Эйфория |Лиза Ира|

12

— Ну и что опять с ней происходит? — Спрашивает Настя, сидя на кровати и прижимая к себе Самойлову, которая выглядела крайне подавленной.
— Не знаю, она весь день трубку не берет, никуда не заходит, как будто испарилась. Ненавижу, когда кто-то так делает. Я все понимаю — и личное пространство, и нежелание говорить с кем либо, но почему бы просто не сказать «Вероника, со мной все нормально, отцепись на ближайшие пару дней»? Тогда и вопросов возникать не будет, а так, черт его знает, где носит эту белобрысую, а я должна сидеть и волноваться, — рыжая скрещивает руки на груди и кое-как сдерживает внутреннюю злость, рьяно рвущуюся наружу. Она не просто зла, девушка в ярости только лишь от того, что Андрияненко может позволить себе такое поведение.
— А ты не пробовала связаться с Ирой? Они же вместе живут, она-то точно должна знать, — Борцова осторожно проводит кончиками пальцев по предплечью рыжей и оставляет легкий поцелуй, который теряется в волосах.
— Звонила, но она на работе, сказала быстро, что занята, и все на этом, обещала позже перезвонить, вот сижу жду, — Самойлова кивает на телефон, лежащий на столе, за которым она неотрывно наблюдает.
— Да ладно тебе, расслабься, найдется твоя блондинка, никуда не денется, не надумывай всякую дрянь. Она могла телефон дома оставить, могла просто его потерять, а вообще, если ты не в курсе, то они работают вместе с Ирой, и скорее всего Лиза в кофейне и просто не может подойти к телефону, ну или не видит его, — Настя говорит тихо и монотонно, осторожно поглаживая длинные волосы цвета рассветного солнца.
— Блин, точно, детка, ты гений, я и забыла, что она теперь работает. Тогда нужно просто взять и прямо сейчас пойти туда, а заодно и кофе взять можно, — Самойлова тут же подрывается с места, натягивает кофту и роется в шкафу в поисках куртки, в то время как расслабленная Настя кое-как поднимается с кровати и мотает головой, широко улыбаясь и понимая, что с этой рыжей она точно никогда не соскучится.
***
Как только Лиза выскочила на улицу, она тут же почувствовала на себе ледяное дыхание зимнего ветра, забирающегося под кожу и вонзающегося миллиардами крошечных иголок в каждый сантиметр кожи. Первое движение, привычное, заученное наизусть годами тренировок — выудить из пачки чуть смятую сигарету и подкурить.
Больше всего она боялась подобной реакции, что в их, пусть и омраченной наркотиками, идиллии вдруг случится взрыв, оставляющий позади все то, к чему они так долго шли.
Лизе больно, она чувствует, будто бы на нее ледяную воду вылили, чувствует, что ее предали, и после всего того, что она сделала, было очень больно поймать на себе такую отдачу, будто бы ее выжали, как тряпку, скрутили и связали. Она не чувствовала себя полноценным человеком, и от этого хотелось кричать так громко, чтобы все вокруг услышали, но вместо этого девушка тихо плакала и втягивала табачный дым, который, к сожалению, совсем не помогал справиться с чувством разочарования в самой себе и в том, что ее окружает.
В такие моменты все кажется катастрофой, через боль, через слезы, через эмоции, и только переспав со всем этим дерьмом можно делать хоть какие-то выводы, вот только Андрияненко было не до сна, и стоя прямо под общежитием с сигаретой в зубах она чувствовала только одно. Она больше не нужна Ире.
— Опять ты по ночам курить бегаешь? Что тебе не спится после такого тяжелого дня? — Возле девушки останавливается машина, и из открывшегося окна высовывается голова Айзека, который выглядит жутко уставшим.
— Привет, так вышло, само, — кое-как проговаривает Андрияненко, стараясь не выдавать эмоций, но заплаканные глаза и дрожащий голос говорили гораздо громче ее самой.
— Вы поругались? — Парень становится более серьезным и требовательным, отчего блондинка пугается и чувствует, как внутри у нее сжимается и рыдает маленький ребенок.
