То,что не скроешь Часть 3 |Лиза Ира|

22

Шаг первый: смочите руки водой. Ира чуть выше, чем обычно, поэтому дополнительный шаг — приподняться на носочках. Второй шаг: нанесите мыло. Надо брать то, что лежит в мыльнице, или вот в этом бутылечке тоже мыло? Пахнет вкусно, сладко. А в этом что, интересно? Тут много места, чтобы чем-нибудь его заполнить. Огромная ванная комната. Вся она такая белая и блестящая, словно эта мыльница с кусочком мыла, что не сразу дается в руки. Третий шаг — втирать мыло в ладони, только потом с тыльной стороны. Генри не оборачивался, но знал — на него смотрели, за ним наблюдали.
Брови Иры медленно, но верно ползли вверх, пока на ее глазах разворачивалась сцена: «гигиеническая обработка рук медперсонала». Вообще, она стояла тут не из-за Генри, а из-за Лизы. Генри спросил, где можно помыть руки, но как только оказался в ванной, бросил на Лизу взгляд, и та без вопросов осталась рядом. Как приклеилась просто. А Ира как приклеилась к Лизе. И вот они стояли тут паровозиком: Ира — за Лизу, Лиза за — Генри, Генри — за мыло, попутно разглядывая все, что можно. А тут было на что поглазеть. Брови Иры достигли максимально возможного положения. Лиза улыбалась. Все молчали.
— Красивая ванная у Иры, да, парень? — нарушила Лиза тишину, когда молчать столько уже казалось невозможным.
— Да. И даже с дверью, — ответил он ей искренне.
Лиза поджала губы, медленно повернувшись к Ире, чувствуя на себе ее взгляд.
— Во второй ванной тоже есть двери, представь? — улыбнулась ей Ира.
***
— Ого! — единственное, что смогла произнести Лиза.
Генри остановился рядом, глазея на стол. Они еще кого-то ждут? Но ведь Лиза сказала, что Ира живет одна. Будут гости?
— Ира, — вышла Лиза из короткого оцепенения. — А когда ты успела все это наготовить? Ты же только приехала. Ты же только что приехала, да?
— Я… Я подготовилась заранее, — повернулась Ира с бутылкой вина в руках. Воткнутый штопор торчал ручками в стороны. — Что же вы не присаживаетесь? Присаживайтесь! — махнула она рукой в сторону заставленного стола.
Курица-гриль, запеченный картофель дольками, какие-то салаты сто миллионов видов, соусы, булочки, кексики. Никакого арахиса, просканировала Лиза каждое блюдо. А где можно сесть? Места нет даже для тарелок.
— Просто мы уже немного перекусили… — начала Лиза, но, когда словила взгляд Иры, полный ужаса, ловко вырулила, — так что поесть по-крупному нам не помешает. Да? — глянула она на Генри. Тот радостно засиял.
«Мы» уже перекусили. Ира резко нажала на ручки штопора, и пробка почти выпрыгнула из бутылки.
Наполненный бокал встал перед Лизой, правда, пришлось подвинуть блюдо. И еще одно.
— Ира, я же за рулем, — тронула Лиза бокал. Было бы куда, отодвинула бы дальше.
— Да тут всего полбокала! Не пей, если не хочешь. Как вы… Что вы уже успели тут посмотреть? Если приехали раньше, — улыбнулась Ира им обоим по очереди.
Потому что не надо было быть сыщиком или обладать какими-то особенными данными, чтобы понять одну простую истину: Лиза и Генри идут парой. Потому что в понедельник Лиза сдала машину на техническое обслуживание. Чтобы ехать на ней сюда в Сторибрук. С Генри. А во вторник купила новенькое сиденье. Для Генри. А в среду они кормили Пирата. Собаку без глаза. Вместе с Генри. А в четверг…
— Да мы выехали пораньше, и чтобы с запасом. Смотри, я даже не опоздала, — хохотнула Лиза, — а потом я обещала заскочить к ребятам. Еще хотела показать Генри, какая у них молочная ферма и какие животные, и Свинушка, потому что…
Потому что Генри любит животных. И горилл в особенности. Ира улыбнулась, слушая, как много у Мэри Маргарет овец и коз, и что запах так себе, но зато есть сыр.
— Мы пробвали сыр, — впервые за все это время произнес Генри хоть что-то. — Домашний.
— Вкусно! — протянула Лиза, когда отправила в рот еще один кусочек картошки. — Как ты это сделала?
— Я… я не делала. Это… Лиз, я же не готовлю, — неловко посмеялась Ира. — Я все это заказала.
— М-м, я, кажется, знаю, как, — покивала Лиза головой. — Скорее всего тут…
Всю эту неделю Ира не могла не проверять Лизу. Каждое утро, когда Лиза собиралась залечь на второй заход сна, а Ира уже собиралась на работу. Каждый вечер, когда Лиза только приступала к работе, а Ира только заканчивала, покидая офис. Текстовое сообщение, потому что иначе с Лизой никак не связаться. Но пусть даже так. Сообщения, начинающиеся с обычных кодов: «Привет, Лазутчикова» на каждое «Привет, Андрияненко». Ира не могла не трогать ее, даже если буквами, не могла не проверять. Как приклеилась. Чтобы больше не потерять никогда. Но каждый раз…
— А ты можешь так приготовить? — спросил Генри, когда Лиза закончила с воображаемым рецептом.
— Да делов-то! Это тебе не гамбо с кучей ингредиентов, — усмехнулась она.
— Гамбо? Это, что ли, из мультфильма? — удивилась Ира, припоминая знакомое слово.
— Ты смотрела этот мультик? — радостно воскликнула Лиза. — Господи, Ира! Правда? Тот самый, про принцессу! И лягушку. Про принцессу-лягушку! — махала она руками, призывая слова на помощь.
— И светлячка, — вставил Генри. — И крокодила…
— Нет, нет, я просто прочитала. Студенты заспорили на парах о правоправности действий принца на чужой территории и о сделке, которая… в общем, неважно! — отмахнулась Ира. — Просто прочитала статью на википедии. И потом еще одну. И еще.
— Ира, обязательно посмотри! Стоит, чтобы обсудить, — загорелась Лиза. — Нам очень понравилось.
Да, Лиза и Генри идут парой. Вот и сейчас: Генри только посмотрел на Лизу, а та уже словила его безмолвный вопрос.
— Что такое, парень? — с готовностью приняла она запрос.
— Что такое пары?
— Это уроки в университете, — ответила за нее Ира. — Так они зовутся, потому что длиннее в два раза. Пара.
