Эйфория |Лиза Ира|

10

Прежде чем зайти в кофейню, где ее уже ждёт Ира, Андрияненко несколько раз глубоко выдыхает, а потом кое-как находит в себе силы, чтобы открыть дверь и зайти внутрь, тут же встречаясь глазами с лавандовым взглядом, в котором сквозит неподдельная теплота. Сердце больно сжимается от воспоминаний о вчерашнем разговоре с незнакомой девушкой. Лиза знала, что не стоит делать выводы раньше времени, тем более основываясь на словах человека, которого она видела впервые, но сомнения и неприятные опасения вползают под кожу и жрут с корнями. Прежде чем делать хоть что-то, она должна поговорить с Ирой как минимум потому, что Лазутчикова заслуживает такого отношения после всего, через что они прошли.
— Привет, дорогая, — проговаривает брюнетка и широко лучезарно улыбается, как только Лиза подходит к стойке.
— Привет, Ира, — отвечает Андрияненко, и глаза ее бегают из стороны в сторону, не решаясь посмотреть на девушку.
— Что-то случилось? — Брюнетка чувствует напряжение, и ей вдруг становится безумно страшно от одной только мысли о том, что что-то идёт не так.
— Нет, все в порядке, — Лиза натягивает на себя маску и старается выглядеть как можно более безобидной, только чтобы не пугать девушку раньше времени.
— Правда? — Глаза Иры становятся чуть шире, и в них сквозит неподдельный страх, от которого сводит зубы.
— Как думаешь, могу я тебя поцеловать прямо здесь? — Андрияненко заигрывающе поднимает вверх бровь и смотрит на Лазутчикову, которая шумно выдыхает и едва заметно кивает головой. Блондинка опирается на стойку и тянется вперёд, прижимаясь к тёплым губам девушки. — Сделаешь мне кофе, а я пока спрячусь за дальним столиком в попытках написать хоть что-нибудь к заданию по литературе, иначе не видать мне хорошей оценки за семестр, — Анлрияненко чуть щурится и снова тянется ближе к брюнетке.
— Конечно, — Лазутчикова ставит на стойку большую кружку с дымящимся кофе и широко улыбается.
— Спасибо, Ира, сколько я должна? — Лиза достаёт из кармана кошелёк и внимательно смотрит на девушку.
— Просто поцелуй меня ещё раз, этого будет достаточно, — Лазутчикова морщит нос и улыбается сквозь новый тёплый поцелуй.
Блондинка ставит кофе на столик и забирается в кресло, из которого открывается прекрасный обзор на девушку, умело управляющуюся с кофемашиной.
На губах снова приятная лавандовая пряность, и Андрияненко прикрывает глаза, чувствуя, как внутри становится предательски тепло.
Лазутчикова выглядит потрясающе, когда она чем-то увлечена. Каждый ее жест сравним с искусством. То, как она касается кончиком пальца носа, когда думает, как поджимает губы, пока ждёт, как улыбается собственным мыслям и как гармонично и умело лавирует между кофе, сиропами и молоком.
Полюбовавшись немного на свою девушку, Лиза открывает ноутбук и пишет первую строчку работы, которая должна будет завоевать хорошую оценку.
«До».
Блондинка вздрагивает, когда чувствует, как ее плеча касается ладонь, и сразу же переводит слегка испуганный взгляд с экрана ноутбука на лицо Лазутчиковой.
— Прости, не хотела пугать, просто ты была так увлечена работой, что даже не заметила, как я позвала тебя несколько раз, — мягко проговаривает девушка и осторожно убирает кончиками пальцев прядь волос, упавшую на глаза. — Я подумала, что для работы тебе нужно ещё немного кофе, — Ира быстро меняет пустую кружку на полную и чуть наклоняется, оставляя на щеке Андрияненко мягкий поцелуй. — Мне осталось полчаса, и моя смена закончится, так что подожди меня ещё немного, ладно?
Лиза кивает и снова возвращает глаза к ноутбуку, сохраняя несколько написанных страниц и убирая его в сумку.