— Ты всегда все знаешь, да? — Она даже не пытается скрывать, смысла нет, да и сил в общем-то тоже, так что, сдаваясь, она просто прикрывает лицо руками и всеми силами пытается не заплакать.
— Нет, просто это было очевидно: ты почти в истерике, стоишь на улице ночью и куришь вместо того, чтобы проводить время в постели с любимой девушкой, — парень вылезает из машины, разводит руками и делает шаг ближе, заключая блондинку в объятия. Она послушно прижимается к нему и утыкается носом в плечо, чувствуя что-то теплое и сильное. В этот самый момент ей кажется, что рядом с Айзеком она может чувствовать себя защищенной и спокойной, хотя бы немного.
— А может у меня свои собственные проблемы? Ты об этом не подумал? — Тихо-тихо проговаривает Лиза, не поворачивая головы.
— Она стояла бы рядом с тобой, — парень говорит почти шепотом, так, что голос его едва ли не заглушает ветер, поэтому его слова слышатся практически неотчетливо и отдаются глухой болью где-то в глубине души. Ей стало совсем не по себе. Девочке очень хотелось, чтобы когда она сталкивается с проблемами, рядом с ней рука об руку была Ира, обнимала, утыкалась носом в висок и говорила только о том, что все будет хорошо и вместе они справятся, а на деле она прижимается к едва знакомому человеку и от бессилия чувствует себя защищенной именно рядом с ним.
— Да, пожалуй, ты прав, — Андрияненко шмыгает носом и делает шаг назад, с благодарностью глядя на Айзека.
— Ты ведь не хочешь сейчас идти домой, правда? — Парень кладет руки ей на плечи и чуть сжимает.
— Нет, совсем не хочу, — Лиза сейчас чувствует себя предательницей, ведь там, за дверью их квартиры, ее ждет Ира, которая вероятнее всего успокоилась, одумалась и хочет спокойно обо всем поговорить. Та родная Ира, при взгляде на которую каждый раз теплота расползается под кожей. Та чужая Ира, которая перестала быть собой. Но все же именно сейчас Лиза думала о том, что стоит проявить хоть каплю уважения к самой себе. Ей тяжело. Ей больно. Она не готова сейчас пытаться исправить хоть что-то, ей нужно время, и никто не знает, сколько именно.
— Садись в машину, я отвезу тебя к себе, если что, у меня чертовски удобный диван, вкусный кофе и очень мягкий плед. Спать точно будет комфортно, — парень тянет ее за руку.
— Айзек, я не… — Лиза пытается отнекиваться, но сдается и усаживается на переднее сидение, поджимая под себя ноги.
***
Вероника бежит чуть вперёд, сжимая ладонь Насти в руке. Даже несмотря на то, что ноги Борцовой гораздо длиннее, она едва успевает за рыжей.
У Вероники внутри все клокочет — страх, переживание и желание прибить Андрияненко, как только появится возможность, смешиваются воедино и не дают нормально думать.
— Ники, угомонись, чего ты так бежишь, все успеем, — брюнетка пытается одернуть девушку, но та не поддаётся и только с ещё большим усердием тянет ее вперёд.
Самойлова не церемонится, рывком открывает стеклянную дверь, оглушая звоном колокольчика всех вокруг, и быстро оказывается у стойки, изучая ничего не понимающую Лазутчикову испытывающим взглядом.
— Где Андрияненко? Я очень хочу ее чем-нибудь стукнуть, — рыжая цедит слова сквозь плотно сжатые зубы и сжимает бледные пальцы в кулаки.
— Подожди, она не с тобой? — У Иры вдруг внутри все обрывается и падает вниз от одной только мысли, что с блондинкой могло что-то случиться, что она в беде. Вены замерзают, в голове оглушающий звон, а руки сжимаются. Отросшие ногти впиваются в кожу, вновь вскрывая незаживающие раны-полумесяцы.
