Эйфория |Лиза Ира|

4

— Как с Сарой дела? — Спрашивает Вероника, опускаясь на кровать Лизы, когда та только-только открывает глаза. Беспардонность и прямота этой девочки иногда пугали, но в то же время это было настолько очаровательно, что, пожалуй, стало своеобразной отличительной чертой Самойловой, которая и делала ее самой собой.
— Все в порядке, мы вчера встретились вечером, погуляли, и она проводила меня до общежития, — Андрияненко улыбается, вспоминая те легкие ощущения, которые вызывает в ней девушка.
— А ночью ты куда сбегала? — Не унимается рыжая, а внутри блондинки что-то вдруг обрывается, будто бы ее застукали за чем-то ужасным, и вроде бы Лиза не сделала ничего плохого, просто посидела на улице, просто поговорила, просто проводила… Но те чувства, которые вызывает в ней Лазутчикова, сравнимы разве что с ураганом, которого еще никогда не случалось и который завораживал настолько, что бездумно, будто бы манимая чарами опытной ведьмы, она шла в самый центр, даже не думая, что это может быть смертельно опасно.
— Я думала, ты спишь, — как-то с опаской проговаривает блондинка и смотрит в теплые глаза подруги, пытаясь понять, чего именно она хочет от нее добиться.
— Я спала, просто ты не совсем тихо передвигаешься, — рыжая смеется и кладет ладонь на плечо Андрияненко.
— Прости, Вероника, я старалась вести себя как можно тише, — Лиза виновато опускает глаза вниз и мнется, понимая, что просто так девочка от нее не отстанет и рано или поздно ей придется выложить всю информацию на стол.
— Ничего, я просто сплю чутко, иногда даже слышу, как девочки за стенкой разговаривают, но не об этом. Куда ты сбегала? — Самойлова становится чуть серьезнее, чем следовало бы, и блондинка напрягается, мысленно пытаясь представить реакцию девушки.
— Просто покурить спускалась, ничего особенного, не парься, — Андрияненко старается быть как можно спокойнее, но дрожь в голосе выдает ее гораздо больше, чем хотелось бы.
Лиза не знает, в чем причина подобных переживаний, и как бы она не старалась разобраться в этом, ничего не получалось. Девушка считала себя предательницей за то только, что каждую секунду в ее голове девушка с ледяными глазами, а не Сара, которая так нежно и так тепло к ней относится. Что такого в этой Ире? Она не могла ответить на этот вопрос. Пока не могла.
— Ночью, когда ты уже вернулась в комнату и почти легла спать? Андрияненко, что-то не так. Выбора у тебя нет, придется рассказывать, тем более, что-то мне подсказывает, тебе самой это очень нужно, — иногда Самойловой казалось, что она чувствует людей, будто бы что-то особенное в ней было, третий глаз, радар, да что угодно. Быть может, это дар, может, проклятье, но пока Вероника могла помочь близкому человеку, она нагло использовала этот талант.
— Ника, это достаточно странно, — Лиза делает глубокий вдох, прежде чем решиться и выложить подружке все, что было у нее внутри. Пожалеет она об этом или нет, девушка понятия не имела, вот только Вероника была единственной, с кем это можно было обсудить. — Мне очень нравится Сара, с ней тепло, уютно и очень хорошо… — девушка замолкает.
— Но?
— Но есть Ира, и я понятия не имею, что со мной происходит, когда она оказывается рядом. Знаешь, будто бы я - не я, и вместе с этим - самая настоящая, без заслонов и зажимов. Хочется сбежать и одновременно приковать себя к ней наручниками, чтобы никогда не расставаться. Она действует как наркотик и…
— Что?
— Она меня поцеловала. Не знаю, случайно или специально, это было быстро, и, кажется, слишком неожиданно для нас обеих, но этот момент не выходит у меня из головы, а кожа до сих пор горит в том месте, где она коснулась. Это одновременно ужасно и прекрасно, я даже не знаю, что делать, я чувствую себя предательницей по отношению к Саре, — девушка говорит тихо, будто бы по нити распускает сотканное внутри полотно хаоса и эмоций.
