Любовная болезнь

глава 25

   Закончив стучать длинными ярко-розовыми ногтями с причудливыми дизайнами, различными на всех десяти, Лика вскинула руки вверх и, сомкнув ладони в замок, потянулось в одну и другую сторону, разминая уставшую спину.
Девушка откатилась на кресле от стола и, потянувшись руками вперёд к ноутбуку, всё же встала с места. Отклонила экран назад, взяла в руки и крайний раз проверила текст беглым взглядом. Довольная собственной работой, Лика направилась к главному редактору, чтобы утвердить статью. Маневрируя между столами точно таких же журналистов и колумнистов, как и она сама, за одним большим различием. Лика ищет новое и интересное, лезя в самую гущу всех событий, а большинство из здешних сотрудников, привыкли, что инициатива не всегда оценивается по достоинству и зачастую наказуема, поэтому смерились, поумерили свой пыл и строчат статьи на заказ, чаще на политические темы, от которых саму Лику выворачивает. Обошла всех коллег и поприветствовала некоторых из них, кто вызывал наименьшее отвращение, потому что всё ещё оказывал сопротивление и не прогибался под натиском общества. Как сказано в песне одной её любимой группы:
«Будь плохой, детка, сопротивляйся системе
Сопротивляйся, несмотря ни на что
Ты — это то, как ты сопротивляешься, и
больше почти ничто»
Отбивая весёлый ритм в дверь начальницы, Лика переваливалась в ботфортах с пятки на носок или вернее с каблука на платформу. Ох, как девушка гордилась этими невероятными ботфортами, облегающими её стройные ноги в голенище, до самого колена, а формой напоминающие знаменитые туфли модного дома Versace! В каком невероятном восторге она была, наконец купив их, пусть и после того, как вся шумиха вокруг них начала утихать. А вот Максим её радости не разделил, весь вечер тогда нудел, что это слишком инфантильно, что непрактично тратить столько денег на какие-то сапоги! На какие-то! Вот сказал же! На самые невероятные!
Как хорошо, что подобные невероятно душные высказывания, как и их нелепый автор, остались в далёком прошлом. Ну, может не столь далёком ещё, как хотелось бы, но всё же. Лика явно мчалась вперёд на скором поезде в новую жизнь, оставив что-то невероятно старое на перроне. А вот это старое и забытое оставаться не хотело и поэтому бежало вперёд, усердно размахивая руками и выкрикивая предписанные себе судьбой реплики. Но как позабытый Фирс был оставлен хозяевами, так и Максим для Лики навсегда заперт и заколочен в брошенном доме.

