Эйфория |Лиза Ира|

7

«Древние греки верили, что раньше у людей было по четыре руки и ноги и одна голова с двумя лицами. Мы были целостными. Счастливыми. И Боги, побоявшись, что цельные люди утратят желание им поклоняться, рассекли нас надвое и обрекли половинки целого на долгие скитания по земле. Мы вечно тоскуем. Тоскуем. Тоскуем. По второй половинке своей души. Говорят, когда эти половинки встречаются, между ними возникает взаимопонимание, чувство единства. И нет для человека большей радости, чем это…» © The half of it.
***
Лиза почему-то чувствует себя особенной, будто бы выдернутой из типично-серого мира в какой-то другой, пропитанный легкостью, нежностью и терпким ароматом лаванды, закрепившимся в легких подобно противоядию к любым угрозам мира.
Андрияненко хочет петь, впервые в своей жизни у нее из груди вырываются тупые, вечно заедающие мотивы самых странных песен о глупой подростковой влюбленности, от которых внутри ромашки расцветают, хотя в любой другой ситуации они буквально вызвали бы у девушки рвотный рефлекс.
Блондинка смеется, непрерывно улыбается и сильно раздражает Веронику безумной дозой позитива, который льется из нее самым теплым светом.
Лиза чувствует себя счастливой. Наверное, впервые за катастрофически долгое время она поняла, наконец, что это такое, когда от переполненности положительными эмоциями горят глаза, когда внутренности исходят сладкой негой от ощущения того, что границы вдруг рухнули и ей не нужно больше прятаться или испытывать непрерывное чувство вины — она такая, какая есть, и именно сейчас это как никогда актуально.
Лизе не надо смущаться, пытаться подавить свои чувства, и она, наконец, может дать им волю, даже не представляя, какая сила в них спрятана, но ей сейчас и не нужно было ничего такого, просто быть рядом, просто чувствовать касания и зарываться носом в шелковистые волосы с легким, едва различимым ароматом чего-то безумно знакомого и даже родного, но одновременно вместе с этим чертовски недоступного. Такая и была Ира — нежная, легкая, своя и одновременно какая-то недосягаемая, космическая, девочка из другого мира. Она плавилась в тонких руках Лизы и была так далеко, что до нее невозможно было дотянуться.
На этом складывалась картина внеземного очарования Лазутчиковой, и Лиза обещала себе во что бы то не стало разгадать загадки девушки, но потом, чуть позже, а пока она могла просто наслаждаться каждой секундой рядом с брюнеткой и чувствовать себя самой счастливой.
Одиночество собирает вещи и с небольшим узелком уходит в закат ровно в тот момент, когда Ира понимает вдруг, что больше не одна.
Лазутчикова больше не снежная королева, и загадка лишь в том, а была ли она ей когда-нибудь на самом деле? Что выдавало в ней ледяную ведьму, кроме идеально сияющих глаз? Не ощущая перед собой барьеры она пугается и теряется, но чувствует себя настолько свободной, что ей хочется кричать. Что-то невнятное, несвязное и абсолютно глупое, но кричать, позволяя всему миру узнать о том, что она, наконец, нашла того, кто заставляет ее глаза светится еще сильнее.
***
— Лиза, ты собираешься вставать или снова проваляешься в кровати и мы опоздаем на пары? — Вероника сидит на кровати и пытается образумить подругу, которая все еще продолжала лежать под одеялом, разыскивая на потолке что-то интересное. Её мысли были слишком далеки отсюда, в другом месте, в другом времени, в другой галактике, и пока подруга рассказывала ей о важности обыденных вещей, Андрияненко ловила перед глазами картинки, никак не поддающиеся описанию.
— Вероника, не ворчи, я встаю, — девушка нехотя садится на кровати и смотрит на подругу, замечая, как та едва сдерживается, чтобы не засмеяться.
— Ты так улыбаешься, что мне кажется, будто еще немного и я ослепну, — Самойлова прикрывает глаза руками, а губы Лизы растягиваются еще шире, и она начинает смеяться, закрывая лицо подушкой от внезапно нахлынувшего смущения — еще никогда прежде ей не приходилось чувствовать чего-то подобного.