— Ты не можешь контролировать то, что чувствуешь, попробуй принять это, и, может быть, станет чуть легче. Ты не предаешь Сару до тех пор, пока выбираешь ее и не поддаешься Ире, а поцелуй... Может, это просто порыв эмоций, может, просто случайный момент, который должен был случиться. Инициатива была не твоя, так что не стоит винить себя за это, — Самойлова смотрит прямо в глаза и осторожно сжимает в теплых руках ладонь Андрияненко, и от это девушка уже не чувствует себя настолько паршиво.
— Вероника, я хотела этого, — слишком обреченно и разочарованно. Слова пропитаны болью, и Лиза едва удается сдержать себя в руках.
— Я знаю, — губы рыжей трогает едва заметная улыбка.
— Откуда?
— Помнишь теорию про родственные души? А если это правда? Как бы абсурдно это не звучало, все ведь может быть…
— Вероника…
— Объясни мне тогда, почему она так сильно на тебя действует?
— Я не знаю. Правда не знаю.
— Давай просто посмотрим, что будет дальше, но тебе стоит знать, что я всегда рядом с тобой, хорошо? — Самойлова улыбается и проводит кончиками пальцев по волосам Лизы.
— Спасибо, Ник, для меня это безумно важно.
Ирина Лазутчикова — снежная королева нового уровня, прошедшая и вызубрившая наизусть ошибки каждой, кто был до нее. Она будет знать каждый твой ход задолго до того, как тебе в голову только придет идея. Она будет играть на поражение, и ты, как бы умен и силен ты не был, никогда не выберешься из ее плена. Если снежная королева захотела сыграть с тобой, ты никогда не соберешь кубики с нужным словом. Их просто не существует.
Лиза — усовершенствованная проекция Кая, маленького мальчика, попавшего в плен к самой изощренной злодейке, даже не подозревая о том, что за маской идеализированной девушки прячется чудовище, способное взять любого под свой контроль. Раздробленные в пыль льдинки, осевшие в глазах Андрияненко, складываются в портрет брюнетки, и она не видит больше ничего кроме девочки с идеально-ледяными глазами, которая в один момент становится вдруг для нее целым миром, а хуже всего то, что никто не сможет растопить замерзшее сердце слезами только лишь от того, что никто не будет плакать по Лизе, попавшей в плен. Сама виновата. Сама выбирайся.
***
Пара по литературе стояла первой в расписании, и сегодня начинались презентации их собственных проектов. Лиза радовалась, что они не первые, потому что была возможность все досконально изучить и избежать ошибок в собственном выступлении, но вместе с этим ее пугало и очередное отсутствие Иры, хотя она обещала появиться.
Лазутчикова залетает в класс за несколько секунд до преподавателя и быстро садится рядом с Андрияненко, у которой дыхание перехватывает от резкого всплеска эмоций. Каждый раз, когда она видит Иру, по телу с невероятной скоростью проходится огненная волна, и вроде бы ты даже не успеваешь ее почувствовать. Ощущения как во время свободного падения на каких-нибудь аттракционах в парке, а на самом деле эта волна сжигает все до основания, но осознаешь ты это чуть позже, когда на пепелище, оставленном собственными чувствами, подобно фениксу, заново появляется хоть что-то живое.
— Я думала, ты не появишься, — шепчет Андрияненко, когда кое-как удается унять раскаты грома в собственной голове.
— Я же обещала, — улыбка. Похоже на игру в морской бой. Ранен.
— Даже немного странно, кто-то уже сегодня представляет работу, а мы еще даже не начинали, — блондинка поворачивает голову и жадно хватает глазами идеальные в своей мягкости линии профиля Лазутчиковой. Ира поворачивается слишком неожиданно. Глаза в глаза. Взрыв, который видят только двое. Катастрофически близко для того, чтобы хотя бы попытаться сдержать себя в руках. Слишком сильно для того, чтобы отвернуться. Ранен.
