День и ночь:Re

глава 17

Полицейские кричали в след что-то о «гражданским вход воспрещён». Гражданским... Да. Операция закончилась, и координаторы — никто иные, как гражданские. Знали бы они, как мне глубоко наплевать на их указания. У меня тут остатки моей жизни... моей семьи, возможно, погибли. Ну нет! Как минимум... Как минимум Сузуя не мог так с мной поступить!

Сердце больно кольнуло, заставив остановиться. В мою ногу кто-то вцепился мёртвой хваткой, заставив меня взвизгнуть. Следователь с оторванной рукой, перебинтованной верхней частей лица, с выбитыми зубами держал меня и что-то отчаянно пытался сказать разорванными губами. Повязка стала намокать от слёз, смешанных с кровью. Я смогла разобрать слово «мама».

— Я... Я... Я!.. Мама!

— Молодец, — тихо, говорю я. — Я тобой горжусь...

Он опустил плечи, улыбнулся и завалился на плечо, словно мёртвый. Мою ногу отпустил. Это всё... Будто он не мог умереть, не попросив прощения у матери... У меня самой выступили слёзы. Кто-то этой ночью не заберёт сына, мужа домой. Кто-то не дождётся жену, маму, отца, брата и сестру.

Вдоль дороги в три ряда были уложены пакеты с трупами. Ожидали санитаров. Под стенами дорог сидели следователи, раненные, с оторванными конечностями, а кто-то — как кукла. Кто мог ходить и что-то делать, носились по поручениям, пытаясь спасти коллег и тех, кого пригнали на практику из академии. Снег падал с неба большими хлопьями, словно пытался утешить и укрыть своим одеялом всех раненых. Словно пытался успокоить души всех тех умерших, что не успели в своей жизни сделать так много. Словно... Давал этот ужасный, не сбрасываемый груз на плечах координаторов, что не спасли всех их.

Музыкой этой ночи стали всхлипывания, крики, стоны, рваное дыхание и молитвы следователей. Они наполняли улицу звуками безысходности, траура. Кто-то из врачей, которых было катастрофически мало, вскрикнул: «Кровь уже не нужна! Этот всё». Раненых, которые умирали от боли, потери крови или своих ран, кидали словно палки или мешки с мусором к пакетам с трупами. Точно мусор... Глаза таким не трудились закрыть. Так что те, кто просто не смог дальше бороться за свою жизнь, лежали и смотрели на прохожих стеклянными глазами. Мне почему-то показалось, что все они как один смотрели на меня... И все меня винили, осуждали.

Я всматривалась в лица мёртвых, в номера на пакетах, ища своих. Подняв наконец голову, закрыв уши руками, я упёрлась взглядом в черноволосого следователя, что помогал начальству и раздавал указания.