— А вы сегодня не должны были вместе работать? Она не отвечает на звонки, на смс, я думала, что найду ее здесь, — Самойлова теряется, и ей вдруг становится отчего-то больно. Будучи полна надежд о том, что она найдёт здесь Лизу и успокоится, Вероника чувствует, как те самые надежды тяжелыми осколками разбиваются внутри, царапая рёбра.
— Должны были, — Ира сдавленно выдыхает и опускает голову вниз, зажмуриваясь и прикрывая лицо руками. — Мы поругались вчера, и она сбежала. Я думала, она пошла к тебе, пыталась звонить, писать, но мне она не отвечает, потому что злится, а тебе… Черт, я была уверена, что она с тобой, потому что куда ещё она могла уйти? Боже, я же не прощу себе, если с ней что-то случится… — тихо-тихо шепчет Лазутчикова, едва сдерживая себя в руках, чтобы не поддаться истерике.
— Твою мать, я убью ее, как только встречу! Ладно, спасибо, мы пойдём, — Самойлова разворачивается на месте и у самой двери вдруг останавливается, когда слышит, как хриплый голос зовёт ее.
— Позвони мне, как только она появится, ладно? — Ира смотрит умоляюще, будто ничего в мире больше не имеет значения, хотя все на самом деле было именно так. За своей собственной зависимостью она и не заметила, как вышло так, что кроме наркотического тумана в ее жизни осталась только Лиза, которая будто бы затмевала собой все остальное.
— Хорошо, — Вероника коротко кивает и быстро выходит на улицу. — Черт, ну и где ее искать? — Она опускается на ближайшую лавочку и подтягивает колени к груди, утыкаясь в них лицом. Она похожа на маленького ребёнка, который в суматохе вдруг совершенно резко осознал, что он понятия не имеет, что ему нужно делать дальше.
— Вероника, выдохни, давай вместе подумаем, где она ещё может быть, — Настя осторожно садится рядом и обнимает ее за плечи, прижимая к себе и укладывая голову на плечо.
— Может, в каком-нибудь отеле? Может, у кого-то из группы? Хотя я, если честно, совсем не понимаю, почему она пошла куда-то ещё, если у неё есть я, — Самойлова говорит тихо, но голос ее дрожит, готовый вот-вот сорваться на истерику.
— Лиза взрослая девочка и она прекрасно понимает, что ты с большой вероятностью будешь не одна, поэтому, скорее всего, она быстро нашла другой вариант, — Настя путает пальцами рыжие локоны и оставляет россыпь едва ощутимых поцелуев от виска вниз к шее.
— Способность здраво рассуждать досталась тебе. Я в нашей паре явно отвечаю за эмоции, — Самойлова едва заметно улыбается и чуть разворачивает голову, мягко касаясь губ напротив, чувствуя, как внутри будто бы все встаёт на свои места, все кажется таким правильным и таким настоящим, что рыжая забывает о любых проблемах и хочет просто быть рядом с Настей, которая за короткое время стала для неё домом.
— Ты просто воспринимаешь все более ярко, — Борцова тепло улыбается и снова быстро целует. — Пойдём прогуляемся, а заодно подумаем, где искать нашу пропавшую.
***
— Заходи, чувствуй себя как дома, — проговаривает молодой человек, пропуская Лизу в свою квартиру.
У Айзека уютно, даже при выключенном свете все кажется как-то особенно домашним, Андрияненко не может сама себе объяснить, в чем именно это проявляется, но что-то внутри расслабляется и позволяет ей на пару минут забыть о том, что внутри у неё разрастаются огромные чёрные дыры.
У Айзека пахнет кофе, корицей и чем-то ещё, чем-то лёгким, приятным, ненавязчивым. Блондинке хочется расслабиться, попытаться хотя бы на какое-то время забыть обо всем, и, быть может, здесь, вдали от дома, вдали от Иры, у неё все получится.
— Чай, кофе, может, просто воды? — Заботливо спрашивает молодой человек и усаживается на диван рядом с блондинкой, позволяя ей положить голову себе на плечо.
— Нет, спасибо, — сдержанно отвечает блондинка. — И спасибо за то, что позволил остаться у тебя, — в этот момент вдруг девушка остро ощутила, что ей не хватало рядом именно такого человека. Спокойного, взрослого, рассудительного, который усадит ее на диван, накроет пледом и расскажет, что нужно делать, без попыток соблазнить или трахнуть. Просто по-дружески. Даже как-то по-родному.
— Лиза, что случилось? — Парень спрашивает тихо, почти шепотом, и от этого Андрияненко хочется вжаться в него ещё сильнее, как в старшего брата, которого никогда не было, но о котором она так мечтала.
— Мы даже не ругались. Она накричала на меня, когда я пыталась остановить ее от очередной дозы. Сказала, что если такая она меня не устраивает, то я должна уйти, сбежать. Знаешь, мне в какой-то момент стало так больно, я ведь пыталась, правда пыталась сделать ее жизнь лучше, помочь, всегда была на ее стороне, — Андрияненко не сдерживается, и на щеках ее одна за другой появляются мокрые дорожки от слез. — Я боялась того, что если встанет выбор, она не выберет меня. Это я виновата, Айзек, я запустила все, мне стоило кинуться раньше и попытаться вытащить ее тогда, когда я ещё могла это сделать, а сейчас, кажется, уже слишком поздно. У меня просто нет сил, — Андрияненко бьет крупная дрожь, она чувствует, как ее стержни внутри надламываются и рассыпаются. Кто соберёт ее по частям?
— Слушай, ничего не потеряно. Ты была слишком мягкой, и стоило тебе один раз надавить, Ира взорвалась, но она зависима, сильно, и бороться с ней нужно долго, прикладывая гигантские усилия. И нужно терпеть, сквозь зубы, сквозь слёзы, если только ты готова к этому, потому что иначе все бессмысленно и бросать нужно здесь и сейчас.
Лизе нужна минута, чтобы понять, что если она не попробует по-настоящему побороться за жизнь Лазутчиковой хоть раз, она никогда не сможет простить себе этого. Никогда.
— Да, конечно да, я сделаю все, что будет в моих силах, — шепчет блондинка, и почему-то ей хочется верить в то, что все будет хорошо.
— Отлично, тогда сейчас ложись спать и утром можешь не выходить на смену, отсыпайся, приходи в себя, а вечером встретишь Иру возле кофейни и спокойно поговорите, идёт?
— Хорошо.
Айзек мягко треплет светлые волосы, а потом встаёт и отдаёт девушке выглаженную пижаму, от которой пахнет кондиционером для белья, и большое одеяло.
— Доброй ночи, Лиза.
— Доброй ночи, Айзек.
***
Ире становится все сложнее держать себя в руках, и даже поток заказов не помогает выгнать из головы мысль о том, что с Лизой могло что-то случиться, и это только по ее вине, потому что она сорвалась, а ведь девушка просто хотела ей помочь. Лазутчикова знала, что ей действительно нужна эта помощь, вот только вместо того, чтобы задуматься о жизни и о том, как завязать с тем дерьмом, которое ее атаковало, она раз за разом возвращается в подсобку, закидывая в себя очередную дозу таблеток, чтобы просто хотя бы держать себя в руках.
Ира выскочила на улицу следом, но оказалось слишком поздно, Лизы уже не было, и девушка готова была молиться о том, чтобы та пошла к Веронике, но все рухнуло в тот момент, когда рыжая зашла в кофейню с очень прозрачным вопросом.
Лиза исчезла, и брюнетка не знала, что делать с этим дальше. Следовало бы поговорить, объяснить и признаться наконец, что ей действительно нужна помощь, но где искать Лизу она даже близко не представляла, и от этого становилось ещё хуже.
Надоедливые клиенты снова и снова жаловались на холодный кофе, слишком горячий чай или не тот десерт, но Лазутчиковой было совершенно плевать, даже если ее уволят, даже если лишат зарплаты, в ее голове была только Лиза, которая ушла вчера из дома по ее вине, и Лазутчикова не знала, где Андрияненко сейчас и что с ней происходит.
