День и ночь:Re

глава 18

— Акина, Сова же многих следователей поубивала... Поэтому если я завтра умру, то спокойно живи дальше. Я... — он замешкался, будто вспоминал слова. Затем резко посмотрел на меня, с его привычной широкой улыбкой и на серьёзных щах, с искренне счастливыми глазами, сказал: — Я благодарен тебе за то, что ты появилась в моей жизни и за то, что заботишься обо мне!

Это я выполнить не смогу.

Жизнь, казалось, просто утратила краски. Да, она не заканчивается. Вот только... стала приторно блеклой, тусклой. Утратила все то замечательное, что имела. Потерять самых близких было неимоверно больно. Было страшно. Потеряв однажды родителей, я не желала испытать это противное чувство вновь. Когда тебя изнутри рвёт, пожирает. Сердце противной склизкой змеей обволакивает отчаяние, разочарование. Это ужасное чувство, когда с каждым ударом твоего сердца, с каждым стуком часов из твоих дырявых рук все больше утекает твоя надежда, твоё счастье, твоя вера. Вот только сейчас спрашивается другое, вера во что? В какое наземное чудо? В чудо, что Сузуя сейчас откроет глаза? В чудо, что все окажется сном? Чего я, черт возьми, сама хочу? Да, мои желания не изменят ничего. Но для собственного принятия. Будет куда больнее, если я не пойму, чего сама хочу, чего я жду.

К смерти Мадо-семпая я была готова. Если бы не гуль, то раковая опухоль, что начинала понемногу съедать изнутри, убила бы его. В какой-то мере я даже благодарна Кролику. Он (или она?) не дал ему умереть в муках. Жизнь оборвалась в одно мгновение, без мучений, ложных надежд. Почему-то это осознание пришло именно сейчас... Просто я была не готова отпускать Джузо. У нас было... Слишком много несделанного. Слишком много в его жизни было паршивого, чтобы пустить его туда. И разум не был готов смириться с этим. Ведь я там, в фургончике, уже ликовала, когда убили первую сову. Здоровый, веселый, с большим потенциалом в своём деле, Сузуя не может умереть. Просто не может. Даже мысли подобные воспринимались моим нутром как что-то странное, невозможное.

Легко пришло осознание смерти Сейдо, Амона. И осознание инвалидности Шинохары. Но не Сузуя. Досталось всем, но внутри был этот вопрос «почему он?». Хотя я прекрасно знала, что все потому, что так решило начальство.

Я не люблю это самое начальство. Если до этого я просто была не согласна с его политикой, то сейчас люто возненавидела. В первую очередь, за то как легко они вершат человеческие судьбы, как спокойно отправляют их всех в мясорубку и практически отказываются по завершению от всех умерших, раненных и их семей. Они идут к своим целям, не жалея ни одной судьбы. Особенно следователей. Они, в большинстве своём, идут спасать человеческие жизни, а по своей сути просто окрещивают себя самоубийцами.