Да, прям как Лиза с Генри. Потому что в среду вечером Лиза заставила себя лечь спать раньше и, наверное, без таблеток не обошлось. В эту среду Лиза легла раньше, чтобы рано утром в четверг поехать оформлять документы на Генри. Потому что все будние дни у Иры для работы, для бесконечных циклов: расписаны по часам, раздерганы до минут. А у Лизы время рваным графиком с черными дырами, с белыми просветами. И только выходные, единственные дни, можно поделить пополам. Пополам?
— Да, было круто! — улыбнулся Генри. — Хороший мультик. Мне сильно понравилось. И суп особенно.
— Да, Лиза вкусно готовит, — улыбнулась Ира, глядя прямо ему в глаза. Но Генри больше не прятал взгляд, как до этого. Только немного покачивался, застыв с кусочком курицы в руке. Болтал ногой, — словила Ира его покачивания. Болтал ногой и рассматривал ее.
— Как твой ремонт, Ир? — спросила Лиза, прерывая их гляделки. — Ты сделала, как мы договорились?
«Ремонт» как кодовое слово. Потому что рабочий кабинет только в проекте. Речь шла только о бывшей детской комнатке.
— Да, я все… все сделала, — вернулась Ира в реальность, лишь на секунду выскочив из нее. Заказала бригаду, отдала им рекомендации Лизы. Содрали обои, до самого основания все подчистили. Заново заштукатурили, побелили. Но на всякий случай Ира обернулась, чтобы проверить, что никаких штор за ней не висит. Огромное голое витражное окно. Видно весь внутренний двор. Светло и солнечно.
— Это батут? — спросил Генри. Ира повернулась, чтобы ответить, но опять обнаружила, что обращался он не к ней.
— Батут! — посмеялась Лиза и глянула на Иру. — Классно, да? Просто мы тут нашли площадку с батутом. Я даже сама попрыгала, представляешь? Нет, Генри, это не батут. Хотя очень похожа, ага?
Кровать так и осталась стоять под деревом. Ира только накрыла ее, чтобы дождь не замочил матрас. И правда, с виду как батут. Генри все еще смотрел на кровать, которая, казалось, полностью поглотила его внимание.
Многое интересовало его в этом доме. Кроме самой хозяйки. Интересно, а Мэри Маргарет нашла с ним общий язык? А Дэвид? Генри разглядывал кровать, что успокоилась под деревом, Лиза смотрела на Генри, все еще улыбаясь «батуту». А Ира смотрела на обоих, и мысли ее неслись быстрее машины, которая мчала сюда сегодня мимо всех ограничителей скоростей.
У Ирины Лазутчиковой бакалавриат школы менеджмента в Йельском с дополнительными курсами, включая педагогический. Она произносила речь на выпускном, как одна из выдающихся студенток. У нее степень магистра самого крупного университета Огасты. У Ирины Лазутчиковой куча пройденных курсов за спиной: все свидетельства лежат ровной стопкой в ящике рабочего стола, самые важные — в рамочках на стенах офиса в мэрии. У Иры потоки студентов, которые замолкают, как только она окидывает взглядом полную аудиторию. Как по волшебству все замирают, обращая к ней взоры, закрывая рты. Ирина Лазутчикова председательствует и заседает, держит речь и владеет словом. Столько пройденных конференций и круглых столов с дискуссиями, законченными, разумеется, в ее пользу. Она умеет разговорить любого чиновника, чтобы решить самую сложную задачу. Она может общаться и с аудиторией в сто голов, и с отдельной персоной, учитывая малейшие колебания, считывая их с лица. Ира может заставить себя полюбить. Даже если не с первого раза. Даже если позже ее будут немного побаиваться. Но зато — уважать. Да она мэр Сторибрука, в конце концов! Через нее идет вся коммуникация целого города. Она может поиметь внимание всех и вся, заинтересовать, заставить воспринять, достучаться до каждого.
Но что ей делать с этим мальчиком почти девяти лет? Как его изучить, если она не может даже заполучить его внимание? Как к нему подступиться? Что ей делать с этим Генри?
— Генри, ты знаешь, моего папу зовут Игорь — улыбнулась Ира, сумев поймать его взгляд.
— Я не знал, — улыбнулся он в ответ. — А маму?
Ира застыла, как остекленевшая. Лиза, поперхнувшись, выискивала взглядом что-нибудь попить, но нашла только вино.
— То есть… наверное… — стушевался Генри, хватая пучок волос, покручивая их на пальце. Не у всех же бывают мамы или папы. У Лизы же только Ингрид. Она поэтому сделала такие огромные глаза? Ира поэтому так на него странно смотрит?
— Ее зовут Анна. Анна Лазутчикова, — резко кивнула Ираа, быстро улыбнувшись. Выпила все, что оставалось в бокале. Налила еще.
— Ира, это было просто объедение! — поставила Лиза пустой бокал на стол, и он звякнул о стоящее рядом блюдо. — Не хочешь показать, что успела сделать?
***
— Это же книги! — чуть не подпрыгнул Генри, когда они проходили мимо гостиной. — Ваши?
— Да. Все мои, — не без гордости ответила Ира. Книги! Вот с чего надо было начать. Конечно же! Ребенок же может любить книги!
— Да у Иры тут везде книги, — улыбнулась Лиза.
— Посмотри, если хочешь, — уловила Ира колебания мальчика, кивнув головой в сторону полок.
Генри бросил рюкзак у порога и тут же кинулся изучать ряды выпячивающихся пузатых корешков. Толстые грузные тома с незнакомыми ему фамилиями. Пальчик утыкался в первую букву и скользил дальше.
— Наверное, тебе здесь мало что понравится, — заранее заключила Ира за него, раздосадованно морщась.
— Генри, мы сейчас вернемся! Ты пока поизучай тут все, — кинула ему Лиза, прежде чем потянуть Иру за собой.
***
Чистая белая комната. Пустая. Лиза проходилась по периметру, оценивая работу. Ира, как слаженно работающая печатная машинка, равномерно выдавала слова: что именно тут делала рабочая бригада, и как они быстро управились, и что, да, Лиза, ты была права — та компания действительно не задавала лишних вопросов. Все по требованиям: чисто и быстро. Без остановки, как на одном дыхании. Про такие изменения легко говорить. Главное — не думать, почему ты так сильно захотела этих изменений. С того дня ни она, ни Лиза не поднимали эту тему. Ремонт. Кодовое слово. Все слова вышли. Ира все еще стояла за порогом пустой, белой комнаты.
— Ира, слушай, — развернулась к ней Лиза, не отрывая руки от гладкой, выбеленной стены. — Генри не хотел. Там, на кухне.
— Да, конечно. Я понимаю, — сложила Ира руки на груди. — Я все понимаю, — возвела она взгляд к потолку. Люстру тоже сняли. Только лампа оставалась висеть маленькой прозрачной грушей. — Разумеется, он не хотел меня ни обидеть, ни задеть. Как он?.. Как вы побывали у Бланшаров? Они подружились? — посмотрела она прямо на Лизу, и та рассмеялась в ответ.
— Ну что ты смеешься? Ты надо мной смеешься?
— Да нет же, — осталась легкая улыбка на губах. — Просто он зовет ее Мэри Маргт. Никак не может произнести полностью, — потрясла она головой. — Мэри Маргт. Не больше, не меньше. Знаешь, у него со словами особенные отношения, так что такое может быть. Мы остановились на Мэри.
— Так они подружились?
— Ира, да что за вопросы? — уставилась на нее Лиза.
— Почему он обращается ко мне на «вы»? — задала Ира следующий вопрос, не ответив на предыдущий.
— Так скажи ему, если хочешь по-другому!
Ира опять принялась рассматривать лампу. Лиза разглядывала Иру, но больше то, как она старалась не куснуть собственную губу.
— Ну и забавная же ты, — хмыкнула Лиза.
— Я? — подпрыгнули брови. — Забавная?
— Ну конечно ты! А кто же еще? — подошла Лиза к Ире ближе и мягко взяла под локоть. — Пойдем, еще раз обсудим рабочий кабинет. И Генри проведаем. У тебя там как с камином? Его ж нельзя просто так развести?
Нет, Генри не развел огня. Проверял диван на мягкость, а книгу — на наличие хотя бы одной картинки. Нет там никаких картинок. Текст непонятный. Буквы маленькие. Кроме полок с книгами еще много шкафов и всякой мебели с дверцами, которые не открываются вперед-назад. Они ездят влево-вправо. Что за ними? Очень хотелось бы узнать, только все закрыто. Наверное нельзя просто так все открывать. На журнальном столике такие же непонятные журналы. Зато под ним, на полочке, какая-то квадратная коробка.
— Любишь шахматы? — услышал он чужой голос и чуть не подпрыгнул на месте.
— Я… я не знаю, — уселся он обратно на диван.
— Возьми, если хочешь! — подошла Ира ближе, доставая из-под столика большую квадратную доску, какие-то хитрые кубики, еще какую-то коробочку. «Скрабл», — прочитал Генри про себя, но вслух решил попробовать попозже.
— Бери, — разложила Ира все это перед ним, словно это набор сладостей, а не игры для тренировки гибкости ума. — Любишь головоломки? — спросила она с надеждой. — Вот эту надо разобрать и сложить заново, — вертела она перед ним деревянный кубик. — А это — собрать по цветам.
Генри разглядывал, но ни к чему не прикасался. Попозже.
— А где Лиза? — бросил он взгляд в сторону дверного проема.
— Мы сейчас с ней поговорим по работе. В другой комнате. Договорились? — изучала она его лицо. Ты же не будешь против? Покажи, что ты не против отдать мне сейчас Лизу.
— Да, конечно, — кивнул он. Взгляд метался по разложенным на столе предметам. Опять мимо нее.
— Может, ты еще что-нибудь хочешь? Не знаю… Может, что-нибудь сладкое или попить что-нибудь? — вызывала его Ира на контакт. На сделку. Чего тебе может хотеться? Генри пару раз бросил взгляд в окно. Но из этого видно только аккуратно подстриженные кусты переднего двора.
— Хочешь попрыгать на батуте? — осенило ее. Удачно? Есть ли попадание?
Вот он, этот взгляд: полный радостного предвкушения. Прямой. Глаза в глаза. И улыбка: настоящая, искренняя. Она его поймала. Удачно!
— Очень хочу!
***
— Ты так и не сказала, сколько я тебе должна за услугу.
— Серьезно? Ира, да что такое-то? Я же тебе уже говорила, что не надо мне ничего.
— Да как это не надо? Ты разработала для меня целый проект! Разве это не твоя работа?
— Считай, что это по дружбе. Такая дружеская услуга, — кивнула Лиза, предотвращая все последующие аргументы, начинающиеся с выставленного указательного пальца. Палец замер на несколько секунд, опустился. Но слова все равно нашлись.
— За мной долг, в любом случае. И даже не спорь.
— Да кто спорит? Ты только споришь, — посмеялась Лиза.
— Ты опять надо мной смеешься, — глянула Ира на нее исподлобья.
— Ты правда очень забавная, — покачала Лиза головой, разглядывая Иру.
— Сама ты забавная! Ясно? — приподнялись брови. Сдержалась улыбка, лишь дрогнули уголки губ вместе с родинкой.
Они сидели на полу пока еще не рабочего кабинета, прислонившись к стенке. Под ладонями — мягкий ковролин. С улицы раздавались пружинистые поскрипывания, сопровождаемые радостными восклицаниями.
— Как тебе такой цвет? — протянула Лиза Ире ее же мобильник.
— Мне нравится, — кивнула Ира.
— Звездно-сапфировый, — произнесла Лиза завороженно, склоняясь ближе. — Насыщенный.
— Что-то типа морского? — оторвалась Ира от картинки, заглядывая Лизе в глаза. Иногда и тут можно было найти само море, особенно, когда Лиза надевала синее.
— Скорее что-то космическое, — ответила Лиза, не отводя от Иры глаз. — А может, что-то тяжелее. Потому что типа титан и железо. В сапфире, — облизнулась она мельком. — Это они дают синий оттенок, как примеси. Потому что формула-то вообще-то другая. Оксид алюминия.
— Лиза, — улыбнулась Ира застенчиво. — Я ни черта не разбираюсь в химии.
— Неправда, — вернула ей Лиза улыбку. — Я же тебе все рассказывала. Не можешь ты ничего не знать.
— Я помню только два элемента. А больше — ничего.
Кровать за окном скрипнула громче, и обе разом повернулись к окну.
***
— Так лучше? — переспросила Ира, когда Лиза в очередной раз проверила Генри взглядом. Тот уже напрыгался и теперь просто валялся на кровати, прямо под деревом, поднимая вверх ладошки, что-то разглядывая через растопыренные пальцы.
— Да. Тут лучше видно, — поерзала Лиза на стуле, хмурясь. Стол все еще заставлен блюдами. Как они не старались до этого, визуально еды меньше не стало.
— Держи, — протянула Ира бокал, и Лиза отвлеклась от окошка. Вино.
— Ира, я же за рулем. Ты же знаешь.