— Мы начали, поверь, никто не сделает это исследование глубже и детальнее., — рука ложится на колено Андрияненко, и даже сквозь плотную ткань джинс кожа горит так, что кажется, будто Лиза сама вот-вот превратится в пепел. Она на своих губах чувствует чужое дыхание, а взгляд будто бы проникает куда-то глубже, забираясь в самые потаенные уголки души, и считывает, как открытую книгу. Андрияненко больше не человек, даже не существо. Она призрак, застывший во времени, растворившийся во взгляде ведьмы с идеально ледяными глазами. Убит.
— Девушки, мы вам не мешаем? — Обращается к ним преподаватель, и обе вздрагивают, обращая свое внимание на мужчину.
— Простите, пожалуйста, это я виновата, мне пришла идея по поводу проекта, и, чтобы не забыть, пришлось быстро рассказать ее Лизе, — отвечает Ира, заливаясь краской, а Андрияненко судорожно хватает воздух, мысленно благодаря Лазутчиковой за быструю реакцию.
— Вы работаете вместе?
— Да.
— Что же, полагаю, мисс Лазутчикова? Рад видеть вас на своих занятиях, не хотите объяснить причину своего отсутствия на прошлой паре?
— Могу я задержаться после и сказать вам наедине? — Ира сжимается в комок оголенных нервов, и, казалось бы, стоит до нее только дотронуться, случится взрыв такой силы, что не выживет никто на расстоянии нескольких тысяч километров.
— Хорошо, тогда расскажите хотя бы, над каким произведением вы работаете?
— «Над пропастью во ржи».
— Что же, смело, хочу предупредить вас, девушки, что это мое любимое произведение, так что вам придется очень постараться, — преподаватель улыбается, и напряжение начинает потихоньку спадать.
— Мы постараемся оправдать ваши ожидания, — отвечает Лазутчикова, и мужчина наконец отстает от них, переключаясь на девушек, которые тряслись возле доски от страха и неуверенности в собственных силах.
— Спасибо, Ира, — непроизвольно, поддавшись какому-то чувству, выплывшему из самых глубин встревоженной души, шепчет Лиза, наклоняясь так близко, что еще немного и она коснется губами шелковой кожи на шее. Лазутчикова — магнит, она притягивает к себе с такой силой, что Лиза буквально перестает себя контролировать, а воображение рисует крайне рискованные картины. Едва хватает сил взять себя в руки и отодвинуться, сдавленно и глупо улыбаясь.
Брюнетка только кивает и прячет глаза в блокнот, делая вид, что слушает одногруппниц. Кто бы знал, как сильно она сжимала ладони, только чтобы голос ее не дрожал, когда она разговаривала с преподавателем. Кто бы знал, что на ладонях каждый раз остаются шрамы-полумесяцы, как только Лиза оказывается рядом. Кто бы знал, как сильно Ира хотела почувствовать касание сухих губ на собственной шее, когда горячее дыхание блондинки обожгло ее. Лазутчикова мастерски умела держать себя в руках, но рядом с Андрияненко это умение рушилось с немыслимой скоростью.
Сразу после окончания пары блондинка хватает за руку Веронику и тащит ее за собой на курилку, жутко дрожащими пальцами доставая сигарету и поджигая ее. Только когда едкий дым царапает горло, к Андрияненко приходит хоть какое-то вымученное спокойствие, и она испуганно смотрит на подругу.
— Вы что вообще там устроили? — Чуть громче, чем надо бы, спрашивает Самойлова, пытаясь переварить все увиденное и сложить в своей собственной голове пазлы.
— Вероника, не кричи, пожалуйста, я не знаю, я не могу себя контролировать, я уже говорила тебе об этом, теперь ты сама все видела, — Андрияненко тяжело и прерывисто дышит, даже не пытаясь привести себя в нормальное состояние.
— Если честно, я даже не представляла, какие масштабы у этого бедствия, — тихо и медленно проговаривает Самойлова, думая о том, что сама понятия не имеет, какого черта вообще делать дальше.
— Мне страшно.
Лиза хотела сказать еще что-то, но на улицу выскакивает Ира, останавливаясь прямо возле ограждения, вставляет сигарету между зубов и подкуривает. Она не видит Андрияненко, но блондинка видит ее подрагивающие плечи и покрасневшие глаза, в которых застыли слезы.
Сердце больно бьется о рёбра и падает куда-то вниз. Лиза больше себя не контролирует, она не замечает ничего вокруг. Есть только Ира и тот факт, что ей больно.
Андрияненко медленно подходит к девушке и обнимает. Без слов, без вопросов, просто прижимает к себе крепко-крепко и позволяет Лазутчиковой уткнуться в свою шею, чувствуя, как намокает футболка от скатывающихся слез. Ей больно, очень больно от того, что всегда загадочная и улыбающаяся Ира сейчас выглядит сломленной. Ей хочется перетянуть боль на себя, чтобы девушке только стало легче. Андрияненко никогда не страдала приступами альтруизма, но сейчас ей хотелось сделать все что угодно, только бы брюнетке больше не было так больно.
Ира сдаётся, убирает барьеры, которые держит всегда и для всех, позволяет себе стать маленькой девочкой и просто плакать, утыкаясь в плечо почти незнакомому человеку, который вдруг стал для неё чем-то большим.
Звенит звонок, Вероника уходит, оставляя Лизу, и только кивает, намекая, что прикроет ее на следующей паре, а блондинка только вымученно улыбается и ставит в голове галочку «сказать спасибо».
Андрияненко просто гладит Иру по мягким волосам, и на какой-то момент кажется, что это самое правильное, что вообще может происходить. Она ни о чем не спрашивает, когда Лазутчикова успокаивается и чуть отстраняется, едва заметно улыбаясь.
Брюнетка расскажет обо всем обязательно, как только придёт время, как только она наберется смелости. А Лиза будет ждать ровно столько, сколько будет нужно.
Они возвращаются обратно, чувствуя, что между ними появилась, а, может быть, просто окрепла какая-то незримая связь, которая сильнее, чем все, что было до этого…
***
Сара 18:27 «Можешь выйти?» — Сообщение от Сары прилетает слишком неожиданно, и Лиза крутит телефон в руках, пытаясь строить логические цепочки. Они не должны были сегодня встречаться, и если девушка ни с того ни с сего вдруг решила заглянуть, значит, что-то точно случилось, значит, какие-то проблемы, но блондинка не знала, какие. А это бесило больше всего.
Лиза 18:30 «Буду через минуту.»
Ужасное ощущение сдавленности и первопричинного страха, который заползает под кожу, занимает лидирующее место в эмоциональной таблице Андрияненко, и она спускается по лестнице, пытаясь дышать ровно, но ускоренный сердечный ритм ломает все ее планы.
Блондинка ненавидела такое моменты, когда не знала, что случилось, в чем проблема и есть ли она вообще, но в голове мысли доходят до чего-то абсурдно-критичного и заставляют утонуть в выдуманной, раздутой катастрофе.
Подсознание — зверь, который никогда не будет играть на твоей стороне.
Сара выглядит задумчиво, сжимая в руках телефон. Она не сразу замечает, как Лиза выходит из общежития, и сильно вздрагивает, когда та осторожно касается её плеча.
— Прости, не хотела тебя напугать, — шепчет девушка и разрывается между тем, чтобы улыбнуться или поцеловать. Медлит. Сдается. Тянется чуть вперед и едва ощутимо касается губ брюнетки, замирая на них всего на пару секунд, но этого уже достаточно, чтобы понять — Сара не злится, а если и злится, то не настолько сильно, чтобы ее оттолкнуть. — Что-то случилось?
— Лиза, мне не хотелось бы надумывать, тем более устраивать скандалы и какие-то разборки, поэтому я приехала к тебе, чтобы спокойно все обсудить, — девушка говорит тихо и от чего-то совсем не смотрит в глаза Лизе, у которой нервы в тугой комок сжимаются и бьют в голову.
— О чем ты хотела поговорить, что случилось? — Подступающая паника сдавливает горло, и Андрияненко только и может, что хлопать небесно-голубыми глазами, пытаясь понять, что вообще происходит.
— Я сегодня видела чудесную картину, проезжая мимо институтской курилки, когда все разошлись и только ты стояла, обнимая какую-то девушку. Мне в тот момент показалось, что ты была даже где-то не в этом мире. Я бы, может, и не отреагировала, если бы не поняла позже, что это была та самая бариста из кафе, Ира вроде бы. Лиза, скажи мне честно, что между вами происходит?
Ребра будто бы веревками стягивают, и даже понимая, что ничего критичного не произошло, Лиза катастрофически сильно чувствует свою вину.
— Слушай, ничего серьезного не случилось.
Ложь.
— А что тогда случилось?
— Мы стояли там вместе с Вероникой, просто разговаривали, а потом пришла Ира, ей было плохо, она была вся в слезах, — когда Лиза говорит об этом, сердце сжимается от переполняющих ощущений. Пытаясь донести до Сары, что ничего плохого не случилось, она с каждой секундой убеждается в обратном. Случилось. И Андрияненко не понимала, откуда в ее голове снова и снова возникают «Почему?»
Почему она врет Саре о несерьезности произошедшего?
Почему ей хочется, чтобы никто не трогал ее с этой темой?
Почему ей хочется снова оказаться ночью перед общежитием, выкуривая по одной сигарете вместе с Лазутчиковой?
— Ты считаешь, что это был повод вот так ее обнимать?
— Да! — Андрияненко взрывается, переполняющие эмоции вырываются наружу и голос становится громче, чем им обеим хотелось бы. — Ей нужна была поддержка, хоть какая-то.
— Почему ты, Лиза? — Голос Сары звучит обреченно, испуганно и как-то разочарованно, будто она сейчас понимала те вещи, до которых Андрияненко еще не дошла, а если и дошла, то просто не могла себе признаться.
— Потому что только я была рядом, потому что мы учимся вместе, потому что делаем совместный проект по литературе, потому что я… — Лиза замолкает, чувствуя, что еще немного и она сорвется, скажет то, о чем потом пожалеет.
— Потому что ты что? — Брюнетка напрягается, выпрямляется и сжимает руки в кулаки.
— Потому что я бы не смогла иначе.
Тихо. На выдохе. Признание самой себе. И дело даже не в приступе альтруизма, порыве человечности. Нет. Просто там была Ира, и это все решило.
— Лиза, скажи честно, у тебя есть ко мне хоть какие-то чувства, или ты просто играешь? — Сара становится настолько серьезной, что это пугает девушку.
— Конечно есть, я прошу тебя, не думай лишнего, ладно? Давай встретимся завтра? Наши устраивают вечеринку, мне Талли все уши прожужжала, составишь компанию? — Андрияненко прижимается к девушке, замирая в нескольких миллиметрах от чуть приоткрытых губ.
Сара не выдерживает, улыбается и отворачивает голову, стараясь скрыть легкое смущение.
— Хотела бы, но не могу, я бармен на этой вечеринке, но формально я буду там с тобой, если дождешься окончания, сможем уехать вместе и встретить где-нибудь рассвет, как тебе такая идея?
— Мне нравится, я согласна. Тогда до завтра? — Лиза отводит голову назад и внимательно смотрит на брюнетку.
— До завтра, — отвечает Сара, и в этот раз уже первая тянется за поцелуем, застывая на губах блондинки весенней легкостью.
***
Лиза обещала Веронике посмотреть с ней фильм, любой, который выберет девушка, потому что они давно не проводили времени вместе, что было не слишком хорошо. Абстрагировавшись от всего окружающего мира, они свернулись на кровати, замотались пледом и притащили всякую вредную дрянь, которая была традицией при просмотре кино у американских школьников.
Несмотря на то, что Самойлова настаивала на драме, а Андрияненко терпеть не могла подобные жанры, блондинка даже не спорила, а ближе к середине открыла для себя тот факт, что ей, оказывается, даже интересно и отрываться не хочется. А к концу, когда уставшая Вероника сладко спала на плече Лизы, та даже не сразу обратила внимание, что она глотает слезы от излишне душещипательных моментов.
