Stockholm Syndrome

11.

Чуя не был сломанной игрушкой. Он ломался изнутри прямо сейчас. Морально и физически.

Голова гудит от мыслей. Сознание предательски рисует очертания лица Осаму, его безумный взгляд глубоких каштановых глаз и уголки губ, что приподняты чуть вверх. Почему? Почему именно Чуя нужен ему? Или же, лучше спросить: зачем?
Накахара всё чаще задавался этим вопросом. Если он называет это истинной любовью и непреодолимым влечением, то почему Чуя не чувствует того же по отношению к нему. Существует лишь привязанность. Ещё бы, ведь Осаму в его жизни появился очень-очень давно. Накахара не мог представить и дня без глупых шуток от Дазая, его бесящих привычек (вроде тыканья пальцем в ямочку на щеке) и... Да, пожалуй, без его противного "Чуечка".

С трудом, но он мог признаться самому себе в том, что ему был нужен этот придурок. Но когда вопрос о том, для чего он ему нужен, вставал ребром, то ответа просто не находилось. Привычка. Да, Дазай был его вредной привычкой. Более ужасной, чем курение. Если сигареты разрушали изнутри лёгкие рыжего мафиози, то Осаму добивал его снаружи и морально.

Чуя ненароком вспомнил тот самый день, когда Дазай ушёл из мафии. В горле встал ком.

- Что значит «ушёл»? Да вы, блять, шутите надо мной, - он кричал, а сердце заколотилось со страшной силой.
- Нужно быть полным идиотом, чтобы попытаться уйти от нас.

- Накахара-сан, Вы только не нервничайте, - Рюноске старался успокоить его, хотя и сам был шокирован данным известием.
- Это действительно так, он ушёл.

- Да его же... Его же найдут. Этого ублюдка найдут и убьют, - как обычно в порыве гнева Чуя активировал смутную печаль и рушил всё, что находилось вокруг.
- Не-е-ет, это я его убью. Сегодня же.
Акутагава нервно сглотнул.

- Н-Накахара-сан...

Чуя нервно зыркнул на него и процедил сквозь зубы:

- Ооо, Рюноске, лучше заткнись.

Тот был не из робкого десятка и всё же попытался успокоить бушующего Накахару. Чего уж там говорить, его успокаивали всем коллективом. Только тогда, когда общими усилиями удалось прижать его к стене и подставить его же клинок к горлу, Чуя смог взять себя в руки.