— Ира, иди передохни недолго, — проговаривает Тоби, который быстро залетает в кофейню, надевает фартук и становится за стойку. Рослый парень приятной внешности, старше ее на пару лет. Иногда у них совпадали смены, и тогда Лазутчикова была очень рада, поскольку главным достоинством молодого человека была ненавязчивость, и именно это помогало им сохранять более-менее тёплые дружеско-рабочие отношения.
— Спасибо, — еле ворочая языком шепчет Лазутчикова и стеклянным, почти ничего не видящим взглядом смотрит на напарника, едва заметно кивая. Она заходит в подсобку, прижимается спиной к стене, опускается на пол, и хватает пары секунд, чтобы девушку накрыла истерика такой силы, что от неё невозможно убежать.
***
Андрияненко проснулась, когда солнце уже было высоко над линией горизонта. Обнаружив, что в квартире она одна, а на кухне стоит остывший завтрак, девушка первым делом кинулась искать телефон, чтобы предупредить всех, что с ней все в порядке, но к своему огромному сожалению она обнаружила, что оставила его дома, когда убегала.
На столе рядом с тарелкой лежала записка, которая гласила:
«Мне нужно было уехать по делам, решил тебя не будить, вернусь часам к четырём. Не скучай»
Взглянув на часы, Андрияненко осознала, что в одиночестве ей предстоит развлекаться ещё два часа, после чего быстро проглотила вафли и удобно устроилась на диване, снова заворачиваясь в одеяло.
Неприятные мысли больше не лезли в ее голову, а вчерашняя ситуация обрела более точный окрас. Ира нестабильна, а, следовательно, такие срывы — неотъемлемая часть ее состояния, и это значит, что если Лиза действительно решила быть рядом с девушкой, ей придётся смириться с тем, что пока брюнетка будет в плену наркотиков, такое непрерывно будет случаться.
***
Вероника сидит возле стола и ждет, когда Андрияненко все же решит заявиться домой, взять телефон и, увидев в нем сотни пропущенных, все же перезвонить, но экран так и остается потухшим, а внутри у рыжей неприятно скребутся кошки, заставляя ее чувствовать тревогу и подступающую панику, которая острыми ногтями сжимает горло.
— Детка, с ней все хорошо, может вчера, когда она сбегала, она просто оставила телефон дома, а ты разводишь такую панику, что страшно становится уже мне, — Борцова ставит на стол перед Самойловой дымящуюся чашку с кофе и быстро целует в лоб, оставляя легкий шлейф нежности и теплоты, от которого Вероника всегда чувствовала себя по-настоящему дома.
— Я переживаю, Настя, правда, — Самойлова делает по-кошачьи широкие глаза, а когда в них застывают едва заметные капельки слез, отражая цветную радужку, создается ощущение, будто бы глаза Самойловой сияют многомиллионными каратами, будто вся сама Вероника — огромный бриллиант.
— Малыш, я знаю, я тоже волнуюсь, но если я сейчас не буду сохранять хоть какое-то самообладание, мы с тобой вдвоем просто сойдем с ума, так что пока ты паникуешь за нас двоих, я приготовлю ужин, и если эта дамочка не объявится к вечеру, тогда уже попробуем обзванивать все учреждения, чтобы убедится, что ее там нет и быть не может, а как только она объявится, я обязательно разрешу тебе оторвать ей одно ухо, чтобы вторым она могла выслушать все твои претензии, идет? — Борцова смеется и кончиком носа проводит вверх от уха, оставляя целомудренный поцелуй в висок.
Самойлова смеется и немного расслабляется, чуть разворачиваясь и обвивая руками шею Насти, зарывается носом в пушистые волосы и чувствует уже какой-то родной, неприторный запах карамели.
— А ты всегда знаешь, что именно мне нужно, — рыжая улыбается так, что Борцова не может сдержаться и мгновенно зеркалит ее действие, а потом снова быстро замирает на губах.