Девушка медленно допивает кофе, и когда напарник Иры появляется, чтобы сменить ее, Лазутчикова быстро скидывает фартук, надевает куртку, и вместе с Лизой они выходят на улицу. Стоит им только завернуть за угол, брюнетка тут же прижимает девушку к стене и мягко касается ладонями ее лица.
— Я скучала. — Шепчет Ира в самые губы и тут же самозабвенно целует более горячо, ярко и нежно. Лиза обнимает ее за талию и притягивает ещё ближе к себе, растворяясь в собственных ощущениях, пока воспоминания о вчерашнем разговоре резко не ударяют в голову и Андрияненко не дергается от внезапных перемен внутри.
— Ира…
— Лиза, что случилось? Пожалуйста, я чувствую, что что-то не так. — Лазутчикова делает шаг назад и прикрывает лицо руками.
— Хорошо. Мы можем поговорить? — Андрияненко тянется вперёд и осторожно берет за руку девушку, присаживаясь на лавочку и опуская ее рядом.
— Что случилось?
***
— Откуда ты знаешь Иру? — Спрашивает Андрияненко, скрещивая руки на груди и с долей недоверия наблюдая за блондинкой.
— Это долгая история, — девушка мнётся и прячет глаза в пол, что жутко пугает Лизу.
— Если ты хочешь, чтобы я помогала, тебе придётся ответить на мои вопросы, иначе ничего не выйдет, — блондинка звучит так грубо, что ей самой на секунду становится страшно от мысли о том, какой агрессивной она может быть.
— Ладно, но эта информация достаточно тяжелая. Мы с Ирой познакомились пару лет назад на вечеринке, разболтались и решили, что у нас достаточно много общего, провстречались пару месяцев и вернулись в разряд друзей, но сейчас это не имеет никакого значения. Мы тогда связались с одной группой, которая распространяла наркотики небольшими партиями в центральных районах, и стали подрабатывать за небольшие деньги. Сначала немного, а потом все больше и больше, и в итоге мы стали главными распространителями. Это было не так страшно, пока в один из дней Ира не вскрыла пакетик с таблетками и не закинула их в себя. Это был день, когда ее родители попали в аварию. Сначала я не обращала на это внимания, надеясь, что ей достаточно будет просто ненадолго заглушить боль, и она успокоилась, потом появилась ты, и у меня действительно появилась надежда, что она остановится. Время шло, но ничего не менялось, а делалось только хуже, и сейчас я понимаю, что без чьей-то помощи она не выберется, а ты — единственный человек, которого она может послушать, — Хейзел говорит достаточно быстро, а Лиза чувствует, как ее бросает в дикую дрожь.
— Как я могу тебе верить? — Блондинка сомневается и знает, что будет придержаться этих самых сомнений до последнего, потому что она хочет доверять Ире.
— Ты можешь не верить. Поговори с ней, но подумай сама, какой смысл мне врать тебе? — Холд разводит руками и внимательно смотрит на собеседницу.
— Ладно, спасибо, что рассказала.
— Запиши мой номер, и, если что-то понадобится вдруг, сразу звони или пиши, — девушка протягивает Андрияненко мобильник с цифрами, и та быстро забивает его себе.
— Мне пора, если что-то будет, я наберу, спасибо, что рассказала, — блондинка поднимается на ноги и внимательно смотрит на Хейзел.
— Лиза, помоги ей. Пожалуйста.
***
— Ира, тебе говорит о чем-нибудь имя Хейзел Холд? — Тихо проговаривает Андрияненко, не решаясь посмотреть на девушку, которая сидит рядом.
— Откуда ты про нее знаешь? — Голос Лазутчиковой напрягается и становится настолько жестким, что на какой-то момент Лиза сама чувствует себя виноватой.
— То есть вы все-таки знакомы, — обреченность в голосе больно бьет по ушам, и Ира съеживается, стараясь держать себя в руках.
— Скажи мне, что именно она рассказала тебе, и я обещаю, что выложу всю правду, — брюнетка опускает голову и понимает, что бежать назад шанса у нее нет, и либо она прямо сейчас рассказывает блондинке обо всем, либо будет скрывать все оставшееся время.
— Ира, я не знаю, она пришла ко мне вчера ночью и сказала, что тебе нужна помощь, что если раньше ты просто продавала наркотики, то сейчас начала глотать таблетки и ей страшно за тебя, но я впервые в жизни видела эту девушку и поверить ей не могла, не поговорив с тобой. Ира, пожалуйста, расскажи мне, что происходит, — Лиза осторожно берет ладони брюнетки в свои и пытается поймать ее взгляд. Ей страшно, но девушка знает точно: что бы не стояло за спиной Лазутчиковой, она всеми силами постарается понять ее и помочь. У каждого своя история, к которой привело то, о чём порой невозможно догадаться.
— Слушай, я бы рассказала тебе об этом сама, но не сейчас, позже, когда все осталось бы позади и мне бы не было так страшно и стыдно, но раз Хейзел решила опередить меня и сама прийти к тебе, у меня просто нет выбора, — Ира говорит тихо-тихо, но шепот ее разрывает уши. Боль сковывает легкие от осознания собственной правоты. Обе они знали, что счастье не длится вечно. — Когда мы только познакомились, то вместе стали подрабатывать у одного мужика, который умело вел бизнес, и если сначала это были практически незначительные продажи, то потом, со временем, стала просыпаться жадность, хотелось больше и больше тех легких денег, которые приходили, так что я тратила почти все свое время на то, чтобы распространять товар по клиентам. Все это время я думала об этом только как о бизнесе, а потом устроилась работать в кофейню, заработок там гораздо меньше и достается сложнее, но это было легально, и со временем я вылезла из этого бизнеса, пока в один день мне не позвонили и не сказали о том, что родители попали в аварию. Осознание пришло мгновенно: я осталась одна и теперь моя жизнь была только на мне самой. Тогда я позвонила Хейзел и попросила ее об услуге, она не спрашивала, не критиковала, просто привезла мне то, что было нужно, и провела рядом всю ночь, выслушивая все, что я говорила, — Лазутчикова затихает, будучи не в силах сражаться с подступающими слезами от воспоминаний.
— Эй, тише, ты не одна. Больше не одна, — шепчет Андрияненко и притягивает к себе девушку, заключая ее в объятия и осторожно поглаживая по спине, стараясь успокоить.
— Лиза, прости, но сейчас мне нужно это, чтобы глушить те ужасные ощущения. Я каждый день на грани, потому что неизвестность убивает, для них каждый час может оказаться последним, а я даже ничего не могу с этим сделать, — девушка уже близка к истерике и вжимается в блондинку как беззащитный котенок, стараясь почувствовать себя в безопасности хоть немного.
— Тише, Ира, я понимаю, это очень тяжело, но я рядом, хорошо? Я с тобой, — Андрияненко медленно перебирает темные волосы. Она не в праве осуждать Иру, потому что не знает, какого это — быть в такой ситуации. Единственное, что ей остается, — это просто быть рядом и верить, что когда-нибудь все это дерьмо закончится.
Лазутчикова ужасно боялась говорить об этом, потому что ей казалось, будто бы стоит блондинке узнать о ситуации и она пошлет ее куда подальше. Большую часть сознательной жизнь Ира не верила в себя, поэтому сейчас ей так безумно сложно осознать, что к ней можно относится с заботой, что ее можно понимать, что ее можно любить. В голове буквально шаблоны разрываются, и Лазутчикова только сильнее прижимается к девушке, думая о том, что в один момент это все может закончиться.
— Если честно, я думала, что ты отреагируешь гораздо хуже, — проговаривает брюнетка, когда ее состояние приходит в норму.
— Ира, у каждого из нас своя боль, я не в праве судить тебя за твою. Я могу помочь любым доступным мне способом, только если тебе действительно это нужно, — Лиза убирает назад темные волосы Лазутчикова и тепло улыбается.
— Это слабо смахивает на реальность, неужели люди и правда могут быть такими как ты, Лиза? — Брюнетка улыбается и тут же чувствует на своих губах теплое мягкое касание, от которого по коже разбегаются мурашки.
— Просто я люблю тебя, а все остальное мы пройдем вместе. Ира, я хочу, чтобы ты знала: что бы ни случилось, кем бы ты ни была, я буду рядом, — Лиза тянется вперед и снова целует так нежно, что Лазутчикова верит в каждое ее слово.