— Тебе же не обязательно уезжать сегодня. Вам, — исправилась она тут же.
Бокал повис между ними.
— Просто мы не готовились оставаться и ничего с собой не взяли…
— Это не проблема! Разве нельзя найти в Сторибруке то, что есть в Бостоне?
— … а у Генри скоро заканчивается школа, и нам надо…
— Так мы тут и подготовимся. Какой у него класс? Второй? Какая программа?
— Ты точно этого хочешь? — так и не притронулась Лиза к протянутому бокалу. — Ты же только с работы.
— Иначе стала бы я тебя уговаривать и притворяться, что не знаю, что ты за рулем?
— Да. Но… хочешь ли ты этого? Потому что ты так и не ответила ни на один мой вопрос. Но задала свои, как всегда, — уставилась на нее Лиза.
Ира усмехнулась и поставила бокал на стол.
— Черт! Я… я совсем забыла, как хорошо ты меня знаешь, — поправила она волосы, которые в этом вовсе не нуждались.
— Я очень хочу остаться и спрошу у Генри, хочет ли он, Ир. Просто не хочу, чтобы ты напрягалась из-за этого и понимала бы все, что за этим может последовать.
Ира оценивающе разглядывала Лизу, вслушиваясь в ее слова, улавливая новые для себя нотки в ее тоне.
***
Принтер выкатывал девяносто пятую страницу учебника по математике за второй класс. Того самого, что принят в Массачусетсе. Уравнения. Найдите иксы и игреки. Теплая страница, только что распечатанная. За ней следом — окружающий мир. Литература. И проверочные ответы следом. Все легло стопкой на кухонном столе. Холодильник еле вместил в себя все несъеденное.
Начинать надо с самого вкусного. Как в еде. Окружающий мир. С этим Генри легко справился сам. Что, и не будем проверять? — молча удивилась Ира одними только бровями, когда Лиза, улыбнувшись, притормозила ее страницы с ответами. Зачем проверять то, что любишь делать? Вон, математику готовь. И все в почти полнейшей тишине. Только слышно было иногда, как Генри проговаривал слова, которые давались не с первого раза. Ира каждый раз кусала губы, чтобы не править произношение. Мэри Маргт, значит.
— Лиза, а почитай тут. Мне не очень понятно, — бросив быстрый взгляд на Иру, протянул Генри Лизе листок.
— Такс, что тут у нас? В школу закупили тридцать столов… — пробежалась она по тексту задачи. Хмурился лоб, пока перечитывала. — Ага! Это как с книгами, помнишь? Прям точно так же, один в один. Короче, слушай… — понеслись вновь слова задачи, но в простом обычном стиле Елизаветы Андрияненко. Столы купили, сюда поставили, туда поровну поделили. Вот и небольшой набросок: план школы, парочка столов застряла в проеме. — Понял?
— Ага! Уравнение?
— Ага. Твое любимое.
Генри смущенно улыбнулся и принялся за решение. Ира заулыбалась, вспоминая то, как Лиза легко и просто могла объяснить то, что неподвластно восприятию с первого раза. И вдруг стало так легко. Странная, необъяснимая легкость. Ничего никуда не делось. Они на кухне, времени до школьного автобуса еще полно. Проверка домашки, что сделана накануне быстро-быстро, потому что пришли поздно, потому что пропадали черт знает где. Но именно сейчас — тихо и спокойно. И хорошо.
Генри перешел к следующему заданию, пока Лиза проверяла предыдущее, запихивая кекс в рот.
— Какие вкусные! — изумленно произнесла она, едва дожевав, и протянула коробочку Генри, чтобы и он оценил. — Где такие продают?
— В нашей булочной, — улыбнулась Ира, пожимая плечами. — В той самой. Она никуда не делась.
— Блин, вкусно как! Не верится, что булочная все та же.
— Лиз, а ты проверишь? — протянул Генри тетрадь, но Лиза продолжала разбираться с кексами, набивая рот.
— Можно? — потянулась Ира навстречу тетради, и Генри замер на секунду, но заметив, как сильно кивает Лиза, разжал пальцы. Вся его тетрадка с неровным почерком, с числами и буквами, с чужой подписанной фамилией, которую он не любил, с его мыслями и ответами оказалась у нее. У Иры. Но Лиза сказала «да». Значит «да»? Генри замер, вглядываясь в Иру. Она не хмурилась, как Лиза. У нее другой лоб. И другие хмуринки, там, над носом, почти что между бровей. Ира совсем другая. Очень тихая. Собранная.
— Все верно, кроме двух примеров. Их надо перепроверить, — вернулась ему тетрадка.
— Какие? — удивился он.
— Я не могу сказать, — улыбнулась она, и Генри растерянно раскрыл рот. Лиза рассмеялась, легко хлопнув себя по коленке.
— Второй и шестой, — быстро исправилась Ира. Да, пусть будет шутка.
Генри мельком улыбнулся и склонился над тетрадкой, быстро черкаясь. Что он там делает? — подсела Ира ближе. Перерешивает? Прямо в этой же тетради? Но это же неверно! Так снова может быть ошибка. Так ведь можно и не решить ее никогда. Да еще и в чистовике.
— Подожди, подожди, Генри, — приостановила она его, придержав за руку, предотвращая катастрофу. Быстро нашелся черновик, ручка. Надо скорее же ему показать, как правильно. — Вот, смотри. Надо не перерешивать заново, а проверить, понимаешь? — заглянула она ему в глаза и словила там то, что так старательно искала все это время: интерес. Живой интерес. — Неужели вам не говорили в школе? Семерку оставляем тут же, а одиннадцать перекидываем за знак равно, только надо поменять плюс на минус. А потом то же самое надо сделать с другой стороны, чтобы…
Лиза уже закончила с кексами, но не вмешивалась по одной простой причине. Она сидела и слушала, как голос Иры меняется, пока семерка кочует то сюда, то туда, как складываются числа в ряды, дружно маршируя под этот ее тон. Ира горит: греет и греется сама. И всем тепло. Генри уже понял фокус с перекидыванием и теперь торопился приступить ко второму примеру. Потому что это работает! Так работает!
— Верно, — вынесла Ира вердикт, пробежавшись взглядом по решенному. — Но лучше проверить и все остальное тоже, — подсела она еще ближе и только тут, почувствовав на себе взгляд, подняла голову, встречаясь с Лизой глазами. Что такое? — кивком спросила она.
— Будешь кекс? Тут как раз для тебя и для Генри еще.
— Нет. Я не ем сладкое.
— Зря. Объедение, — облизала Лиза пальцы. — Так что у вас там с уравнениями?