— С чего вдруг с утра пораньше у тебя такое настроение? — Спрашивает рыжая. — Хотя, подожди, дай угадаю. Ира? — Самойловой даже не нужно хоть как-то напрягать мозг, у Лизы на лице жирным шрифтом выведено имя Лазутчиковой.
Андрияненко не отвечает, просто смотрит на подругу и кивает, понимая, что даже если она очень захочет, физически не сможет перестать улыбаться.
— Господи, какой же ты ребенок, я просто не могу, — Самойлова смеется, встает с кровати и немного треплет светлые волосы девушки, приводя их в еще больший беспорядок.
— Ничего подобного, я взрослый и серьезный человек, — блондинка встает на ноги, и слова ее в сочетании с образом кажутся настолько комичными, что Вероника не выдерживает и смеется так, что на глазах выступают слезы.
Растрепанные волосы, жутко заспанный вид, короткие шорты и растянутая футболка с изображением трех котят, вытворяющих что-то непонятное.
— Конечно, ты несомненно взрослая и серьезная, а теперь иди, пожалуйста, умывайся, иначе мы действительно опоздаем, а, если ты не забыла, сегодня твоя очередь отвечать, — Самойлова скрещивает руки на груди и упирается плечом в шкаф.
— Блин! — Лиза резко срывается с места и убегает в ванну, едва успевая надеть на ноги тапочки. Вероника смеется и складывает учебники в сумку.
***
Аудитория уже была наполнена студентами, но преподаватель еще не появился, ровно так же, как и Ира. Андрияненко бешено тряслась, едва удерживая ручку в руках, казалось, что еще немного — и ее просто разорвет от переживания за результат, и единственное, что хоть немного сдерживало рвущуюся наружу панику, — это рука Вероники, крепко сжимающая ее ладонь. С рыжей рядом всегда было чуть спокойнее, чем без нее, казалось, Вероника создает вокруг себя какой-то купол, находясь под которым шумы окружения теряются.
— Че ты трясешься? Как будто не привыкла еще к тому, что она опаздывает постоянно, — говорит Самойлова и дергает подругу на себя, приводя ее в более-менее адекватное состояние.
— Но она обещала быть вовремя, — Лиза поворачивается и внимательно смотрит на девушку, которая вот уже десять минут всеми силами пыталась успокоить блондинку.
— Так пара же еще не началась, — Самойлова разводит руками и переводит взгляд куда-то за спину девушки. — А вот и твоя напарница, — рыжая улыбается и хлопает подругу по плечу.
— Привет, прости, я немного задержалась, но преподавателя нет, так что, надеюсь, ты не сильно злишься, — тихо проговаривает Ира, и ее наивный кошачий взгляд переворачивает все внутри Лизы. Она едва заметно улыбается и осторожно кладет ладонь на руку Лазутчиковой.
— Все в порядке, привет, рада тебя видеть, — Андрияненко мягко целует брюнетку в щеку и, замечая, как та расплывается от такого, казалось бы, незначительного жеста, просто не может сдержать себя в руках, чувствуя, как по коже расползаются мурашки.
— Слабачка, — слышит она за спиной шепот Вероники и едва сдерживается, чтобы не засмеяться и не толкнуть рыжую локтем в бок.
— Волнуешься? — Лазутчикова двигается чуть ближе, переплетая пальцы и вглядываясь в глубину небесных глаз.
— Если учитывать тот факт, что у нас вообще ничего не готово, то, пожалуй, да, я безумно волнуюсь, — Андрияненко и правда трясет, ей не хотелось бы провалиться на первой же практической работе, а у них были абсолютно все шансы, учитывая, что ни плана, ни каких-то заранее заготовленных фраз не было даже близко.
— Хэй, расслабься, мы прочли ее полностью, несколько раз обсудили, и, просто поверь, мы справимся, забудь обо всех, кто есть в этой аудитории, поговори со мной, — Ира улыбается так тепло, что Лиза поддается, чуть сильнее сжимает ладонь и смотрит в переполненные нежностью глаза.
— Ладно, давай сделаем это, — блондинка тяжело выдыхает, и в этот самый момент в аудитории появляется преподаватель.