— Ну конечно, кто еще, если не я? — Брюнетка разводит руками.
— Ну да, действительно, больше ведь некому, — Вероника продолжает обнимать девушку, но чувство голода вынуждает ее отпустить Борцову, чтобы та приступила к готовке.
***
Айзек возвращается ровно к указанному времени, и как только замок на двери щелкает, Лиза тут же набрасывается на молодого человека.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, мне нужен твой телефон, потому что свой я забыла дома, и что-то мне подсказывает, что меня явно потеряли, — Андрияненко делает подобающее ситуации лицо, и парень тут же достает из кармана телефон, протягивая его девушке.
— Спасибо огромное! — Блондинка быстро обнимает Айзека, а тот не сдерживает улыбки.
— Не за что, давай звони, а потом пойдем на кухню, я покормлю тебя, и ты со спокойной совестью пойдешь домой, — парень быстро проводит ладонью по светлым волосам и уходит на кухню, думая о том, что почему-то в Лизе он видит свою младшую сестру, ту, у которой так же горят глаза, которая своим неземным сумасшествием буквально сбивала с ног, которая по-детски наивно относилась к жизни и, несмотря ни на какие трудности, всегда была тем человеком, который дарил солнце всем вокруг, даже если при этом приходилось сгореть самой. Ту самую, которая год назад разбилась в аварии за городом из-за ошибки неопытного водителя, который слишком разогнался, чтобы справиться с управлением, и вылетел на обочину, врезавшись в припаркованный пикап его младшей сестры.
Андрияненко быстро набирает заученный наизусть телефонный номер и слышит, как быстрые гудки сменяются обеспокоенным голосом.
— Ник, привет, это Лиза, прости, пожалуйста, я забыла дома телефон, — быстро проговаривает блондинка, примерно понимая, что рыжая явно не оценит её такой долгой пропажи.
— Знаешь, тебе очень повезло, Андрияненко, я за малым не начала обзванивать больницы, и, знаешь, если бы я начала, то лучше бы тебе было оказаться именно там, потому что лежачих не бьют! — Самойлова кричит в трубку, а блондинка в этот момент понимает, что, возможно, ей в жизни действительно повезло, потому что кто-то за нее волновался.
— Прости, дорогая, мне жаль.
— Где тебя черти носят? — Вероника немного смягчилась, но голос ее по-прежнему был суров и невозмутим.
— Меня забрал к себе Айзек, я зайду к тебе вечером и все подробно расскажу, прости, что заставила волноваться, мне правда жаль, — Андрияненко чувствует укол вины, она думает о том, что в следующий раз ей следует быть осторожнее, но где-то очень глубоко в душе она все же хочет верить, что этого следующего раза не будет.
— Ладно, хорошо, что нашлась, потому что, веришь или нет, я бы сама тебя нашла, и тогда все вышло бы намного хуже. Если не можешь брать телефон с собой, носи его на веревочке! — Самойлова уже не кричит, но Лиза по голосу слышит, как переживала за нее девочка, и ей безумно хочется просто обнять, прижать ее к себе так близко, будто еще чуть-чуть и сломаются ребра.
— Ники, я заглажу свою вину, обещаю, — блондинка улыбается.
— Лиза, я была у Иры, — Вероника говорит тише, чем следовало бы, а у блондинки внутри лопаются канаты, пока оглушающими ударами в голове как мантра стучит имя Лазутчиковой. — Я искала тебя, думала, ты на смене, поэтому заглянула.
— Как она? — Едва слышно, с пересохшим от резкого всплеска эмоций горлом, спрашивает Андрияненко и зажмуривает глаза, чтобы хоть как-то удержать себя в руках.
— Плохо, она сильно переживает, не знаю, что случилось между вами, но она сама не своя: бледная, потерянная, расстроенная. Смотреть больно, — Самойлова говорит так, будто бы понимает все то, что происходит внутри у подруги, и ей самой от этого больно, катастрофически больно.