— Сносно! — сиял Генри. — Я могу еще.
В ход пошли домашние задания на следующий урок.
***
— Откуда Ирина знает, что будет потом? — донесся до Иры шепот Генри, пока она распечатывала задания, что шли по программе следом.
— Пойди, спроси у нее, — последовал шепот Лизы.
Ира улыбнулась, но притворилась, что принтер достаточно шумный, чтобы не слышать того, что происходит буквально в паре метров от нее. В гостиной уютнее, но ленивее. Манящий пухлый диван принял всех в свои объятия. Лиза, завалившись на подлокотник, принялась за какую-то странную головоломку, коими был заставлен весь стол. Вечно у Иры какие-то загадки. Хотя, чего удивляться? Генри сидел посередине, на самом краю, чтобы дотягиваться до журнального столика, пока Ира неотрывно наблюдала за ним, иногда произнося вслух следующий шаг, решаясь на подсказку. А вот так правильно, Ирина? Да, вот так — верно!
Фабрика по прорешиванию и проверке уравнений работала вовсю и остановилась только на одном вопросе.
— Ирина, а какое у вас любимое число?
— Шестнадцать, — ответила Ира, не отрываясь от проверки над проверкой. — И можно на ты.
— Почему шестнадцать? — удивился Генри, что получил ответ так быстро.
— Потому что два в четвертой равно четыре во второй, — буднично ответила Ира, полностью погрузившись в числа второго класса. Но сообразив, кому отвечает, отвлеклась от черновика. — Есть такое, как раз, уравнение, и оно очень красивое, — с жаром принялась Ира объяснять то, что и не каждый спросит. — Называет икс в степени игрек равно игрек в степени икс, — притих ее голос перед самым важным, и Генри замер, чувствуя, что что-то намечается. — И для натуральных чисел есть только одно единственное решение. Два и четыре! — выделила она главное указательным пальцем.
Генри моргнул пару раз, переваривая сказанное, и понял, что не понял в первую очередь вот чего:
— Но почему шестнадцать?
— А! Потому что два в четвертой и есть шестнадцать. Как и четыре во второй. Шестнадцать их связывает в этом решении, понимаешь?
— Что значит «в»?
— Степени! — дошло до Иры. — Ты же изучишь их только в седьмом классе! Сейчас я тебе покажу.
— А «натуральное» это как?
— Что такое «натуральное»? Сейчас я расскажу. Но кажется, это вы точно уже должны были знать. Я напомню!
Лиза отбросила головоломку, потому что, во-первых, как ее решать? Во-вторых, что еще за магическое уравнение? И почему она этого никогда не знала? В-третьих, никогда бы она не подумала, что Генри так сильно может увлечься математикой, которую постоянно откладывал на потом.
***
— Знаешь, Лиз, в этой головоломке как раз не хватает шестнадцати, — задумчиво произнес Генри, колупая какие-то квадратики в еще большем деревянном квадратике.
— Что это такое? — глянула Лиза на то, что было в его руках, закончив с проверкой окон. Все закрыто на защиту.
— Это пятнашки! — поделился Генри головоломкой. — Ирина разрешила, что можно взять сюда, — пригладил он мягкое одеяло, что так уютно его накрывало. От пододеяльника пахло свежим, только что постеленным, как и от подушки. Прям как дома у Ингрид и Лизы. Только Клео не хватало рядом. Но все остальное очень хорошо.
— И правда, тут как раз пятнадцать кубиков, — усмехнулась Лиза. — Но наверное, если бы были все, то ничего бы не сдвинулось с места?
— Верно, — улыбнулся Генри.
Верно.
— Ты будешь литературу на ночь читать? Или завтра разберем?
— Я пока не знаю. Давай я завтра скажу? — склонил он голову вбок.
— Ясно все, — заулыбалась Лиза, легко похлопав по одеялу, и Генри посмеялся. — Ты же помнишь, где я буду? Через одну комнату. Ты в гостевой, потом Ира, потом я. Окей?
— Я запомню. Лиза, а почему тут — гостевая, а там — гостиная?
— Слушай, хороший вопрос. Давай потом вместе погуглим?
— А если мне станет страшно, что делать?
Если я проснусь опять неизвестно где, тут столько много комнат и лестница большая, и много дверей на улицу, вдруг я опять окажусь на столе, что, если я тебя не найду, если я потеряюсь. Что мне делать?
Метался взгляд, подрагивала нога, приподнимая одеяло.
— Ты просто кричи, как всегда. Я тебя услышу и сама найду, — положила Лиза руку на одеяло, поглаживая, и подрагивания остановились. — Ничего не бойся. Тут некого бояться. Здесь только ты, я и Ира.
***
— Ты уверена, что хочешь спать здесь? — прозвучал этот вопрос уже в который раз.
— Ира, это — больше, чем достаточно. Все будет нормально!
— Да тут же просто куча одеял на полу! — В пустой, голой комнате с лампой-грушей. — А у меня огромная кровать.
— Вот и выспись в ней хорошенько.
— Почему ты вечно такая упрямая?
Лиза ничего не ответила, просто рассмеялась.
— И опять надо мной смеешься, ко всему прочему!
— Ира, послушай, — сникла Лиза. — Может, я должна была раньше сказать, но как-то, в общем… Такие дела, что и у меня, и у Генри плохо со сном, понимаешь? Только не пугайся! Он лунатит иногда.
— Это я уже поняла.
— Как это? — изумилась Лиза.
— Зачем еще спрашивать про защиту на окнах? Ему же не три.
— Но я тоже сплю очень плохо. В смысле, лунатить я не луначу, но… будить я тебя не хочу. Поэтому давай не будем больше про эту тему? Я сплю здесь. Точка.
— Ладно, — недовольно ответила Ира. — Как скажешь!
— Тогда спокойной ночи? — присела Лиза на стопку одеял. Почти как на матрас дома.
— Ты же не будешь спать? — улыбнулась Ира.
— Нет, — покачала Лиза головой, грустно улыбаясь. Почти как дома: спать урывками по несколько часов и желательно перед этим добить себя до состояния «завалиться и уснуть».
— Хочешь выпить чего-нибудь?
— На ночь глядя? Звучит потрясающе!
***
— Ничего, что мы тут у тебя школу устроили? — передала Лиза бутылку с незаконченным вином Иры. — Ты же после пар сегодня.
— Да, там-то никаких проблем нет. Сейчас идет работа с курсовиками, поэтому новый материал не рассматриваем.
— А что? Где-то есть проблемы?
— В самом департаменте сейчас проблемы, — сделала Ира хороший глоток, решила поставить бутылку на пол, но пригладив ковролин, передумала.
