы в состоянии?
— Я? О, я да. Я в состоянии.
Лиза никогда еще так сильно не кивала головой.
Документы на подопечного подрагивали в ее руках. Генри. Впервые она видела его фамилию. Смит. Обычная фамилия. Что в ней такого? У Мэрлина, кажется, даже были знакомые с такой. Да ничего особенного. Дело не в фамилии, а в том, что она за собой тащит. Прошлую семью. Терапию. Навязчивые сны. Ножницы в руках.
— Да. Я в состоянии о нем позаботиться.
Снять со стола, унести в кровать, просидеть с ним до утра.
***
— Ну что за сюрприз, Лиза? Ты обещала, скажешь сразу. А мы уже долго едем, — теребил ее Генри, выскакивая из-за сиденья, хотя они проехали всего-то ничего. Знакомая улица-дорога вокруг всего Бостона с единственным названием — объездная.
— Сегодня мы поедем туда, куда ты хотел, — торжественно заключила она, усаживаясь поудобнее, настраиваясь на долгую дорогу. Красная кожаная курточка весело скрипнула.
Генри завис на какое-то время, перебирая все-все места, куда он мечтал попасть.
— Мы же не к Окки едем? — поморщил он нос от напряжения.
— Нет, парень, — рассмеялась она. — Нет. Это слишком далеко. Сан-Франциско подождет.
— Куда тогда? — глазел Генри по сторонам в поисках подсказок. Он знает эти указатели. Знает, что они едут не там, где Порвиденс. В другую сторону.
Туда, где сосны скрипят под ветром, что приходит со стороны моря. На север. Машина мчала навеселе. Еще бы! Лиза даже технический осмотр сделала, купила новенькое кресло ко всему прочему. Странно, что парень не заметил. Забавно!
— Ты улыбаешься! — посмеялся он. — Ну куда, а?
— Сам догадайся! — пожала Лиза плечами. Вот всегда она так.
Машина приблизилась к черте, но не ушла на разворот, как обычно. Она пересекла черту. Легко и быстро. Так далеко они еще никогда не уезжали. Никогда не пересекали границы. Генри замер на мгновение, и глаза его округлились от испуга.
— Лиза! Нам же нельзя сюда!
— Теперь можно, — счастливо улыбнулась она, поворачиваясь, чтобы словить его взгляд. Он же должен понять, он же сообразительный. Взрослый, самостоятельный парень. Улыбка мигом сбежала с ее лица, когда взрослый самостоятельный парень расплакался.
Машина резко срулила на обочину.
Наверное, мама была права. Малюсенькую капельку, совсем. Но права. Может, Лизе стоило сказать это уже утром, когда она попросила Генри собрать в свой рюкзак все. Что, совсем все, Лиза? Совсем. Даже книгу свою возьми. Мы найдем, кому ее еще показать. Может, Лизе надо было сказать это словами. Но она как-то не очень с этим. Возможно, только на секундочку, но возможно, мама была права. Но он же все равно успокоился. Так он радуется. Это же неплохо. Мальчик почти девяти лет вытирал лицо от недавних слез, уже вовсю улыбаясь. Лиза пару раз кинула проверочный взгляд в зеркало заднего вида. Да, точно все хорошо.
— Я знаю, куда мы едем, — сказал Генри первые слова, после того, как Лиза убедила его в том, что теперь они вместе не только в этой машине. — Да, я знаю.
Желтый жук мчал в Сторибрук. Вез в себе Лизу и Генри.
***
— Как? Уже там? Почему ты мне не сказала, Лиза? Я же только еду! — прижимала Ира трубку плечом, пристегивая на ходу ремень безопасности, параллельно впихивая ключ в замок зажигания, что совсем не входило в ее правила.
— Да нормально все! Не гони, ладно? Мы тут пока у Мэри Маргарет твоей любимой. Привет тебе от Свинушка. И от Дэвида. Просто выехали пораньше, чтобы проскочить пробки.
— Но я же… Погоди! Вы у Бланшаров?
— Ира. Расслабься. Мы ждем тебя. Генри еще укачало, так что как раз отдохнем. Он не привык еще к таким долгим дорогам, — посмеялась Лища. — Позвони мне заранее, ладно? И мы двинем к тебе.
— Я еду! Скоро буду!
— Жду тебя. До встречи.
Ира бросила трубку на соседнее кресло. Мотор взревел, машина мигом набрала допустимые шестьдесят. Но как только она вырулила на шоссе, ей опять позвонили.
— Да! Я за рулем.
— Да знаю я, — кинули ей с того конца. — Тоже рада тебя слышать. Ну чего, когда будешь у меня?
— Черт, Зелена! У нас разве на сегодня встреча?
— Так. Я знаю, к чему эти вопросы, Ира. И они меня не радуют. Поднимай свою ленивую залежалую со звездой и гони ко мне.
Ира гнала. Она так гнала, что машина рычала от удовольствия.
— Не сегодня. Честно, не могу, — не отрывала Ира глаз от дороги.
— В смысле? — фыркнула Зелена. — Чтобы ты и «честно»? Ладно, шучу! Знаю, что у тебя там завал, слышала про все эти новости. Заезжай отдохнуть.
— Не-мо-гу. Пока. Перезвоню.
— Эй! Трубку не кидай! Да что там случилось-то?
Ко мне Лиза приехала! Лиза появилась. Лиза меня ждет в Сторибруке. И я опять лечу.
***
Хлопнули дверцы машины. Ира слышала, потому что простояла все это время на ступенях. Сейчас откроется калитка. Голоса уже рядом. Ее и другой, детский. Этого парня. Генри. Незабываемое имя. Лиза ему что-то объясняла. Звонкий голос стал тише и совсем смолк. Ира не выдержала и спустилась вниз, навстречу.
Перед ней ее Лиза, радостная, светящаяся Лиза. Рядом с ней мальчик с торчащими на макушке волосами. Поглядывает на нее, но тут же отводит глаза, прячась за Лизу. Почти сбоку, но как-будто позади нее.
— Привет, Лазутчикова! — выдохнула Лиза, приближаясь.
— Привет, Андрияненко, — не отводила Ира от нее взгляда, все же не выпуская из виду мальчика, переступающего с ноги на ногу.
— Это Генри, — чуть отступила Лиза, чтобы встать с ним в один ряд. — Генри, это моя… Это Ира. Ирина Лазутчикова.
Мальчик поднял глаза, разглядывая незнакомую взрослую женщину в строгом костюме.
— Драсьте, Ирина Лазутчикова.
— Здравствуй, Генри. Здравствуй. Рада с тобой познакомиться.