***
— Наверное, стоит начать с названия. «Над пропастью во ржи» отсылает нас ко многим мотивам, в том числе и библейским, однако, хочется сказать, что именно то самое поле является самым важным моментом в становлении главного героя.
— Холден в поисках самого себя в собственной голове приходит на поле ржи, принимая решение стоять у самой пропасти и ловить детей, которые срываются вниз. Он желает сохранить добрые детские души от грязи, вранья и черствости мира взрослых, поэтому подросток решается стать «ловцом во ржи» — он пытается уберечь и сохранить детскую наивность и честность, не давая детям свалиться в пропасть лицемерия и лжи. Это метафора взросления, пропасть, обыденность, серость. Он верит, что это его предназначение, и в его жизни, полной безответственности, именно этот фрагмент становится значимым фактором осознания собственной важности.
— Холден — ловец душ, срывающихся в пропасть собственных страхов, ошибок и поражений. Его решение спасать невинных — именно то, к чему ведет автор.
— За счет того, что сам роман больше похож на дневниковые записи, открытые, честные. Нам удается рассмотреть Холдена не только как персонажа, но и как отражение нас самих. Проецируя его образ на себя, каждый из нас может вдруг осознать, что ему есть место в этом мире, пусть даже и стоять на краю пропасти, не давая срываться вниз оступившимся детям.
— Он сам верит в то, что каждому дан второй шанс, и через призму его восприятия мира мы тоже получаем этот шанс, вопрос только в том, а сможем ли мы им воспользоваться, поймем ли мы, что это именно он?
— Колфилд из ребенка становится человеком со взрослым взглядом на мир, который открывается для него совсем по-другому, он находит в себе силы в конце концов признаться родителям в отчислении и возвращается домой совсем другим человеком.
— Все это время рядом с ним была младшая сестра, которая верила в него с такой силой, что сам Холден тоже вдруг поверил. Что он нужен, что важен и что к каждой ситуации нужно подходить ответственно, иначе он сам сорвется в ту самую пропасть.
— Для мальчика, который нашел себя в том, чтобы ловить детей у края обрыва, ловцом стала его собственная сестра, потому что даже если ты бескорыстно спасаешь чужие жизни, всегда должен быть тот, кто спасет твою собственную.
Их выступление проходит в практически звенящей тишине, а девочки раз за разом смотрят друг на друга, чувствуя ту самую поддержку, с которой, казалось бы, можно свернуть горы. Теряя мысли, забывая слова, чувствуя дрожь в коленях, они просто знают, что не одни. А если ты не один, ты гораздо сильнее.
— Вы действительно очень ответственно подошли к выполнению моего задания, — проговаривает преподаватель, поднимаясь со стула и подходя к ним ближе. — Я думаю, никто не сомневается в том, что обе вы действительно заслужили самые высокие оценки, но, прежде чем отпустить вас на места, задам только один вопрос. Кто из вас Холден Колфилд? — Мужчина хитро прищуривается, казалось бы, понимая чуть больше, чем стоило бы, и пока Андрияненко пытается понять суть вопроса, Лазутчикова уже точно знает, о чем идет речь.
— Лиза,— быстро отвечает Ира и прячет глаза вниз. Мужчина улыбается и кивает головой.
***
— Ну что, могу только сказать, что сегодня ты блистала, подружка, — проговаривает Вероника, усаживаясь на кровать рядом с Лизой и утыкаясь подбородком ей в плечо.
— Тебе понравилось? — Блондинка все еще с трудом осознает, что именно они сделали, а в голове все еще крутится тот самый момент, когда Ира назвала ее Колфилдом, и девушку буквально сжирало любопытство.
— Ну, еще бы. Правда, мне казалось, что вы больше друг с другом разговариваете, чем пытаетесь донести до нас весь смысл, но было довольно здорово, если честно, мне самой захотелось прочитать книгу, — рыжей что-то вдруг ударяет в голову, и она не сильно, но ощутимо кусает Андрияненко, которая вскрикивает от неожиданности и шокировано смотрит на девушку.
— Вероника, ты нормальная вообще? — Девушка потирает плечо, которое немного ноет. — Что ты творишь?