Было решено, что пить на ночь глядя лучше всего в рабочем кабинете, на мягком полу в свете настольной лампы, которая сейчас не имела под собой ничего, кроме пола.
— Департамент? Ты разве там все еще работаешь?
— Состою в совете экспертом. Приглашают на решение важных вопросов. И там как раз сейчас такое дело… Кстати, Лиза, ты разве не слышала? В нашем штате, наконец, подписали закон об однополых браках! — радостно заулыбалась Ира.
— Нет, — ответила ей грустной улыбкой Лиза. — Я совсем не читаю новостей. Выпьем за это? В смысле, что наконец-то и у вас!
— «У вас», — передразнила ее Ира, передавая бутылку. — Ничего, что это и твой штат наполовину?
Лиза поболтала вино в бутылке, усмехнулась, глотнув.
— Так что же у вас там за дело?
— Дело в том, что референдум отложили до осени, хотя губернатор уже предварительно все одобрил. И мы опять поцапались с Мюррей из-за этого. Потому что «зачем гнать лошадей, Ира»?! — потрясла Ира головой, будто передразнивала мисс Мюррей прямо сейчас.
— Мюррей? Та самая?
— Да, та зеленая Фиона, которая точно огр. Потому что изменения можно вносить уже сейчас! Официально одобрение есть. Все! Уже с осени! — рубила Ира слова ребром ладони. — Можно ведь изменить обращения в рассылках, форму проведения родительских собраний, и…
— А что с Фионой?
— Она, как всегда, вызвала меня на личный диалог, а я ненавижу эти ее диалоги, и склоняла притормозить, потому что как всегда осторожна, как черт! Был бы Сторибрук вне Мэна, не было бы проблем, — сверкнули глаза.
— Так ты ее послушала? — спросила Лиза прямо, вглядываясь в лицо Иры.
— Нет, разумеется! Я устроила свои личные диалоги с кем надо, продавила тему. Свой голос не отдала, но остальные-то внесли свой вклад, — ехидно посмеялась она. — Все, что я хотела, — получилось.
— Так это же здорово! — ликовала Лиза, замечая, как Ира полыхает.
— Вот только мисс Мюррей оказалась права, — сникла Ира. — Противники закона запустили петиции, потом еще устроили акцию, короче, кошмар. Больше всего бесит, что Мюррей оказалась права. Просто бесит, когда она права! — зло выкинула Ира. Лиза протянула ей бутылку, улыбаясь.
— Так тебя бесит, что однополый закон под вопросом, или что Мюррей правей тебя?
Ира бросила на нее взгляд, полный возмущения.
— Сейчас меня бесит, что ты надо мной издеваешься, — ухмыльнулась она, и Лиза рассмеялась в голос, но вовремя одумалась и приглушила смех ладонью.
— Все это — просто какая-то мышиная возня, — задумчиво произнесла Ира. — Родительские комитеты просто глотки друг другу перегрызли из-за этого, потому что где-то превалируют либералы, а где-то — наоборот. Хотя ведь и там, и тут есть такие родители, законные они уже или еще нет. Но все равно рано или поздно Мэн к этому придет.
— Ты веришь в это? — отстраненно спросила Лиза.
— Почему нет? Президент на стороне этого закона. Ты разве не слышала, как он… Да, верно, ты же не читаешь новостей. Так вот, в любом случае, все мы придем к этому.
— Я не верю, — глухо прозвучала Лиза.
Ира повернулась к Лизе, вызывая ее взглядом.
— Что, вообще нисколько?
— Нет.
— Поразительно! — приподняла Ира брови. — А я не верю, что ты не веришь, и даже малейшей мысли не допускаешь. Лиза! Как же так?
— Я не понимаю… не понимаю, чего ты не понимаешь, — нервно посмеялась Лиза.
— Да ты же даже в школе не упускала шанса, чтобы предотвратить любую несправедливость. Чтобы поставить все на свои места. И нисколько не стеснялась в высказываниях.
— Ира, ты ошибаешься, — принялась Лиза тереть лоб. — Ты просто…
— Нет, послушай! Да ты же отправилась по штатам с арт-проектом на социальную тему, поставила на уши СМИ, тоже не стесняясь в высказываниях. Ты же никогда не боялась встать против… да даже против всего мира! — со страстью закончила Ира.
— Ира! Да как ты не понимаешь? Это не я против мира. Это мир против меня, — печально посмеялась Лиза. — Этот мир, это он такой, я в него никак не вписываюсь. И никогда не вписывалась. Давай не будем про это, — перехватила она бутылку у замолчавшей Иры, у которой, казалось, кончились все аргументы.
— Ты говоришь, мышиная возня? Так оно все и есть, Ир. Возня на месте. Никуда мы не двигаемся. Знаешь, — принялась она ковырять этикетку на бутылке, — все это напомнило мне о Флориде. О том случае… Я тогда сильно заболела, я помню. И вот тогда… — облизнула Лиза внезапно пересохшие губы, как будто горячка вместе с царапающей горло ангиной снова в нее пробралась. — Тогда мы получили приглашение от одних активистов. Это из-за стрельбы. Может, ты слышала.
— Я… я помню этот инцидент, — сглотнула Ира, потирая пальцы о пальцы, ощущая тревожную влагу.
— Мы не получали разрешения от университета, в котором учились эти ребята, но тогда нам было уже далеко пофигу, — хохотнула Лиза. — Тем более, на тот момент я знала, как отвечать на уведомления о штрафах, — одарила она Иру взглядом.
— О. Можешь и не благодарить.
— Нет, что ты, спасибо все равно, — посмеялась Лиза, приняв легкий толчок в плечо. — Так вот тогда нам выслали то предложение, — поледенел ее голос. — Срисовать акцию против распространения оружия, против расстрелов, против смертей, — треснул голос, захрипев. — Мы пришли, как обещали: ровно в семь утра, пораньше всех остальных. В семь утра перед университетом штата Флориды лежали студенты. Я… я не помню, сколько их было, а ведь я нарисовала каждого из них. Все в одну кучу. И все, как один, только в нижнем белье. А мы — перед ними. Я, с этим тупым складным мольбертом, и Мэрлин, который просто не мог перестать дымить. Они… они сказали мне потом, что это как ходить в одном нижнем белье. Без защиты, под вечным страхом. Это как…
— Как под постоянным прицелом.
