Любовная болезнь

глава 12

«Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки...», —напевала мысленно София, поднимаясь по ступеням в театр.
За последние пять часов она уже изрядно намучилась. Душа её терзалась сомнениями, а сердце силилось выпрыгнуть из груди. Отскакивая, как попрыгунчик, множество противоречивых мыслей острыми гранями бились о черепную коробку и казалось, что с каждым разом всё больнее, быстрее, сильнее. Ощущая собственную беспомощность от невозможности принять решение, София надрывно плакала и скулила, свернувшись калачиком на застеленной кровати. Ей было очень горько и одиноко, так хотелось закричать, убежать или просто кому-нибудь позвонить и услышать слова поддержки. И вокруг так много людей, но попросить помощи будто не у кого. Одним расскажешь - не поймут, вторые и не захотят понять, а на третьих совестно постоянно взваливать груз собственных забот.
Сдавшись под натиском всепоглощающей тоски и печали, девушка набрала тот же номер, что и всегда в таких ситуациях. Мэри, как и полагалось, очень быстро отозвалась и приехала. Сидела возле кровати и смотрела глазами побитого щенка, успокаивала, выслушивала, вытирала слёзы. Она отлично справлялась с этой ролью утешительницы, но София всегда не спешила звонить подруге, потому что не хотела обременять ту своими проблемами и надеялась, что сможет пережить этот эпизод самостоятельно. Но не всегда у неё это выходит. Чтобы не случилось, Софа всегда спешит поплакаться об этом Мэри и ей казалось, что на самом деле подруга от этого устала. А даже если и нет, то наверняка ей неприятно и тяжело выслушивать эти горестные и полные самобичевания речи.
Раз за разом одно и тоже, София жалуется на всё, что только возможно, а Мэри выслушивает, старается подбодрить и дать какие-то советы. Но ничего не меняется. Подруга по новой завела шарманку, что надо поговорить с Наташей, рассказать той про истерики, всплески эмоций и вообще более честно поговорить о своём состоянии. Но Софа не спешила её слушаться, по разным и достаточно субъективным причинам, что заставляло Мэри чувствовать себя ещё более беспомощной в этом вопросе. Она чувствовала, что девушка ей не договаривает и на самом деле у этой ситуации есть история, возможно даже более серьёзная, чем Мэри предполагает.
Последнее время, Софии кажется, будто апатичное состояние стало её устраивать. Конечно, ей больно, плохо, она страдает, но вот выбраться из него она уже не спешит. Будто страдания стали её собственной зоной комфорта. И, напротив, когда в жизни всё стабильно и спокойно - ей тревожно. Она буквально старается прожить этот период как можно быстрее, не наслаждаясь, а, наоборот, мучаясь в постоянном ожидании чего-то плохого. А ощущается ею это, как затишье перед бурей. Или морским штормом, чем больше вода отходит от берега, тем большей волной тебя вскоре накроет.
Но живя в таком собственном утягивающем болоте София приспособилась и не очень-то жаловалась. Девушка уже точно знала предпосылки грядущей истерики и понимала, по её сопровождающим фактора, сколько по времени она продлится. А также знала, что может её успокоить или смягчить. Уже не напрягалась, когда за завтраком могла внезапно разрыдаться, а просто прикидывала на сколько это затянется и какой силы будет.
И сегодня так, вдоволь нарыдавшись, София взяла себя в руки, собралась и приехала в театр, как и договаривались с Фредом. Хотя факт их столь скорой встречи, после совсем недавнего всплеска всех чувств и переживаний, её пугал. Но вряд ли у неё осталось ещё хоть что-то, чтобы эмоционально отреагировать на присутствие мужчины.
   Продолжая напевать уже другое, не менее подходящее к настроению и состоянию, стихотворение Анны Андреевны, София вошла в театр и зашагала по светлому и сверкающему полу вестибюля, направляясь к гардеробу, где толпились люди.