Кино заканчивается, девушка аккуратно слезает с кровати, скидывает мусор в пакет, укрывает Самойлову и прячется к себе под одеяло, чувствуя, как ее снова атакуют мысли о Ире.
Хочется встретиться с ней, просто увидеть, может быть, поговорить, ничего ведь противозаконного в этом нет, если два человека будут просто разговаривать о чем-то незначительном, правда?
И в этот момент в голову Андрияненко влетает важная и необходимая ей прямо сейчас мысль: «Почему бы и нет?»
Смущение и страх сковывают тело мгновенно, и от чего-то ей становится жутко неудобно. А если она занята? А если у нее нет времени? А если Ира просто не захочет проводить с ней время, ведь в конце концов, кто такая Андрияненко? Просто напарница по проекту.
Страх сливается с желанием, и девушка хватается за голову, не понимая, что ей делать дальше.
«Иногда для храбрости нужно всего лишь двадцать секунд». Фраза из только что просмотренного фильма мелькает как вспышка, и она решается, вскакивает с кровати, натягивает кроссовки и выбегает в коридор, мысленно отсчитывая нужное время. Голова взрывается, а сердце колотится так, будто бы вот-вот пробьет грудную клетку и выскочит наружу.
Чувство эйфории захватывает каждую клеточку, и только когда Лиза стучит в дверь, до нее доходит, что она только что сделала.
Хочется развернуться и бежать прочь, не оглядываясь, сделать так, будто бы ничего и не было, будто она все это время сидела в своей комнате под одеялом и готовилась ко сну. В двери щелкает замок, внутренние органы сводит внезапной судорогой. Последний вдох и оставшиеся две секунды на храбрость…
— Не хочешь кофе?
***
Они медленно прогуливаются вдоль парка, сжимая в ладонях горячие стаканчики.
— Мне кажется, или ты подсела на лаванду? — Спрашивает Ира и широко улыбается, глядя на девушку своими зачарованными глазами, в которых с каждым разом сквозит что-то новое. И на какую-то секунду Лизе кажется, что Лазутчикова — не снежная королева, а она совсем не Кай, может быть, они обе — выходцы из совсем другой сказки.
— Похоже на то, — отвечает Лиза, но понимает, что лаванда тут совсем не при чем. Она подсела на Иру, на звуки ее голоса, на ледяную нежность голубых глаз, на мимолетные касания, которые подобно цунами отзываются где-то в самой душе, на запах ее духов, который доводит до исступления, и с каждой секундой все больше хочется чувствовать его, хочется задохнуться, раствориться, потеряться и больше никогда не показываться на свет, только бы как можно чаще иметь возможность прогуливаться вот так, рядом, вместе. А лаванда... нет. Лаванда — это просто еще одна приятная ассоциация с Ирой.
Лазутчикова не спрашивает Лизу, почему она решила вытащить ее поздним вечером из комнаты, не спрашивает, почему блондинка краснеет как первоклассница, только в одно мгновение она тянется вдруг к ее ладони, касается кончиками пальцев и чувствует эффект свободного падения, после которого не остается ничего больше. Медленно, мучительно и болезненно долго ведет вниз, переплетает пальцы и чуть сжимает.
Обеих бьет дрожь от неповторимости момента, и сейчас кажется, что это гораздо интимнее всего остального. Просто касаться друг друга так, будто ничего важнее в мире и не существует.
Темнота давно окутала почти спящий город, машины перестают проноситься туда-сюда с бешеной скоростью, а они просто идут, и кажется им, будто бы через это касание рук удается считать душу, раскрыть ее и впитать в себя. Это просто касание, но обе чувствуют, что стали друг другу гораздо ближе, будто бы незримая нить, соединяющая их, с каждым новым шагом становится прочнее.
Ира останавливается возле общежития, понимая, что ей совсем не хочется сейчас возвращаться, хотя она прекрасно понимает, что завтра ранние пары, но даже в этой ситуации ей хочется выкрасть у времени еще хотя бы пару минут, пропитанных нежностью, теплотой и едким табачным дымом.
Они курят медленно, растягивая сигарету настолько, насколько это вообще возможно. Не могут объяснить себе такое странноватое поведение, да, если честно, и не хотят. Все теряет важность в такие моменты, все, кроме небесно-голубых глаз, сосредоточенных друг на друге.
Лиза снова провожает ее до комнаты, только в этот раз задерживается гораздо дольше. Сжимая в объятиях Лазутчикову, она не хочет ее отпускать. Она просто не может.
Ира прижимается сильнее, так будто бы Андрияненко — ее единственное спасение, то, что удержит ее на плаву, когда случится всемирный потоп, сосредоточенный на жизни всего лишь одного человека.
Брюнетка оставляет едва ощутимое касание пересохших губ на щеке, прежде чем сделать шаг назад и скрыться за дверью. Лизе хочется опуститься на пол, прижать колени к груди и попытаться переварить все, что только что случилось, но она берет себя в руки и медленно плетется к себе в комнату, забираясь под одеяло.
Темнота в комнате действовала расслабляюще, но даже несмотря на то, что Андрияненко жутко устала, она не могла закрыть глаза. В голове была Ира. Теплая, нежная, в идеально пастельных цветах. Казалось, что каждый раз видеть Лазутчикову в своих мыслях так правильно и так необходимо, будто без этого Лиза была бы уже не Лиза.
А потом, будто гром среди ясного неба, в голову вдруг врезается важная вещь: если она с Сарой, в ее мыслях всегда найдется место Ире, но если она с Ирой, то никого больше не существует. Это ужасно, особенно по отношению к девушке, которая, казалось бы, испытывала к ней нежные и трепетные чувства, из которых, возможно, может сложится что-то действительно сильное.
С Сарой было тепло, так, будто ты возвращаешься домой после долгого путешествия, прижимаешься к ней, и становится хорошо. Катастрофически хорошо. С ней хочется встречать рассветы, укутываться в плед и пить чай с ромашкой. С ней хочется целыми днями смотреть кино, а потом засыпать в обнимку. С ней хочется жить, просто жить и принимать мир таким, какой он есть, влюбляясь в него с каждой секундой.
Лиза растягивает губы в улыбке, думая о девушке. Она правда ей нравится и довольно сильно, так что, быть может, блондинке все же стоит внимательнее посмотреть на Сару, открыться ей чуть больше и просто быть рядом.
— Че ты вертишься? — Разрывает мысли Андрияненко голос рыжей, и это происходит настолько неожиданно, что Лиза отрывается от кровати на несколько метров, хватаясь за сердце.
— Господи, Вероника, какого черта ты меня так пугаешь?
— Прости, я не хотела, но ты буквально не можешь лежать на одном месте, что вообще происходит? — Рыжая усаживается на кровати и внимательно смотрит на Андрияненко.
— Я думала, что ты спишь. Ты же вроде уснула, пока мы смотрели кино.
— Я спала, но потом ты рванула куда-то, и вот с того момента больше уснуть не получается. Колись, куда бегала? К Саре? — Самойлова сползает с кровати и перебирается поближе к блондинке, усаживаясь поудобнее.
— Ник, если честно, я чувствую себя идиоткой, но я ходила к Ире, — Лиза прячет голову под одеяло и молчит. Ей кажется, что тут сработает как в детстве: спрячешься, и проблем больше нет. Только вот Андрияненко взрослая девочка...
Рыжая мягко убирает одеяло и глубокими глазами смотрит на Лизу не осуждающе, не критикующе, а понимающе, будто бы говорит: «какую херню бы ты не сделала, я буду с тобой, помни об этом». И Лиза верит, садится рядом, кладёт голову на плечо подруге и тяжело выдыхает.
— Рассказывай в подробностях.
— Я не знаю, как так случилось, если честно, мне просто захотелось увидеть ее и я сбежала. Мы пили кофе, гуляли, а потом она взяла меня за руку, и, знаешь, в тот момент меня накрыло такое нереальное ощущение, что его и описать невозможно, и так каждый раз. Рядом с ней мне будто крышу сносит, и я никак не могу остановить происходящее, — Андрияненко закрывает лицо руками, чувствуя тупую давящую боль внутри.