— Именно! — воскликнула Лиза, потирая глаз. — Это так. Они лежали там, пока я не закончила. Хорошо, что это Флорида. А там очень жарко. Просто невыносимо. Они не согласовывали ничего из этого. Потому что и так весь штат стоял на ушах. Флорида просто обросла новостями. Им досталось. Нам досталось. Эта работа у меня единственная в цвете. Больше таких не было. Она вся… Они все разные, эти тела, на зеленой траве. Работу затребовал университет, чтобы без скандалов. Не хотели засветиться. Мы таскались по судам и… Знаешь, Ира, — рассмеялась Лиза, всхлипывая, — я ненавижу Флориду с тех пор.
Ира молча протянула ей вина, и они пили его, разделяя минуту молчания.
— Мы спрашивали у них: почему не фото? Зачем вам картина в неизвестно сколько минут длинной? Потому что этому нет конца, ответили они. Понимаешь? — глотнула Лиза еще раз. — Мы мониторили эту тему еще долго. Мэрлин следил за тем, куда ушла картина. Мы успели ее сфоткать и выложить в сеть. Тот универ после новостей и всей этой шумихи вдруг резко передумал и высказался в нашу защиту. Но все, как ты и сказала, все это — всего лишь мышиная возня. Потому что ничего не меняется. Президент? Власти университетов? Департаменты? А какая разница, если стреляют до сих пор?
— Ты же не смотришь новостей.
— Мэрлин смотрит, — отвела Лиза взгляд в сторону. — Он еще долго кипел после того случая. Злился, что забрали такой хороший куш. Инфоповод, все дела. Приперся ко мне уже тогда, когда мы вернулись в Бостон, завел эту тему опять, и я его послала. Мы с ним тогда долго не общались. Слушай, при чем тут он? Я не про это вообще, — потрясла Лиза рукой. — Я про то, что неважно, кто рулит, Ира. Если все мы потонем, то неважно, кто у штурвала.
— Ты не права! — выпалила Ира.
Лиза застыла: затуманенный от выпитого взгляд заскользил по лицу Иры.
— Ладно. Я не права, — усмехнулась она криво.
— В смысле? — тут же нахмурилась Ира.
— Ну, если ты хочешь оказаться правой, то окей!
— Да не в этом дело, Лиза! Господи, и когда ты стала такой врединой?
— Тебе просто хочется поспорить со мной, подзадеть, как всегда, и выиграть в споре. Вот, кто вредина, — прицелилась Лиза пальцем в бедро Иры.
— Да нет же, Лиза, — перехватила Ира ее руку. — Я действительно так думаю. Все меняется, только очень медленно. Надо просто потерпеть и понаблюдать, но в конце-концов ты заметишь, что… — хлопала она рукой по ее открытой ладони, но Лиза сжала пальцы, захватывая Иру, останавливая.
— Ты же говорила, что здесь ничего не меняется. Что тут — бесконечный ад. Разве ты мне не это говорила?
Ира застыла, вглядываясь в серые глаза. Секунды колебания перед прыжком.
— Я не верю, что изменения возможны со мной, Лиза. Это я имела в виду. Нельзя изменить то, что уже сделано. Но можно постараться изменить то, что тебя не устраивает вокруг, — сжала Ира ее пальцы.
— Не знаю, что сказать, — выскользнула Лиза из ее руки, хватаясь за бутылку. — Не верю я, что кого-то можно изменить. Или что-то. Просто… Да ты сама посмотри! Сколько надо кричать, чтобы услышали? Я не знаю, — потерла она лоб. — Я просто не знаю… Мне страшно иногда. Я иногда смотрю на Генри, и мне просто страшно. Как он будет в этом мире? Как вообще можно сюда рожать детей?
— Сюда? — посмеялась Ира.
— Ну да, — рассмеялась Лиза следом. — В смысле, кто вообще меня спрашивал, хочу ли я тут быть?
Этот вопрос, произнесенный со смехом, показался от этого Ире еще страшнее. Лиза замерла, почуяв ее напряжение.
— Ты никогда так не думала? Зачем я тут вообще?
Ира думала. Так часто и так тщательно, что лучше бы позабыть обо всем об этом поскорее. Но самым важным для нее сейчас было только одно — чтобы об этом перестала думать Лиза.
— Ты прочитала книгу, которую я тебе оставила?
— Ты про какую из всего того бесконечного списка? — прикрыла Лиза глаза, упираясь затылком в стену.
— Тошнота.
— А что такое? Кажется, нет. Это там ты мне написала стихи?
Лиза жмурилась, вспоминая. Плыли звезды перед глазами. Те, что давно погасли. Она распахнула глаза. Только лампа на полу оставляла рассеивающийся круг.
— Да, там. Просто эта книга отвечает на твой вопрос.
— Нет, — призналась Лиза. — Даже половины не прочла. Тогда у меня хватало хлопот. Я улетала в космос и рисовала там… в общем, неважно.
— Почитай, — мягко призвала Ира, повернувшись к ней.
— А что там? — шепотом спросила Лиза. — Она же очень печальная.
— Сначала. Но потом все будет хорошо, Лиза. В самом конце.
— Это что? Спойлер? — округлила Лиза глаза, расплываясь в пьяной улыбке.
— Да, Лиза. Самый настоящий, очень жирный спойлер. Но ты все равно почитай, мы обсудим.
— Только если ты посмотришь мультик. Про принцессу. Что лягушка.
Бутылка пустая уже давно, а лампа все светит. О чем мы там говорили? О чем-то очень важном, сразу обо всем, и ни о чем. По чуть-чуть того и этого. Конечно, конечно, всюду ад. Но мы же тут, в аду, пришли с соседних улиц, уселись на пятачке. Сидим тут, пьем другую бутылку. Откуда у тебя столько вина? На нас с тобой хватит. Ты же все равно не хотела спать.
— Так что там с Генри? Ты говорила, что тебе за него страшно.
— Да, так и есть. Страшно. Для него должен быть другой мир, не этот совсем, — качала Лиза бутылку перед собой, а бутылка качала ее.
— А ты не думала… — решилась Ира. Лучше уж напрямую, чем щупать и проверять. — Ты не думала никогда о полноценной опеке?
Лиза повернулась к Ире, быстро улыбнувшись.
— Знаешь, если честно, думала. Никому не говорила никогда, и даже себе. Но вот ты спросила, и я поняла, что да. Пару раз проскакивала мысль: а что, если… Мне ведь хорошо с ним, и ему со мной. Но просто я боюсь, что опять провалюсь туда… Пропаду. В общем, не такой у него должен быть родитель. Не так все это должно быть.
— А как? — придвинулась Ира, легко перехватывая бутылку, удивляясь тяжести. Ах, да! Это же уже другая.
