АМНЕЗИЯ | 18+

Часть 1. Восходящее солнце

Долг каждого прокурора — это борьба с несправедливостью.

- Мистер Барр, у вас были лучшие результаты на вступительных экзаменах.

В знак уважения я поднялся и в тот момент все уже смотрели на меня. В школе за хорошие оценки, одноклассники выставляли меня зубрилой и всегда тыкали пальцем в мою сторону. Но это было другое место, здесь подобные результаты вызывали уважение.

- Почему вы выбрали юридический?

- Эмм... социальная значимость профессии. - вырвалось у меня. - Работа юриста напрямую связана с защитой прав и свобод людей, некомпетентных в этой области. Это... благородная задача.

Зазубренная фраза из статьи в Википедии, прозвучала безжизненно, будто давно потеряла смысл. Профессор смотрел на меня через очки, ожидая чего-то большего, но в тот момент я мог предложить только клише, которые однажды выучил для таких случаев. Социальная значимость? Ну, конечно... Она была, как дорога, по которой я ежедневно водил машину, не замечая ни пейзажей за окном, ни того куда она ведет. Ровным счетом мне было всё равно.

Я задержал взгляд на своих руках, пытаясь поймать хоть одну настоящую мысль.

- Честно говоря... я не знаю. - пробормотал я, чувствуя как жар подступает к лицу. - Пока не знаю.

Эти слова прозвучали тише, но гораздо искреннее.

- Мой вам совет, узнайте как можно быстрее. Иначе может быть поздно.

Тут он был прав. Но было уже поздно и ничего нельзя было изменить. В этот момент я только и мог думать о том, что хочу умереть. Почему нельзя прожить жизнь другого человека? Уехать туда где меня никто не знает и хотя бы немного побыть тем у кого нет прошлого.

У каждого из нас есть чувство справедливости, но проявить его без силы мы не можем. Эта сила растет внутри нас благодаря поступкам, усиливается с возрастом и накоплением опыта.

Я ходил в школу, потому что так было нужно. Учился хорошо, потому что этого хотел отец. Играл на фортепиано, потому что так велела мать.

Мало что из детства вспоминается мне как что-то яркое и значимое. Большая часть моих дней тянулась однообразно, словно кто-то диктовал сценарий, в котором я не был автором. Но среди всех этих будней были два человека, оставившие след, который не стереть. Один из них — Максвелл Барр, мой дед. О его существовании я узнал только в девять лет. Он оказался первым, кто задал вопрос, который раньше мне не приходилось слышать в свою сторону: