Сердце стального дракона (Liskook)

20

Недалеко от костра в низине за скалами разбит лагерь. Посередине тлеют угли, а вокруг стоят три высоких шатра. В один из них громила меня и заносит. Бесцеремонно скинув на землю, подаёт знак Виоле.

Та приказывает мне сесть у вбитого в землю шеста и завести руки за спину. А когда я подчиняюсь, крепко связывает мои запястья верёвкой. 
— Если попытаешься бежать, шею сломаю, — говорит Чанбин таким тоном, словно сообщает прогноз погоды. Видимо, убивать незнакомок для него так же привычно, как чистить зубы. 

Откинув полог, мужчина выходит наружу. Виола сочувственно улыбается, но эта улыбка не отражается в её глазах. 
— Сиди тихо и всё будет хорошо, — говорит она. А потом гасит лампу и тоже выходит, оставив меня одну в полнейшей темноте.
Я прислушиваюсь к звукам снаружи. Шёпот голосов, треск углей. Ужасно хочется пить. Невольно облизываю пересохшие губы, с трудом сглатываю. Саднят ладони, ноют стянутые верёвкой кисти. Сколько бы я ни дёргалась, высвободиться не получается. Я даже пытаюсь обратиться к своей магии, но искра молчит. Может, она не работает на мёртвых землях? Или мне попросту не хватает навыков...
"Надо поспать, набраться сил", — уговариваю себя. Но страх не даёт расслабиться, скребёт изнутри, оставляя борозды на сердце. Ещё никогда я не подходила так близко к смерти, а сейчас она буквально дышит мне в затылок, обнимает костлявыми руками за плечи. Темнота подкидывает пищи для фантазий.

"Чонгук ! Пожалуйста, приди", — прошу я, мысленно направляя зов в ошейник. Я совершенно не уверена, что это сработает. Что это вообще имеет хоть какой-то смысл! Но на секунду мне кажется, будто метал обода чуть нагревается в ответ на мольбы.

Я всё-таки засыпаю. 
Однако вскоре прихожу в себя от шороха. Вскидываю голову, щурюсь, но мрак непроницаем, а между тем мне мерещится, словно позади кто-то стоит и сверлит полным ненависти взглядом.
— Кто тут? — испуганно шепчу.

Мои слова тонут в темноте. Воздух неподвижен, а меня трясёт от накатившего страха. Неожиданно снаружи раздаются шаги, полог приподнимается, впуская в шатёр ветер и свет от костра. Виола заходит внутрь, включает лампу, смотрит поверх моей головы:
— Алоив, вот ты где, — озабоченно говорит женщина, заходя мне за спину и забирая с пола дочку. Видимо, она-то меня и напугала...
Девочка сидит на руках мамы, но всё ещё не сводит с меня пристального взгляда полного необъяснимой злобы. В маленькой детской ладошке крепко зажат заострённый камень, а пухлощёкое лицо перекошено, словно в судороге.
— Что с ней? — невольно вырывается у меня, голос звучит сипло.
Виола недовольно поджимает губы и усаживает дочку возле сундука. Достаёт из него потрёпанную игрушку — мягкого медвежонка, которому, судя по стежкам, уже не раз пришивали голову и лапы. Девочка тут же хватает медвежонка и обнимает его, улыбается до ямочек. Совсем как нормальный ребёнок, вот только жуткий взгляд выкинуть из головы никак не удаётся.
— Считаешь себя лучше нас? — вдруг спрашивает Виола. Она смотрит на меня, вскинув острый подбородок и сжав зубы. Шрам судьбы на лице делает женщину похожей на амазонку.
— Что? — непонимающе моргаю я. — О чём вы?
— Не притворяйся дурой, — огрызается Виола. — Думаешь, я не вижу, как ты смотришь на нас? Думаешь, нам это всё нравится? У самой-то, поди, судьба чистенькая, а чем ты её заслужила? 
Я поражённо замираю. Ну отлично! Чуть не убили, связали, а теперь ещё и оскорбляют с таким видом, словно я перед ними в чём-то виновата. Эти люди — самые настоящие психи... А как надо разговаривать с психами? Правильно! Ласково и осторожно.
— Вы уж извините, — говорю, как можно спокойнее, — но я не разбираюсь в местных нравах. Я в этом мире меньше недели.
Женщина удивлённо вскидывает брови, недоверчиво сканирует взглядом.
— Вот, у меня звезда на виске, — поворачиваю голову, чтобы ей было лучше видно, — я попаданка. Тут совсем недавно. 
Злость постепенно покидает лицо женщины. Я пробую незаметно подёргать руки, пальцы уже занемели. Как бы кровообращение не нарушилось, ещё и жажда дерёт горло.
— Вы могли бы дать попить? — прошу я на пробу. 
Виола вздыхает, поднимается на ноги и выходит из шатра. Возвращается через десяток секунд с ковшом воды. Подносит к моим губам. Я благодарю и делаю несколько жадных глотков.
— Так как ты оказалась в Мортланде? — интересуется Виола, убирая ковш. Я размышляю, что можно сказать, а что стоит утаить. Хорошо бы выяснить, что этим людям надо от дракона и почему они хотят меня убить.
— Я спокойно жила на земле, — говорю медленно, — но потом узнала, что обладаю магической искрой. Прошла через портал на таможне и почти сразу встретила дракона...
— И какое впечатление сложилась об исчадиях этого мира? — кривится Виола.
— Они очень сильные... и пугающе властные.
— Да, этим мерзавцам закон не писан! Но сильные они где угодно, только не здесь. Не на мёртвых землях! И что, ты встретила дракона, и этот гад так сразу сделал тебя гаремной игрушкой?
— Э-э... — я давлюсь воздухом. — Кем?
— Эти ошейники обычно на гаремниц надевают, — сообщает Виола. — Но судя по реакции, ты не в курсе. Так даже лучше... Значит, ползучий гад ещё не успел тебя попробовать и тем более захочет вернуть.
От этой новости мне становится душно.
— И что, у каждого дракона есть гаремы? — уточняю я.
— У твоего точно. Там не меньше сотни женщин, как я слышала.
На секунду подвисаю, а потом вспоминаю, что ведь сказала, будто принадлежу Янтарному. Неужели он такой бабник?! А Стальной? У него тоже есть гарем? Почему-то от этой мысли делается неприятно, хотя я почти уверена, что будь у Чонгука толпа женщин под боком, массаж не стал бы для него открытием. Да и с прикосновениями у стального нелады... но я же видела каких-то девушек в парке. Может, они как раз из гарема?