— Ты все еще бесишь меня своим позитивом, вообще-то это моя миссия, так что, будь добра, посвяти себя целиком и полностью своим любовным приключениям, а мое оставь мне, — при такой, казалось бы, абсурдности слов, Вероника выглядит катастрофически серьезно, и от дикого контраста и столкновения двух совершенно противоположных сторон рыжей у Андрияненко взрывается мозг.
— Ладно, хорошо, я поняла, — девушка поднимает вверх руки, показывая, что сдается.
— Господи, и ты еще говоришь, что взрослая и серьезная, — Самойлова смеется, пытаясь не смотреть на лицо подруги, которое выражало удивление, смущение, непонимание и желание задушить эту рыжую неугомонную девушку. — Я же пошутила.
— Вероника, когда-нибудь я убью тебя, обещаю, — с этими словами девушка бросается на подругу, прижимает ее к кровати и пальцами начинает щекотать, от чего та заливается смехом, будучи не в силах хоть как-то исправить ситуацию.
— Если вы когда-нибудь переспите, я даже не удивлюсь, — слышится голос сзади, и Самойлова едва удерживается, чтобы не упасть с кровати от неожиданности.
— Борцова, какого черта ты так пугаешь? — Лиза пытается отдышаться и держится за сердце, которое бешено бьется.
— Настя, привет, — Вероника вскакивает и обнимает брюнетку, оставляя едва ощутимый поцелуй на щеке. — Надеюсь, до этого никогда не дойдет, потому что между нами только платоническая любовь, — рыжая не убирает руку с плеча Борцовой, а та, казалось бы, только рада этому.
— Ну-ну, — тянет Лиза и прислоняется спиной к шкафу, внимательно глядя на них.
— О чем она? — Тут же спрашивает Настя, переводя взгляд на рыжую.
— Да так, мелочи, — Самойлова нервно смеется, дико краснеет, и Андрияненко, как хорошая подруга прекращает играть в эту ужасную игру, хотя ей очень хочется отомстить рыжей за ноющее плечо.
— Ладно, я вообще пришла к вам, потому что мой братец закатил у нас дома небольшую вечеринку, человек на десять, и если бы вы присоединились и составили мне компанию, было бы круто, потому что находиться одной в компании с друзьями моего брата просто невыносимо, — проговаривает брюнетка и с надеждой в глазах смотрит на девушек.
— Звучит так, будто этот вечер точно будет особенным, — Лиза вопросительно смотрит на рыжую, и та только согласно кивает. — Настя, могу я пригласить Иру? — Голос Андрияненко становится мягче, когда она говорит про девушку, и все внутри мгновенно покрывается ромашками, даже сама блондинка будто бы меняется на глазах, становится более мягкой и какой-то неприкрыто радостной. Не просто так ведь говорят, что влюбленный человек выглядит совершенно иначе.
— Да, почему нет, — Борцова пожимает плечами и от вида безумно благодарного взгляда блондинки не сдерживается и широко улыбается.
— Кстати о Ире, куда она сбежала так быстро после пар? — Спрашивает Вероника.
— У нее смена в кофейне сегодня, — Лиза пожимает плечами и тут же достает телефон, чтобы набрать сообщение.
Ловец 19:52 «Ты сегодня закрываешь?»
Лаванда 19:55 «Нет, а что такое?»
Ловец 20:01 «Во сколько сможешь сбежать?»
Лаванда 20:03 «Думаю, часов в девять.»
Ловец 20:07 «Отлично, у Насти небольшая вечеринка, не хочешь составить мне компанию?»
Лаванда 20:09 «Конечно)»
Ловец 20:10 «Отлично, скидываю адрес».
***
У Насти был довольно большой дом с вместительным двориком, где уже стояли колонки и небольшая толпа парней, распивающих алкоголь из пластиковых стаканчиков. Все было как обычно, и такая атмосфера казалась Андрияненко настолько привычной, что ей вдруг на какой-то момент стало страшно за свою собственную жизнь, которая отчего-то летела в глубины алкогольной пустоши.
— Мне кажется, мы больше времени проводим пьяными, чем трезвыми, — смеется Лиза, обнимая рыжую за плечи.