— Не знаю, — вглядывалась Лиза в темное окно. — По-другому. И с этим столько сложностей. С воспитанием. Знаешь, он все считывает. Вот вообще все, — провела Лиза рукой по воздуху. — Слова твои какие-то запоминает с первого раза. Все твои «черт» и «дурацкий». Задает вопросы, которые думаешь потом целый вечер и которые нигде не загуглить. Блин! А ему всего восемь. Девять.
— Десять, — продолжила Ира, и обе засмеялись, не сдерживая хохотания, которое перешло в открытый, громкий ржач.
Тщетные попытки остановить друг друга: ладонью по лицу, мимо рта. Но от этого хотелось смеяться только сильнее.
— А ты и правда неплоха в математике! — положила Лиза руку на плечо Иры, пока та отходила от смеха.
— Хватит, — предупредила ее Ира, — больше не смеши меня.
Пауза на вдохе. Комната плыла. Остановка.
— Так вот ругань — это фигня! — продолжила Лиза. — Но вот есть серьезные косяки. Я иногда делаю такое, что просто… — взяла Лиза паузу. — Знаешь, у парня есть один момент: ему жутко не нравится, когда к нему обращаются, как к малышу. Мама сразу мне об этом сказала. И иногда я… — становился ее голос все тише. — Просто Генри бывает совсем капризным иногда, особенно если не высыпается. Я не знаю, что с ним делать в такие моменты, а времени думать совсем не остается, — уставилась Лиза в окно, замерев. В то самое, за которым он сегодня прыгал на батуте, и взгляд ее изменился, и лоб собрался в складку. Ира встревожилась от этого выражения.
— И тогда я… И что на меня находит в такие моменты? Я же совсем не такая! И он тоже совсем не такой, когда истерит.
В этом восклицании, прозвучавшем так резко, Лиза обращалась даже не к Ире. Ира замерла, считывая ее лицо. Что ты там такое можешь сделать? Что для тебя страшнее всего? Ира застыла, словив собственное стукающее сердце вместе с дыханием. Потому что она знала, она-то точно знала, что может идти за истерикой ребенка. Шлепок. Затрещина. Порка. Нет, так нельзя, не при всех. Дернуть за руку, чтобы дать знать, что тебя ждет. Плечо будет помнить потом. Дернуть за руку, уводя от посторонних глаз подальше, а вот уже там…
— И что ты делаешь в эти моменты? — затаилась Ира, неосознанно потирая плечо.
— Я говорю ему, что взрослые так не делают, — покачала Лиза головой, прикрывая глаза.
— Господи, Лиза, — рассмеялась Ира, ломая собственное напряжение. Но остановилась, словив на себе непонимающий взгляд. — Да это же просто… это такие мелочи! Это же безобидная манипуляция. Ну что ты так на меня смотришь? Все мы друг другом манипулируем, даже не замечаем иногда.
— Да, я знаю, но просто… Это же…  — моргала Лиза, растеряно глядя на нее. — Я же знаю, как это ему важно, понимаешь? Понимаешь, в чем дело?
— Лиза, поверь мне, это не самое худшее, что может произойти, — улыбнулась Ира, заерзав на месте, все еще прогоняя непрошенные образы. — Брось! Ты слишком… даже не знаю, — пожала она плечами. — Ты слишком волнуешься за него. Излишне.
— А ты разве не волновалась сегодня?
— Да нет, конечно нет, — беспечно мотнула Ира головой.
***
Бутылка наполовину пустая или наполовину полная?
Почему мы опять обсуждаем президента?
Потому что перескочили на образование. Там должны решаться многие вопросы воспитания.
Да нет же, Ира, так тоже неправильно! Надо начинать с родителей.
Но дети и есть будущие родители. Погоди-ка, мы же это обсуждали. Нет?
Почему тут нет мебели? Ах да, это же будущий рабочий кабинет! Ты его хотела перекрасить в сапфировый?
Нет, ту комнату, которая еще сохнет. Ты точно будешь там спать?
Ты не ответила мне про сапфировый. Что еще там сделаешь? Только перекрасишь? К сочному синему хорошо подходят фосфорные звезды. Заряжаются от солнечного света, а потом горят несколько часов, пока не отдадут весь свет, что скопили. Должно быть красиво. Можно загадать сто миллионов желаний и даже не плевать на последний вагон.
Какой еще вагон?
Последний, Ира, последний.
Ковролин не матрас, но и на нем хорошо лежится. Ира проговаривала в потолок детали декора, пока Лиза вслушивалась, лежа на боку, свернувшись калачиком. Слушала и смотрела, как ее губы все медленнее выдавали слова.
— Ир, ты же уже совсем засыпаешь. Пойдем спать.
— Ты не передумала насчет комнаты? — приоткрыла Ира глаза, поворачиваясь к Лизе.
— Кто из нас упрямая? Я забыла.
— Обе. Мы обе упрямые. Но ты упрямей, разумеется.
***
Перед ней лежали тела на зеленой траве. Все те, что она нарисовала. Только она допустила ошибку, которая теперь оказалась фатальной. Красный. Лучше бы черно-белый, как всегда. Лучше бы чернила, которые со временем исчезнут. Темно-красный. Его тут быть не должно, но рука дрогнула, и теперь красные кляксы разрывали животы, выворачивая нутро наружу. Лежали тела, холодные, как синий, мертвые, как красный. Нет-нет-нет, я не хотела так, подождите! Не убирайте картину, я все исправлю. Где растворитель? Дайте мне растворителя, я вдохну его поглубже. Если картину нельзя исправить, я отказываюсь ее видеть.
Лиза хочет убежать, но когда пытается сделать хотя бы шаг, чувствует чужие руки на своих лодыжках. Все они, кто лежит на траве, держат ее. Посмотри на нас еще раз. Ты ничего не исправила и никогда не исправишь. Некуда бежать. Никак не проснуться. Спи и смотри. Отсюда есть только один выход, надо только…
Кряхтение. Первое, что она услышала. Как будто кого-то душат. Сон сгинул мгновенно. Она бросилась из комнаты, чтобы скорей попасть в другую. На ощупь, в темноте. Распахнуть двери и разбудить. Сдавленный крик, прорывающийся сквозь сон, через не открывающийся рот.
Лиза хочет сгинуть и бежит изо всех сил навстречу голосу, который ее зовет к себе. Но ее хватают, роняя на землю, подминают под себя. Трясут руки изо всех сил, рассыпая сон на осколки. Теплые сжимающие ладони.
— Лиза! Елизавета Андрияненко! Сейчас же проснись!
Лиза открывает глаза. Сужаются зрачки под ярким светом лампы-груши, фокусируются на одном: Ира.