Игра для двоих| Og Buda

epilogue «Я был в твоем сердце должен остаться хоть в груди»

Почему же для многих все сходит с рук и судьба распоряжается иначе, не так, как хотели бы люди, что будто суждены друг для друга? Может, потому что люди пешки, по сравнению с судьбой или же нет?

Разве было сложно сказать: «Мы расстаемся»? Саша все ещё пытается смерится, сидя в доме в Венгрии. Почему же Гриша так и не смог сказать Кристине, что они расстанутся? Стало жалко? Кристина его заставила остаться, поставив перед условиями? Но ведь он тот, кто был верен Мироновой. Или нет? Вопросы текут рекой, как и слёзы. Красное вино, что кажется блондинке таким абсурдным, вновь заполняет бокал, а тыльная сторона ладони уже почти вся в туши.

Очередные глупые фотки оказываются в руках, а бокал с треском разбивается, как только Саша сжимает его сильнее. Кидая осколки в стену, красные разводы, что впитываются в белоснежные обои гостиной, каплями стекают на линолеум, а красные глаза поднимаются. Очередной сброшенный звонок от неизвестного номера. Все же руки доходят и Миронова переключает телефон на режим «Не беспокоить», а сама поднимается с мягкого дивана, уходя надевать обувь.

Первые попавшиеся кроссовки, а в руке все так же красовалась бутылка красного. Тихо смастерясь, дверь закрывается, а ноги сами ведут. Почему же все так странно? Мысли разъедают мозг изнутри, как нежеланный червяк в яблоке. Саша бормочет под нос кучу слов, а подходя к знакомому переулку, перепрыгивает забор, идя вдоль стен с граффити.

Вновь эта ноющая боль в груди, что так отчаянно пыталась запить Саша вином, а на стене красуются уже почти стертые линии и узор лилий.

—Почему же ты не смог ей сказать пока, — Саша плюхается на асфальт и смотрит пристально на рисунок, сдерживая глупую слабость. — опять сделал меня ничем, я потерпела очередной мат, а все из-за того, что доверилась тебе вновь. Ляхов, какой же ты конченый, ты...

Саша в моменте опускает голову и дает волю слезам, опрокидывая бутылку, а руки накрывают голову, прижимая к голым коленям. Вновь этот гребаный июнь, вновь она сидит возле этой гребоной граффити и думает об этом гребном Грише. Миронова задирает голову на стену, где нарисована картина, а голосовые связки напрягаются, когда та кричит из-за всех сил. Теперь бутылка отчаянно летит в стену, а Саша продолжает крушить все вокруг, будто виноват не он, а сразу же весь мир.