— Ты хочешь сказать, что тебя что-то не устраивает? — Настя вопросительно смотрит на блондинку, на что та просто пожимает плечами.
— Давайте просто выпьем, и вопросы исчезнут сами собой, — проговаривает Самойлова, направляясь к столу, полному алкоголя.
— Эта девочка когда-нибудь меня с ума сведет, — тихо проговаривает Андрияненко, прикрывая рукой лицо.
— Не тебя одну, — вздыхает Настя, и обе они идут вслед за рыжей к компании ребят, которые крайне дружелюбно предлагают им выпить.
Из-за того, что крепость напитков была на высоте, довольно скоро земля начала кружиться чуть быстрее, чем хотелось, и Андрияненко вышла за двор, опускаясь на лавочку и доставая из кармана пачку сигарет. Она не помнит, в какой именно момент начала курить, зато отчетливо перед её глазами стояла картина, когда просто игра стала смертельной привычкой. Это был день, один из немногих, когда погода на улице была настолько идеальной, что сидеть дома не было совершенно никакого желания, и, если честно, девушка и не помнит особо, что было, только все еще, будто вырезанные в голове, у нее в памяти стоят грубые мужские руки, с силой сжимающие ее тело, грязно касающиеся открытой кожи и заставляющие Андрияненко чувствовать себя настолько омерзительно, что внутренности сжимаются даже сейчас, когда она просто вспоминает об этом. Лизе повезло, его быстро оттащили и избили до потери сознания, только у нее фантомными ожогами на коже навсегда запечатлелись грубые мужские руки, считающие, что женское тело — не больше, чем расходный материал.
— Можно присесть? — Слышит она голос рядом и видит перед собой довольно высокого молодого человека: темные волосы, светлые глаза и достаточно приятные черты лица. Шлейф от тяжелых воспоминаний все еще тяжелым грузом лежит на плечах, и ей хочется крикнуть на него, сделать так, чтоб никто ее не трогал, но Андрияненко, даже пьяная Андрияненко, понимает, что за ее собственные шрамы никто кроме нее самой не отвечает.
— Да, конечно, садись, — девочка натягивает маску глуповатой пьяной улыбки, совершенно не вызывающей подозрения, и с наигранным интересом смотрит на молодого человека, пытаясь понять, что именно он от нее хочет. Парень достает сигарету и подкуривает. В его движениях гораздо больше точности, чем в ее собственных, хотя Лизе казалось, что на этой вечеринке все пили одинаково.
— У меня такое чувство, что ты вообще не пьяный, как это возможно? — Андрияненко разворачивается и внимательно смотрит на парня, который старается сдержать смех, даже не подозревая о том, что именно сейчас творится на душе у девушки.
— Я пью понемногу, чтобы растянуть удовольствие, и, кстати, я Айзек, приятно познакомиться, — он протягивает руку, и блондинка тут же ее пожимает.
— Я Лиза, — девушка улыбается.
— Первокурсница?
— Это так заметно?
— Ты пришла с Настей, вероятнее всего, вы вместе учитесь, а она только поступила, так что это не больше, чем просто логическая цепочка, — парень тушит сигарету и внимательно смотрит на блондинку, которая выглядела довольно мило под действием алкоголя.
— Тогда ладно, а ты на каком курсе?
— Третий, но я больше работаю, чем учусь, институт помог устроиться, поэтому пока я нахожусь в редакции, все оценки мне проставляют автоматически, — Айзек пожимает плечами.
— Наверное, это круто.
— Не очень. Да, я зарабатываю деньги себе на жизнь, но при этом пропускаю большую часть университетской жизни, а это, поверь, именно то, что ты запомнишь навсегда, — парень кладет руку Лизе на плечо и немного треплет, на что та смеется.
— Ладно, уговорил, надеюсь, на более старших курсах у меня получится совмещать работу с учебой так, чтобы я везде успевала.
— Это будет здорово, уверен, у тебя все получится.
— Привет, прости, я немного задержалась, — проговаривает Ира и опускается на лавочку рядом с девушкой, тут же как-то по собственнически сжимая ее ладонь и переплетая пальцы.
— Ничего страшного, я думаю, сейчас только начнется самое веселое, ты как раз вовремя. Кстати, познакомься, это Айзек.