— Это странно, ты права, но, кажется, такое называется сильной влюблённостью, и хотя я все ещё верю, что вы родственные души, я попробую объяснить по-другому. Может быть, те чувства, которые ты испытываешь рядом с Ирой, тебе гораздо ближе, чем те, которые возникают рядом с Сарой, и именно от этого твоё сердце разрывается, — рыжая говорит тихо и монотонно, ей тоже хотелось разобраться в происходящем и понять, что именно происходит в душе у подруги. Раз уж она стала ей настолько близка, Вероника просто не может смотреть на мучение девушки.
Дверь в комнату медленно открывается, и в проеме показывается голова Насти с милой улыбкой на лице.
— Хэй, Настя, привет, заходи! — Радостно приветствует ее рыжая, и брюнетка закрывает за собой дверь, усаживаясь на стул рядом с кроватью.
— Кажется, мы не знакомы, — проговаривает блондинка и протягивает руку. — Лиза.
— Настя.
— Напарница Вероники по литературе, верно?
— Точно.
Борцовой страшно, и, к сожалению, это заметно. Несмотря на то, что Самойлова много рассказывала о своей подруге и убедила девушку в том, что она хорошая, но барьер, который Настя всегда ставила перед людьми, не мог отойти на второй план так быстро. Она все ещё чувствовала себя охотником и жертвой одновременно, что заставляло ее саму буквально разрываться на две части.
— Ты очень напряжена, это заметно, — проговаривает Лиза, пытаясь понять, только она производит на девушку такое впечатление или все люди в общем.
— Знаю.
— Во мне проблема?
— В людях в целом, мне сложно доверять и открываться, — Настя пожимает плечами и чуть прикусывает нижнюю губу, стараясь держать ледяную оболочку.
— Хорошо, это только твоё право, так что я не буду лезть к тебе в душу, но если что, просто имей ввиду, что я не очень плохая, — Андрияненко подмигивает и соскакивает с кровати. — Оставлю вас, мне нужно Саре позвонить.
— Что-то случилось? — Обеспокоенно спрашивает Вероника, когда они остаются в комнате вдвоём.
— Не хочешь прогуляться?
— Прямо сейчас?
— Ага!
— Ладно, но если я усну завтра на парах, это будет только твоя вина, — Вероника встаёт и натягивает спортивные штаны на короткие шорты.
— Договорились, — Настя улыбается, и вместе они сбегают из комнаты.
Лиза набирает нужный номер и спустя пару гудков слышит голос Сары.
— Привет, что случилось? — Девушка обеспокоена и напряжена, она не привыкла, что Лиза звонит ей так поздно, если честно, она не привыкла к тому, что Лиза вообще звонит ей, так что в голове моментально рисуются самые худшие картины.
— Нет, ничего не случилось, если честно, мне просто не спалось и я хотела услышать твой голос, — тянет Андрияненко, и губы ее растекаются в мягкой улыбке.
— Звучит так, будто в тебе вдруг проснулся романтик, хочешь, я приеду? — Проговаривает девушка, и Лиза чувствует плавный прилив теплоты, который лениво расползается по телу и дарит ощущение легкости.
— Не надо, — она хотела. Она очень хотела, но понимала, что сейчас дергать девушку не лучший вариант, да и ей самой бы выспаться. — В смысле, я хочу тебя увидеть, но уже поздно, тем более, что мы завтра встретимся на вечеринке, и ты обещала украсть меня потом.
— Ну, тебе стоит знать, что я всегда держу обещания, — даже по голосу блондинка слышит, как Сара улыбается.
— Значит, меня ждёт незабываемая ночь.
— Да, но завтра, а сейчас ложись спать, не хочу, чтобы ты уснула прямо на барной стойке, — брюнетка смеётся.
— Хорошо. Доброй ночи, Сара.
— Сладких снов, Лиза.
Воодушевлённая легкими чувствами, девушка возвращается в постель и засыпает быстрее, чем успевает заметить отсутствие соседки по комнате...