— Я тоже люблю тебя.
***
— А она часто так убегает? — Спрашивает Настя, сидя на кровати рядом с Вероникой и изредка прикрывая глаза, когда в нос попадает тонкий запах ежевики и чего-то еще, чего-то из глубокого детства. Запах шампуня Самойловой вызывает в ней смутные спорные ощущения: от мысли о том, чтобы уснуть, зарывшись в волосы, до предательского желания намотать их на руку и жадно покрывать поцелуями бледную кожу на шее. Борцова краснеет от собственных мыслей и старается не смотреть на рыжую, пока не успокоит своих внутренних демонов.
— Она вообще редко здесь бывает, разве что на ночь приходит, и то не всегда, — Самойлова пожимает плечами и поворачивает голову, встречаясь глазами с брюнеткой. — Когда у нее появилась девушка, она забыла про существование всех остальных. Скоро чтобы встретиться с ней, придется за неделю записываться, — девушка смеется, а Настя жадно хватает трели птиц в ее голосе и понимает, что она попала окончательно. Вероника стала поводом чаще приходить в общежитие, оставаться допоздна и иногда устраивать у себя дома вечеринки, только чтобы никогда не терять Самойлову из поля зрения, потому что иначе все будет бессмысленно.
— Да уж, влюбленные становятся слишком странными, — проговаривает Борцова и пожимает плечами, стараясь не выдавать эмоций от собственных слов, хотя внутри сердце больно ударяется о ребра. Ей хочется быть такой же, как Лиза — сбегать по ночам, нести бред и улыбаться каждую секунду. Пусть даже не так. Сейчас она бы все отдала за возможность поцеловать Веронику, и это желание перекрывало легкие.
— Кстати, а ты просто так заглянула или у тебя был повод? — Рыжая подается вперед и гипнотизирующе смотрит на девушку, изучая каждую эмоцию на ее лице.
— Да нет, просто мне было скучно, вот и решила заглянуть, тем более все равно мимо шла, — Настя сглатывает и немного мнется под хищным взглядом рыжей. Ложь. На самом деле девушка ехала буквально с другой части города до общежития только лишь для того, чтобы увидеть Самойлову.
— Надо же, а я надеялась, что ты просто соскучилась, — совершенно спокойно проговаривает девушка и смотрит на брюнетку глазами, в которых танцуют черти, а губы расплываются в ехидной улыбке, когда она замечает, как реагирует Борцова, как она напрягается, вытягивается, сжимает руки и прячет взгляд. Попалась.
В этот момент Вероника отчего-то чувствует себя хищницей, охотницей, но не в плохом смысле, а, скорее, совсем наоборот. Можно ли обвинить ее в убийстве попыток спрятать истинные чувства?
— Ник, — тянет Настя, даже не зная, что еще можно сказать, ей просто хочется, чтобы эта игра прекратилась и они обе что-нибудь сделали. Что-нибудь, что внесет какую-то ясность и окончательно придаст их отношениям какой-то статус, потому что иначе все это будет просто невыносимо.
— Я никогда не думала, что ты слабачка, — тихо, почти шепотом проговаривает Самойлова и замирает в паре сантиметров от лица Борцовой, в чьих глазах плавает ужас от того, что она не понимает, чего ждать дальше.
— Что ты... — пытается она возразить, но не успевает, потому что ее довольно наглым образом затыкают мягкие губы. Секунда на то, чтобы понять весь смысл происходящего, а потом Настя чувствует, как внутри взрываются вулканы, а под кожей в то же время растекается гренадин, впитываясь в кровь и создавая ощущение чего-то слишком особенного.
Самойлова чувствует себя так, будто все в этом мире ей подвластно, и, переборов себя один раз, она действительно поняла, как важно иногда сделать шаг вперед и получить все, о чем она так долго мечтала.
Все вокруг становится правильным и настоящим, а в голове рыжей приятно пульсирует фраза «Для храбрости нужно всего лишь двадцать секунд».
— Я уж думала, ты никогда не решишься, — тихо шепчет Настя, накручивая на палец локон Самойловой.