— Привет, я Ира, — довольно холодно произносит брюнетка, и лед в ее голосе ощущает даже Лиза, которая съеживается и думает о том, что меньше всего ей хотелось бы почувствовать такое в свою сторону.
— Приятно познакомится, пожалуй, вернусь к ребятам, кажется, они меня уже потеряли. Рад был поболтать, Лиза, надеюсь, как-нибудь повторим, — парень поднимается и быстро исчезает с горизонта, оставляя девушек наедине.
— А он догадливый, — Лазутчикова смеется тихо, как-то приглушенно, и Андрияненко самозабвенно ловит нотки ее голоса, пропуская их через себя. — Что ему вообще от тебя нужно было? — Ира знала, что ничего особенного не случилось, и, вероятнее всего, парень просто от скуки присел поболтать к девушке, но тот факт, что ей дико не нравилось присутствие рядом с Андрияненко кого-то еще, одновременно и пугал, и веселил девушку. Никогда раньше она не сталкивалась с понятием ревности, слышала, но думала о том, насколько это глупо, ведь если человек любит тебя, он не допустит даже мысли о том, чтобы связаться с кем-то еще, а если один раз шагнул в сторону, то какой вообще в этом смысл? Лазутчикова свято придерживалась своей позиции, пока в ее жизни не появилась Андрияненко, и если сначала она давилась своей ревностью, потому что Лиза не была с ней, то сейчас, после всего случившегося, она вполне может себе позволить узнать, что было нужно мальчику, который ни с того ни с сего вдруг решил присесть рядом с ее девочкой.
— Ириш, я соскучилась, — шепчет блондинка, напрочь забывая про ревнивый вопрос девушки, и только хлопает пушистыми ресницами, рассматривая идеальное лицо Лазутчиковой. Ей так нравится смотреть на нее, чувствовать рядом собой и задыхаться от ощущения теплоты и нежности.
— Я тоже, — все чувства отступают на задний план, остается только неприкрытая нежность, которая сквозила в каждом слове и каждом жесте.
Лиза тянется вперед и замирает на чуть приоткрытых губах девушки легким трепетным поцелуем.
Она дома.
Ира забывает вдруг о том, что было до. Есть только она, Лиза и бесконечность, которую они пробуют кончиками пальцев.
— Пойдем во двор, а то складывается легкое впечатление, что меня потеряли, — Андрияненко встает на ноги и тянет за руку Иру на себя, снова быстро и легко касаясь губами.
— Пошли, не будем заставлять твоих друзей ждать.
***
Ира довольно быстро добралась до состояния всех остальных и стала чуть более раскрепощенной, чем, наверное, следовало бы в этой ситуации.
— Я, конечно, понимаю, что завтра выходной, но может не стоит так напиваться? — Спрашивает Вероника, когда замечает сидящую на диване Лизу. У неё на коленях лежит голова Иры, и пока блондинка пальцами перебирает шелковистые волосы, Лазутчикова практически засыпает.
— Ник, расслабься, неделя была сложная, я просто отдыхаю, — отвечает Андрияненко, откидывая голову на спинку дивана и прикрывая глаза.
— Если ты сейчас уснёшь, мне придётся тащить тебя до общежития, ещё и Иру, а я не такая сильная, между прочим, тем более, что далеко не трезвая, — Самойлова опускается рядом с Лизой и кладёт голову ей на плечо.
— Вам не обязательно уходить, у нас достаточно комнат, чтобы разместить всех вас, так что можете пить ровно столько, сколько понадобится, чтобы доползти до кровати, — к ним подходит Настя и внимательно рассматривает картину, которая открывается перед ней. Ира и Лиза отчего-то не выглядят, как два разных человека, скорее, как одно целое, собранное по кусочкам и склеенное настолько прочным клеем, что, казалось бы, никто и никогда не сможет оторвать их друг от друга. И Вероника. Та, которая одним только взглядом могла заставить сердце бешено биться. В чьих волосах в любое время играло солнце. Чья улыбка способна была согреть даже тогда, когда вокруг был дикий холод. Чьи губы ей так отчаянно хотелось поцеловать…
— Отлично, тогда, пожалуй, я даже не буду пытаться добраться до дома, — Андрияненко смеётся и осушает пластиковый стаканчик, чувствуя, как алкоголь растекается по телу, обжигая все внутри и снимая те заслоны, которые все еще пытались держаться.