Послышался голос женщины, которая очень Лике напоминала легендарную и невероятную Миранду Пристли. Пусть не столько внешне, сколько энергетикой, подачей себя, харизмой, властностью, великим умом, который практически всегда оценивала авантюрные идеи Анжелики по достоинству и давала зелёный свет, пока другие недоумевающе пялились и пытались остановить.
—Здравствуй, Галина Генриховна. Могу войти?
Спрашивая, Лика уже перешагнула через порог и прикрывала за собой дверь, чему начальница улыбнулась и довольно хмыкнула.
—Проходи. Что у тебя новенького? —поджигая новенькую малышку из только что открытой упаковки парламент, процедила, зажимая в зубах, судья ещё тёплой статьи Лики.
—Вот, —ставя ноутбук перед лицом Галины Генриховны, трепетно отреагировала девушка.
Редактор пододвинула экран к себе, вникая в каждую строчку, но набравшись опыта, делала она это довольно быстро, не затрачивая много времени и внимания.
—Да, хорошо написано. А это хоть правда? —подняв глаза на сотрудницу и вдохнув новую порцию табака, уточнила женщина с лёгкой усмешкой на устах.
—Да, я сама там была. Иван Романов младший действительно в этом участвовал.
Галина Генриховна удовлетворенно закачала головой, делая затяжку.
—Это необычный сюжет. Как же ты туда попала? По наводке?
—Случайно стала действующим лицом. Неудачник, которого вроде спасали, это мой бывший, решивший меня разыграть.
Женщина громко засмеялась, откидывая голову назад и тут же уставилась на журналистку.
—Ты серьёзно? Какой же ужас! О, он был великим стратегом! —просмеявший, она добавила. —А что дальше? Будешь развивать тему про того актёра? К слову, на удивление, немало читательниц заинтересовались этой темой и ждут продолжения. Они без ума от твоих статей, потому что в них много личных подробностей. Я сама удивляюсь, где ты это берёшь. Тоже являешься действующим лицом?
—Скорее наблюдателем. Я хотела бы попробовать взять интервью сегодня у Романова младшего. Сегодня проходит тендер по застройке, Вы, наверно слышали.
Лика жадно смотрела на начальницу, расслабленно потягивающую сигарету, вдыхая, на сколько это возможно, этот манящий сладкий дым, предвкушая, как выйдет из офиса и в удовольствие затянется.
По непонятной для журналистки причине, главный редактор, её непосредственная начальница, запрещала своим работникам курить в офисе, но сама пренебрегала этим правилом. Возможно, таким действием она хотела подчеркнуть их разницу, возвышая себя и своё положение, подпитывая у подчиненных уважение к себе. Но работала ли такая сложная схема в действительности или все Галину Генриховну ненавидели и за глаза прозвали фюрером, из-за причудливого отчества, судить сложно. Однако Лика разделяла презрительное отношения начальницы к своим коллегам, ведь сама их недолюбливала.
—Это та же стройка, из-за которой зоошизики судились осенью с собственником? Там лес ещё вырубить хотели?
—Да, тогда они выиграли и там решили не строить новые высотные дома, а облагородить парк для семейного отдыха или вроде того.
—Ну и что дальше? Мария Романова никогда не даёт интервью, только если договориться с их пиар-менеджером заранее и согласовать все вопросы, но тогда ты вряд ли вытянешь что-то интересное. Сухие подробности, которые мало кому интересны.
—Да, но сегодня её не будет на собрании, тендер пройдёт без неё. Зато вот её брат Иван там будет. Мне кажется, я могла бы попробовать его разговорить.
—Дерзай! —бросила женщина и безжалостно раздавила об пепельницу оставшуюся треть от малышки, на которую с таким вожделением заглядывалась Лика.
Девушка оживлённо выскочила из кабинета, а вот Галина Генриховна недовольно покачала головой. Ей импонировала Лика, как минимум своей эгоистичной и жадной до сплетен натурой. Как считала фюрер, эта журналистка из тех, кто ищет выгоду в первую очередь себе. Никому не нужна позитивная информация, люди любят сплетни и сенсации. Выкрикни на улице «добрый человек!», никто не отреагирует, но выкрикни «козёл!» и хотя бы один точно развернётся. Поэтому моральный аспект её саму никогда не волновал и своих работников она не призывала быть честными.
«...Быть плохим значит быть, запоминай
красавица
Быть плохим значит жить с собой в мире...», —по такому принципу жила Лика, похожую теорему за свою жизнь вывела и фюррер.
Если бы она сама была честной и ставила во главу угла чувства других, то добилась бы того, что имеет? Был бы у неё собственный журнал? Да, скандальный, но разнюхивающий самые тонкие нотки событий в мире селебрити, золотой молодёжи и всего прочего, что так интересно читать обычному пролетариату? Да, пишут всё, не выбирая формулировок, но без лжи. Не всё ложь, что не является правдой. Как считала Галина Генриховна, нужно информацию подать так, чтобы она заинтересовала. А как может заинтересовать хоть кого-то скучный факт? Но что, если этот же факт, слегка повернуть и посыпать додуманными размышлениями, подкрепив мыслями уже подтверждёнными? И не ложь, и волнующе.
Пару коротких, вроде даже робких, неуверенных ударов, и дверь распахнулась. На пороге оказалась молодая девушка с золотистыми волосами, небрежно уложенными, будто она всю ночь спала с косичками и теперь лёгкие волны тронули пшеничное поле. Ключицы этой девушки были открыты, так как вырез её джемпера был настолько широким, что спадал не с одного плеча, а сразу с двух, крайне приятного оттенка светло-зелёного, напоминающего «бабушкины яблоки».
—Здравствуйте, я София Белова.
Смело кинула девушка, будто словами выбрасывая шпагу вперёд, готовая отбиваться и защищаться, или её имя должно было что-то сказать редактору. Несмотря на столь опасливые удары в дверь, после своего появления она вся будто бы сочилась решительностью и была совершенно твёрдая, вся, как из камня. Софа не разворачиваясь, прикрыла всё ещё распахнутую дверь за своей спиной и прошла вглубь кабинета, чёткими и устойчивыми шагами, какими опытный адвокат идёт в зал суда, подготовив все аргументы, готовый побеждать одним своим видом. Стоит ему бросить свой цепкий взгляд на прокурора и тот уже одной рукой пропитывает выступившие капельки пота на лбу карманным платочком, а второй пытается ослабить галстук, ради свежего глотка воздуха.