— Если вдруг что, может быть, ты не заметила, но мы обе девочки, так что, в принципе, ты могла не ждать так долго и первой меня поцеловать, — Вероника разворачивается и становится чуть более серьезной, чем следовало бы. Борцова все еще дико пугает мгновенная смена эмоционального фона Самойловой, и она вздрагивает каждый раз, когда её глаза из теплых и наивных вдруг становятся серьезными и сосредоточенными.
— Я боялась, что это может оказаться невзаимно, так что просто ждала и верила, — брюнетка разводит руками и касается кончиком носа щеки Вероники.
— То есть, ты думаешь, что я была уверена, да? — Спрашивает Самойлова, скрещивая руки на груди и всячески стараясь не поддаваться на тактильные провокации Борцовой.
— Ну, Вероника, я всячески старалась тебе намекать и вообще делала что угодно, чтобы ты поняла.
— Настя, в этом плане я отвратительный человек, потому что никогда не понимаю каких-то намеков, ты мне или в лоб скажи, или не обижайся, когда я не пойму, чего ты от меня хочешь.
— Окей, но как тогда ты поняла, что я тоже всего этого хочу? — Настя двигается чуть ближе и замирает в паре сантиметров от губ рыжей.
— Я не поняла, я просто психанула, — проговаривает Вероника, и обе они начинают смеяться.
***
Время тянулось слишком медленно, и, каждый раз замечая в кармане, в сумке или в руках у Лазутчиковой пакетик с таблетками, Лиза вздрагивала, но молчала, потому что знала, что Ире это нужно, чтобы приглушать боль от того состояния, в которое она погружается каждый день. Андрияненко молчала, но замечала темные круги, которые пролегли под глазами, сильную бледность и близкую к анорексичной худобу. Ира таяла на глазах, а блондинка ничего не могла сделать, потому что обещала не осуждать свою девушку и быть рядом, что бы не случилось.
Вот только Лиза даже не догадывалсь, что с легких Лазутчикова перешла на более тяжелые препараты, что вместо одного раза в день на ночь у нее уходит три таблетки в день, что это больше даже не способ заглушить боль, теперь это зависимость. Ира подсела на тяжелые наркотики, а Андрияненко все еще продолжала ей верить, надеясь, что рано или поздно это закончится, и в тот момент, когда девушку нужно было вытягивать из пропасти, блондинка просто летела вниз вместе с ней.
Настроение Лазутчиковой менялось с такой периодичностью, что голова шла кругом. Она могла быть резкой, злой, дерганной или катастрофически нежной, теплой и слишком горячей, и дело было даже не в эмоциях, а в таблетках, которые теперь заняли главенствующее место в ее жизни.
Ира понимала, что пора бы заканчивать в те самые моменты, когда у нее наступало какое-то просветление между очередными дозами, но стоило ей снова проглотить таблетку, как в голове все становилось слишком туманным, и ей больше ничего не нужно было, она не испытывала никаких чувств кроме искусственно вызванной эйфории.
***
— Могу я с тобой поговорить? — В один из вечеров за столик в кофейне подсаживается молодой парень, который увлеченно рассматривает девушку. — Лиза, верно?
Андрияненко напрягается, но лицо его кажется ей смутно знакомым, так что прежде чем ударится в панику, она пытается вспомнить, где они встречались.
— Допустим, мы где-то встречались? — Девушка скрещивает руки на груди и внимательно смотрит на него.
— Да, один раз, но сейчас не об этом. У меня к тебе есть предложение. Я новый владелец этой кофейни, и за неделю постоянного пребывания здесь я стал замечать, что бариста по-одному не справляются, но чтобы ставить их хотя бы по двое, мне не хватает людей. Я часто вижу тебя здесь, тем более, если я правильно понимаю, твоя девушка работает у нас и сегодня как раз ее смена, я прав? — Парень выглядит загадочно, но в то же время не вызывает совершенно никаких подозрений, приятные черты лица отчего-то заставляют Андрияненко доверять ему и надеяться, что после ей не придется об этом пожалеть.
— Да, ты прав, мы действительно с Ирой вместе, а это имеет какое-то значение? — Девушка делает глоток лавандового кофе и пытается по глазам прочитать, что именно от нее нужно.