— Хочешь сказать, что ты сегодня ночуешь здесь? — Ира чуть приподнимается и заглядывает в затуманенные алкогольной пленкой глаза Лизы, в которых буквально играют демоны, властно подчиняющие себе брюнетку.
— Я хочу сказать, что мы обе остаёмся ночевать здесь, — губы растягиваются в хищной улыбке, и Андрияненко касается пальцами подбородка девушки, обхватывая его и чуть сжимая. — Вместе.
— Звучит заманчиво, — Лазутчикова плывет, она уже даже не акцентирует внимание на том, что ее с ног сбивает неприкрытый флирт девушки, и, несмотря на то, что девушка переставала себя контролировать, ей нравились, безумно нравились такие моменты.
— Так, ладно, я думаю, нам всем стоит выйти во двор и хоть немного проветриться, потому что время ещё детское, а вы уже засыпаете, — проговаривает Настя, и девочки кое-как поднимаются на ноги, выползая к остальной компании.
На улице негромко играет музыка, а толпа пьяных подростков танцует на траве, совершенно не стесняясь откровенных касаний.
— Андрияненко, прости, — проговаривает Самойлова, и прежде, чем девушка успевает понять хоть что-то, рыжая довольно ощутимо толкает ее в плечо, и она летит в бассейн. — Ну, кто-то должен был открыть купальный вечер.
Лиза сначала сильно пугается, а потом ставит в голове галочку обязательно отомстить Веронике за ее выходку.
Вода кажется тёплой, может от того, что погода все ещё радует жаркими днями, а, может, это все вина алкоголя, но когда девушка выныривает на поверхность, она уже не чувствует такого дикого опьянения.
— Как водичка? — Ира наклоняется и едва сдерживает резкий порыв поцеловать девушку, глядя, как капли стекают вниз по идеальному лицу, застывая ненадолго на чуть приоткрытых губах.
— А ты залезай и сама проверь, — Андрияненко хищно улыбается, чувствуя прилив ярких эмоций, которые теплотой расползаются под кожей.
— Думаешь, это хорошая идея? — Лазутчикова поднимает вверх бровь и подходит чуть ближе к бортику, уже сейчас зная, что что бы не ответила блондинка, она нырнёт следом за ней.
— Думаю, отличная, — проговаривает Лиза, и Ира тут же прыгает в воду, полностью погружаясь и касаясь босыми ногами дна.
— Тепло? — Спрашивает блондинка, когда Лазутчикова выныривает слишком близко к ней, и у Андрияненко есть возможность обвить руками тонкую талию и притянуть девушку к себе настолько, насколько это вообще возможно.
— Жарко, — брюнетка шепчет, тяжело выдыхая, чувствуя, как на неё внезапно накатывает чувство дикого желания, а тяжелый ком внизу живота давит с невероятной силой.
Лиза теряется на пару секунд, думая о том, что вокруг них достаточно много людей, которые с любопытством наблюдают за происходящим в бассейне, и чувство лёгкого смущения сковывает ее, однако когда девушка чувствует горячее дыхание на своих губах, она сдаётся и целует брюнетку, чувствуя, как тело ее мгновенно теряет гравитацию и улетает вверх, куда-то в космос, где возможно все, о чем она думает. С Ирой каждый поцелуй — искусство, а каждое касание — новая ромашка на, казалось бы, слишком израненном сердце Андрияненко.
Лазутчикова едва удаётся сдерживать себя в руках, когда она обвивает шею девушки и прижимается ещё ближе, хотя, казалось бы, уже просто некуда.
Андрияненко действует наверняка, чуть приподнимая девушку и позволяя ей зацепиться ногами за собственную талию. От воды Ира кажется безумно легкой, какой-то невероятно космической, и от этого чувства только обостряются. Блондинка запрокидывает голову назад, не прерывая томного и трепетного касания, когда Лазутчикова забывает обо всем и целует на пределе, на грани. Кажется, ещё немного, и обе они сорвутся в пропасть.
