Слово пацана. Зажигалки

8.

Не знаю, сколько было времени, когда я открыла глаза. Моя голова лежала на грудной клетке Адидаса, а его рука обнимала меня.
Не помню, чтобы мы засыпали в такой позе, видимо, так получилось ночью.

Я приподняла голову и увидела, что он все еще спит. Лицо в шрамах, но такое расслабленное и беспечное, словно ребенка.

Мне хотелось остаться в этом моменте навсегда, хотелось бы не понимать, что он проснется, соберется и уйдет, а мне придется как-то возвращаться к той жизни, которая была до вчерашнего вечера.

Я положила голову на прежнее место и стала рассматривать его тело. Вчерашняя одежда была грязная и в крови, поэтому он спал в нижнем белье. Торс и грудная клетка медленно поднимались и опускались в такт дыхания. На руке была татуировка. Кое-где на теле синяки и шрамы. Я невольно потянулась к ним пальцами и стала аккуратно гладить.

- Доброе утро, - послышался заспанный голос.

- Извини, я сделала тебе больно? - я повернула голову в его сторону.

- Наоборот, - улыбнулся он. Я улыбнулась в ответ.

Он и правда выглядел как ребенок с утра, такой расслабленный и беспечный. 

- Как твоя нога? - я осмотрела забинтованную ногу.

- Немного тянет, но мне попался очень хороший врач, просто волшебница.

Адидас немного крепче приобнял меня и мы пролежали в таком положении еще некоторое время:

- Который час? - спросил он.

Я повернулась к часам:

- Одиннадцать.

- Если учесть, что мы заснули около семи, все не так плохо. Ты уснула на самом интересном моменте.

- Не правда, ты уснул первый, - попыталась выкрутиться я, хотя помнила, что заснула первая.

Вова засмеялся:

- Пусть будет по-твоему, надеюсь, я не увижу подробности нашего ночного разговора в утренней газете?

- Нет, даю слово пацана, - улыбнулась я.

- Видимо, у меня нет другого выхода, кроме как довериться тебе, - он процитировал меня.

- Цитируете классика, Владимир Кириллович?

- Я смотрю, ты даже знаешь мое отчество? - удивился Адидас.