— Ну, в какой-то степени это имеет значение, как минимум потому, что я хотел предложить тебе место бариста здесь, думаю, как студентке тебе явно не помешала бы подработка, если ты еще не нашла другое место?
— Серьезно? Это действительно вот так работает? Я просто буду сидеть, пить кофе, а на меня вдруг внезапно свалится вакантное место? Когда я успела потереть лампу Джина? — Девушка пытается отшутиться, хотя на самом деле она просто не может поверить в случившееся, ведь на протяжении долгого времени она думала о том, чтобы найти подработку.
— Чувство юмора — хорошее качество для бариста, и если ты согласна на мое предложение, то завтра можешь приступать, — парень улыбается.
— А как быть с учебой?
— Ты можешь брать вечерние смены или весь день, если тебе нечем заняться на выходных, я думаю, вы договоритесь, так что мне нужен твой вердикт.
— Да, конечно, спасибо огромное, это как раз то, что сейчас нужно, — девушка широко улыбается и жмет руку молодому человеку, который чуть сжимает ее ладонь, а потом встает и собирается уходить. — Хэй, подожди, как тебя зовут?
— Айзек.
***
— Что он хотел от тебя? — Спрашивает Ира, когда обе они выходят на улицу после окончания рабочего дня. Несмотря на то, что декабрь только-только наступил, с неба сыпали хлопья первого снега, и Лиза чувствовала глубоко в душе теплую детскую радость, от которой не могла перестать улыбаться.
— Кто? — Спрашивает девушка, не сразу понимая, о чем говорит брюнетка.
— Айзек, — Ира останавливается и внимательно смотрит на Андрияненко, которая только тепло улыбается и берет девушку за руки.
— Предложил подрабатывать в кофейне, — девушка пожимает плечами.
— А ты что?
— Ну, я согласилась.
В этот момент лицо Иры озаряет теплая улыбка, и даже несмотря на то, что на улице довольно темно, глаза ее светятся так, что в самой непроглядной глуши можно было бы разглядеть дорогу, как в тот самый раз, когда блондинка впервые встретила Иру.
— Это же так здорово, мы сможем больше времени проводить вместе, и тебе не придется часами сидеть за столиком, чтобы меня дождаться, — Лазутчикова выглядит как ребенок, которому подарили новую игрушку, ее восторгу нет предела, и она делает шаг вперед, чуть приподнимая голову и глядя в бездонные синие глаза.
— Да, звучит и правда отлично, — Лиза тает, подается чуть вперед и осторожно целует, чувствуя на губах терпкую сладость лаванды.
Дорога до общежития занимает совсем немного времени, и девушки заходят в комнату Лизы замерзшие, но счастливые.
В те дни, когда Вероника оставалась ночевать у Насти, они могли себе позволить спать вместе, тесно прижимаясь друг к другу, и, пожалуй, эти ночи действительно были самыми лучшими.
Соседка Лазутчиковой, кажется, находилась в комнате двадцать четыре на семь, и поэтому когда Самойлова все же оставалась в общежитии, Ира непозволительно долго засиживалась в кровати блондинки и уходила только тогда, когда рыжая слишком открыто намекала, что хочет спать.
— Лиза, я тут подумала... — Андрияненко сворачивается в комочек в объятиях девушки и утыкается носом ей в шею.
— О чем? — Полушепотом спрашивает Лиза и оставляет россыпь поцелуев в волосах, пропахших кофе и табачным дымом.
— Если ты тоже будешь работать, возможно, мы могли бы с тобой вместе снимать квартиру где-нибудь рядом с институтом, пусть маленькую, какую-нибудь старую, но будет так здорово знать, что это наше, что мы предоставлены сами себе и не зависим от соседей или кого-нибудь, кто вдруг внезапно решил к нам заглянуть. Если честно, мне так нравится идея просыпаться вместе, делать завтрак, не знаю, смотреть кино, да не важно, просто быть рядом столько, сколько вообще возможно, — Лазутчикова шепчет, а Лиза рисует в голове картины, и ей кажется, что именно так и выглядит счастье в самом лучшем и самом трепетном его проявлении, да и, если подумать, что может быть лучше, чем жить рядом с любимым человеком каждую возможную секунду?
