Такая маленькая, крохотная душа без мыслей и целей билась в попытке выжить. Это было даже забавно: она совершенно не знала, за что ей бороться, но так рьяно пыталась выбраться, освободиться и улететь. Маленькие, но не менее прекрасные глазки-бусинки сверкали словно им не нужен был источник света для этого. Они сами были этим самым светилом, освещая черную мглу. Хрупкая, маленькая, но все же такая упорная она напомнила мечнику его уже давно забытого всеми наставника. Конечно, его начали постепенно забывать, как вырванную страницу из старой, никому не нужной книги, как запах родных мест, как когда-то услышанную мудрость. Все постепенно забывалось, но гулким эхом отдавалось где-то в самой глубине души, заставляя вновь и вновь вспомнить, ради чего стоит жить.
Кё-именно так окрестил Танжиро крохотный лучик света.
Ее тонкие, практически не имеющие веса крылья бились друг о друга в глупой попытке взлететь. Желтые перья окрасились в бардовый цвет, впитав кровь. Пострадало крыло, не более, но для такого хрупкого существа столь маленькое повреждение могло стоить жизни, если бы ее не нашли. Канарейка, кажется. По описанию и по рисункам из старых энциклопедий все сходилось, по крайней мере угадывать было бы просто бессмысленно. Оставался лишь открытый вопрос о том, откуда она взялась? Это стало настоящей загадкой для Кибудцуджи, ведь они не обитают в Японии или где-либо еще поблизости, но что есть, того не отнять. Может, это совершенно другой вид, но уж очень похожий именно на маленьких шахтеров.
Все это время, пока Музан возился с птицей, Танжиро всегда находился где-то неподалеку, искренне переживая за «Кё». Он терпеливо выжидал окончательный вердикт по поводу ее состояния и хотел после спросить насчет того, можно ли будет оставить этого чижика. Все же, находиться одному становилось просто невыносимо, а питомец мог бы скрасить однообразные, серые дни своим появлением, да и просто «поговорить», хоть и разговором это было бы сложно назвать, скорее, монолог или исповедь. Истребителю нужен был слушатель, тот, кто сможет отпустить его грехи и уверить в нужности и важности его бесполезной на данный момент жизни.
Отшельник, отчужденный, он живет у главного зла, совершенно ни в чем не нуждаясь и даже не страдал. Ну, как не страдал? Ему просто стало уже все равно, пусть даже боль осталась. Он мужественно терпел каждую прихоть и нападку демона, сам не зная, на что теперь надеяться. То ли на какую-то всевышнюю силу, то ли на спасение от его товарищей. Вариантов, собственно, было не так много. Была лишь иллюзия выбора, которого не было и быть априори не могло.
По ощущениям уже наступила глубокая ночь. Танжиро скатился вниз по стенке, постепенно засыпая. Его организм ослаб за многие недели, проведенные без должной работы, руки приобрели мертвенно-бледный цвет, став как веточки ивы, которые заиндевели на морозе и готовы сломаться от любого дуновения ветра.
Музан вышел со своего кабинета, на его ладонях была та самая птаха. Она спокойно лежала, уже не сопротивляясь, а, кажется, наоборот лишь сильнее прижимаясь к своему спасителю.
Он заметил мечника, который, видно, уснул, не дождавшись своего маленького друга. Это вызвало лёгкую улыбку на лице.
-"Мило"-Подчернул для себя демон. Вновь и вновь, почти каждый поступок истребителя казался таким милым, будто это не враг, а просто дикий кот, которого наконец удалось приручить.
Он практически без шума опустился на одно колено, пересаживая птичку на голову Танжиро. Кё радостно защебетала, и принялась дёргать красные волосины одну за другой, тем самым разбудив Мечника
-Кё! -Радости не было предела, стоило только увидеть это крылатые создание целым и невредимым.
************************************
Хотелось бы немного пояснения в эту главу.
Собственно, зачем я ввел какую-то птицу еще и назвав ее двумя разными видами? Просто. Чтобы. Танжиро. Не. Сошел. С . Ума.
Да, канарейки не обитают в Японии и даже не близко, а чиж тем более совершенно другое существо, но я посчитал нужным назвать его в вежливой форме именно так.
Пусть порадуется ребенок, чо вы.