— Я поняла, Вероника, спасибо, я загляну вечером после смены и заберу ее домой, тогда уже мы и поговорим спокойно, — отвечает Андрияненко и, попрощавшись, сбрасывает звонок. Она еще долго крутит в руках телефон, думая о том, что ей следовало бы позвонить и просто сказать, что все хорошо, все в порядке, но внутренние барьеры и зажимы, разросшиеся за ночь до невероятных размеров, не дают ей этого сделать. Пересилить себя не получается, и Лиза возвращается на кухню, отдавая телефон в руки Айзеку.
***
Самойлова долго сидит на кровати, сжимая в руках телефон, и пустым взглядом всматриваясь в глубь потухшего экрана.
— Хэй, с ней все хорошо? — Спрашивает Настя, заглядывая с кухни и глядя на Веронику, чье настроение было совершенно непонятным.
— Да, с ней все в порядке, — рыжая выдыхает и как-то тяжеловато переводит взгляд в окно, где солнце медленно окрашивает бардовыми красками готовящийся ко сну город.
— Тогда что у тебя с настроением? — Борцова опускается рядом и слегка приобнимает за плечи.
— Я думаю о том, стоит ли мне позвонить Ире, Лиза этого не сделает, она сказала, что зайдет вечером, а она будет переживать. Блин, Настя, ты же видела ее, она на глазах разваливается, я не могу не сказать ей, что с Андрияненко все в порядке, — Самойлова утыкается носом в шею девушке и тяжело дышит.
— Так позвони, возьми телефон и позвони, что тебя останавливает?
— Да, ты права, совершенного ничего, — Самойлова находит в списке контактов нужное имя и нажимает на кнопку вызова. Гудки мгновенно сменяются встревоженным голосом, который пробивает дрожь.
— Вероника, что-то случилось?
— Нет, все хорошо, она позвонила, сказала, что она в порядке, так что тебе не стоит переживать, — напряженно проговаривает Самойлова, надеясь на то, что Лазутчикова адекватно воспримет ее слова.
— Где она? Что с ней? — Иру бьет крупная дрожь, и ей едва хватает выдержки сжимать маленькой ладонью телефон, который норовит вот-вот упасть на пол.
— Слушай, я думаю, вам лучше самим об этом поговорить, прости, Ира, она сказала, что зайдет за тобой вечером, так что не переживай, ладно? — Вероника пытается хоть как-то успокоить Лазутчикову, но прекрасно понимает, что это заведомо проигрышный путь.
— Ладно, спасибо, я поняла, — Лазутчикова говорит, а голос ее рассыпается на миллиарды ледяных осколков, от которых хочется рыдать.
Когда голос рыжей пропадает из телефона, брюнетка бросает его на стойку, а сама прикрывает глаза руками и пытается хоть как-то придти в себя. По-больному, задевает за живое: она больше не в праве знать, что происходит с блондинкой. Лиза звонит Веронике, но не ей, хотя у Андрияненко есть на это право, Ире отчего-то так больно, что внутри ее будто бы разрывает на куски.
— Хэй, ты как? — Спрашивает Тоби, замечая страдальческие переливы в настроении Лазутчиковой.
— Да, все хорошо, дай мне десять минут, мне нужно покурить, я вернусь, — тихо-тихо, почти неслышно проговаривает девушка и, дождавшись, когда парень одобрительно кивнет головой, выскакивает на улицу, забывая даже надеть куртку.
***
Андрияненко собирается идти домой, когда телефон Айзека резко звонит и заставляет девушку буквально подпрыгнуть на месте. Парень быстро нажимает на кнопку «ответ» и внимательно слушает.
— Хорошо, я понял, закрывай кофейню, иди домой и жди дальнейших указаний, — быстро и холодно проговаривает молодой человек, и ему требуется пара минут, чтобы после окончания разговора все же посмотреть в глаза Андрияненко.
— Айзек, что случилось? — Лиза выглядит как испуганный котенок, подсознание рисует ужасные картины, и за несколько секунд молчания она уже проваливается в бездну собственных страхов.
— Ира в больнице, нам надо ехать…