— Звучит здорово, — Лиза улыбается и убирает прядь темных волос за ухо Лазутчиковой. — Давай попробуем это сделать, — она правда хочет хотя бы попытаться действительно жить вместе, потому что для нее и, ей хотелось верить, что для Иры тоже, это очень важно.
— Правда? Ты серьезно? — Ира поднимается на локтях и чуть нависает над девушкой, которая только тянет губы в улыбке чеширского кота. — Господи, я так люблю тебя, — шепчет Ира, а потом целует так нежно, что на секунду блондинка забывает о том, что их счастье медленно разрушают особые обстоятельства.
— Я тоже люблю тебя, Ира, — отвечает Лиза и прижимает к девушку к себе близко-близко, чувствуя, как кожа покрывается мурашками, а в легких распускаются орхидеи, и пусть выглядит это безумно красиво, Андрияненко не может дышать.
Лазутчикова уходит в ванную, на несколько минут оставляя девушку в одиночестве, тогда она разбирает постель, осторожно складывает вещи и переодеваестя в теплую пижаму. Лиза знает, что вместе с умывальными принадлежностями, Ира в ванную уносит с собой пакетик с таблетками, и поэтому каждый раз, когда брюнетка пропадает из виду, она ужасно боится.
Ира никогда не принимала таблетки в присутствии Андрияненко, наверное, это было негласным договором и решением самой Лазутчиковой: раз уж Лиза не устраивает на этой почве истерики и скандалы, то как минимум из уважения к своей девушке Ире не хотелось лишний раз ее злить, демонстративно закидывая себе в рот вещества, которые убивают ее, но, если честно, легче от этого совсем не становилось.
Ира возвращается в комнату, залезает в кровать и ложится на сторону ближе к стенке, легко коснувшись губ блондинки, прежде чем прикрыть глаза. Лазутчикова всегда засыпала моментально, а Лиза еще долгое время лежала рядом и просто рассматривала девушку. Едва различимые веснушки на носу, огромные синие круги под глазами и выступающая линия скул. Она перестала походить на ту Иру, которую Лиза встретила ночью возле общежития, которая читала ей Селинджера в густой траве над обрывом, ту, которая стала для нее целым миром в ничтожно короткий промежуток времени.
Андрияненко осторожно вылезает из-под одеяла, натягивает одежду и спускается вниз, усаживаясь на лавочку и подкуривая сигарету. Она точно знает, что Ира не проснется: препараты в ее крови не дадут ей раскрыть глаза до утра, и эти ночные часы стали для Лизы временем, когда она может действительно подумать о том, что происходит.
Блондинка разучилась спать. Тревога и паника стали извечными спутниками девушки, которая вскакивала несколько раз среди ночи от одного только неловкого движения брюнетки. Она боялась того, в чем не могла себе признаться, потому что стоит один раз прокрутить в голове мысль об этом, и неизбежность накроет ее с головой. Она боится потерять Иру, но знает, что каждый новый день приближает ее к этому с огромной скоростью.
Сигарета тлеет очень быстро, но погруженная в свои мысли Лиза замечает это лишь тогда, когда начинает жечь пальцы. Вскрикивает, шипит и выбрасывает бычок тут же рядом, стараясь рассмотреть, остались ли следы.
— Не спится? — Слышит она мужской голос рядом и вздрагивает, чувствуя, как сердце уходит в пятки. И почему у всех сложилась такая ужасная привычка вечно ее пугать?
— Нет, вышла покурить, чуть успокоить нервы, потому что уснуть не получается, — говорит она тихо, но в голосе ее сквозит обреченность. Она верила, что когда-нибудь все это закончится, но здравый смысл подсказывал, что нет, и если сама она не возьмется и не вытащит девушку, они упадут в эту пропасть вместе.
— Проблемы в личной жизни? — Спрашивает Айзек, усаживаясь рядом и тоже прикуривая.
— Да нет, никаких проблем, все в порядке, — Андрияненко пожимает плечами и просто молчит, понимая, что все происходящее — их личное дело, и выносить это на всеобщее обозрение не самая лучшая мысль.