— Я согласна, здесь и правда довольно жарко, — проговаривает блондинка, когда воздух в лёгких заканчивается окончательно, и они отстраняются друг от друга, продолжая прижиматься лбами.
— Кажется, нам пора вылезать, потому что тут собралось слишком много зрителей, — брюнетка смеётся и ещё на пару минут застывает на губах девушки, чьи касания вызывают в ней дикое чувство Эйфории.
Лиза улыбается и ставит в голове напоминание обязательно сказать «спасибо» Веронике за ее выходку.
Пьяные и жутко уставшие люди медленно расползаются, кто-то по домам, а кто-то по комнатам, вежливо выделенным хозяйкой.
Вероника тоже остаётся. Несмотря на то, что девочка не привыкла спать на чужих кроватях, ей совсем не хотелось идти в общежитие одной, поэтому она решила не издеваться над собой и никуда не уходить.
— Слушай, я надеюсь, ты не против, что сегодня тебе придётся переночевать в моей комнате, но, если что, я могу подселить тебя к кому-нибудь из парней, — говорит Настя, и сердце ее бешено колотится от одной только мысли о том, что ей удастся провести целую ночь в одной кровати с девочкой, которая в последнее время занимала абсолютно все ее мысли.
— Нет, конечно нет, — Вероника ужасно краснеет и радуется тому, что в комнате выключен свет. — Я совсем не против, тем более, оставаться в одной комнате с совершенно незнакомым молодым человеком такая себе идея, — девушка улыбается и чувствует, как кончики пальцев начинают дрожать от странного, ещё не знакомого ей чувства.
— Отлично, тогда возьми в шкафу то, что тебе понравится, и давай ложиться спать, потому что утром мне придётся убирать здесь все, — Борцова чуть слышно смеётся, быстро переодевается и ложится под одеяло лицом к стене, чувствуя, как через несколько секунд матрас прогибается под весом ещё одного тела, и когда Вероника случайно касается ее, обеих поражает разряд тока такой силы, что, казалось бы, после такого не выживают.
Они молчат. Хотят сказать что-то, что угодно, но просто молчат, позволяя мгновению застыть на несколько минут и нависнуть над ними махровым пледом уюта, согревающим и скрепляющими какие-то узы, возникшие и существующие совершенно необъяснимо ни для кого.
Поддавшись алкоголю в собственной крови они засыпают очень быстро, а Веронике этой ночью впервые не снятся кошмары…
***
Ира и Лиза кое-как доползают до комнаты, чувствуя дикую сонливость, которая будто бы тяжёлыми веревками окутывает все тело, не давая нормально функционировать.
— Боже, я все ещё мокрая. Зачем я вообще прыгнула в этот бассейн? — Лазутчикова смеётся и пытается придумать, что делать и как в таком состоянии вообще можно спать.
— Тут есть несколько футболок, надеюсь, Настя не сильно обидится, если мы их используем, — Андрияненко заглядывает в стоящий рядом шкаф и находит там стопками сложенные вещи, которые, вероятнее всего, были предназначены для гостей. Улыбается и отдаёт одну Ире.
Блондинка отворачивается, понимая, что не сможет сдержать себя в руках, не сейчас, не в таком состоянии.
Они быстро переодеваются, развешивая влажную одежду на стулья и залезая под одеяло, прижимаясь друг к другу настолько близко, насколько это вообще возможно.
Лиза обнимает Иру, прижимается к ней лбом и закрывает глаза, чувствуя себя на своём месте. Вот так просто, в поисках собственного места в жизни, в вечных скитаниях и тревогах о собственном будущем, она вдруг понимает, что быть рядом с Лазутчиковой — действительно именно то, к чему она так долго шла.
— Ир… — Шепчет Лиза, но брюнетка не даёт ей продолжить, касаясь губами и погружая их обеих в состояние нежности, уюта и какой-то непередаваемой влюблённости.
Девочки засыпают быстро. Голова Лазутчиковой удобно устраивается на плече Андрияненко, ноги переплетаются, а руки сжаты в замок.
Даже во сне они не могут отпустить друг друга…