— Ой, да ладно, ты выглядишь так, будто тебя только что выжали, причем несколько раз, и не в лучшем значении этого слова. Давай же, Андрияненко, просто возьми и разом все выплесни, последствий не будет, я обещаю, — парень кладет ладони на плечи блондинке, и та опускает голову, понимая, что она даже с Вероникой об этом не говорила, а потребность высказаться растет с каждым днем все сильнее. Она катастрофически устала носить все это в себе.
— Вообще-то ты — мой начальник, — Лиза пожимает плечами, надеясь, что все закончится быстрее, чем она взорвется и выльет на молодого человека волну собственных переживаний.
— На работе да, но здесь я тот самый парень, который подсел к тебе на вечеринке просто чтобы поболтать. Я вижу, что тебе хреново, я просто хочу помочь, — Айзек говорит тихо и достаточно монотонно, отчего Лиза чувствует, как к горлу подступает давящий ком, напрочь перекрывающий доступ к кислороду. Она только и может, что мотать головой из стороны в сторону и надеяться на то, что ее просто оставят в покое. — Ладно, я попробую угадать. Дело в Ире, верно? В том, что она подсела на наркотики, в том, что она меняется и ей становится хуже, я прав? — Парень сжимает запястья девушки и темно-карими глазами смотрит, казалось бы, в самую душу.
— Откуда ты знаешь? — Блондинка поднимает голову и шокировано смотрит на парня, думая о том, неужели все настолько очевидно?
— Хейзел — моя сестра, и она рассказывает мне обо всем, в том числе и о ситуации Иры, так что, поверь, ты можешь со мной об этом поговорить, — осторожные касаниях на плечах и руках кажутся Лизе очень заботливыми, и ей не хочется его отталкивать.
— А что рассказывать? У нее была тяжелая ситуация, и это был способ заглушить все то, что убивало ее. Я сказала, что понимаю ее и буду с ней, что бы не произошло, и я пытаюсь, все еще пытаюсь не обращать внимания на то, что ей становится хуже, не устраивать разборки, не упрекать ее в этом. У нее была действительно тяжелая ситуация, и мне не понять этого, так что я пытаюсь просто жить и смотреть, как на моих глазах любимый человек угасает, — тихо-тихо шепчет Андрияненко, и в уголках глаз собираются слезы. Она впервые вслух говорит о том, что сидело в ее голове на протяжении последнего месяца.
— Лиза, ты ошибаешься, это уже не попытка загасить болевые ощущения, Ира перешла на более тяжелые препараты, она подсела на таблетки, это уже зависимость, понимаешь? Она сама не слезет. Самойлова, её нужно вытаскивать, — парень встряхивает девочку за плечи и читает в синих глазах испуг и боль.
— Я не знаю, что делать, мне страшно, — шепчет блондинка и закрывает лицо руками, срываясь на истерику, которая оказывается сильнее ее, намного сильнее. — Я перестала спать, я перестала есть, мне каждый раз страшно, что вот-вот ей станет хуже, что она перестанет себя контролировать и случится что-то ужасное, — девушка поддается эмоциям, из нее наружу выливается вся боль, которая копилась и давила изнутри.
— Почему ты позволяешь ей это делать? Ты ведь единственная, кто действительно может хоть что-то изменить, только ты имеешь на нее такое влияние, какого никогда и ни у кого не было, почему ты не остановила это, Лиза?
— Потому что я ей обещала, обещала быть рядом и принимать такой, какая она есть. Как мне сейчас поступить иначе, как заставить ее закончить? Что мне делать?
— Знаешь, иногда обещания обесцениваются перед реальной проблемой. Она не послушает никого, кроме тебя, но если ты продолжишь в том же духе и не вытянешь ее из этой пропасти, Ира умрет у тебя на руках. Делай выводы, Андрияненко. Просто делай выводы, — парень проводит рукой ей по волосам, встает и уходит в обратном направлении, а Лиза поджимает к себе коленки и не может остановить истерику, пока в голове судорожно бьется последняя фраза, брошенная Айзеком.
"Ира умрет у тебя на руках".