Hurt (hell) me

four

Чимин брёл по коридору подобно заплутавшейся собачке, встревоженно озираясь по сторонам и предчувствуя опоздание.
Чёрная рубашка, поглаженная на скорую руку, неприятно липла к телу, а чёрные узкие джинсы сковывали некоторые движения; хотелось вернуться домой и переодеться во что-нибудь большое и удобное. Лёгкое головокружение не покидало его ни на мгновение, и даже несмотря на съеденные с утра три ореха энергии не хватало. История искусств - не самый интересный предмет, и юноша был бы рад только проспать эту пару дома, однако преподаватель внушала страх и явную компетентность: уж она вряд ли дала бы первокурсникам прогуливать в
первую же неделю учёбы. Когда Пак впервые заявился на её пару, он тут же пожелал покинуть аудиторию: женщина осмотрела его с лёгким пренебрежением, словно заранее пометив в голове свою будущую жертву.

Сама академия пришлась по вкусу парню как снаружи, так и внутри; с виду фасад
напоминал архитектурное сооружение прошедших веков: светло-песочные стены украшались белыми колоннами, между которыми находился центральный вход и парочка статуй в древнегреческом стиле. В целом от здания веяло эпохой классицизма, хотя в некоторых деталях проскальзывали намёки на модернизм. Больше всего Чимину понравились фонтаны, стоящие прямо во дворе академии: они весьма гармонировали с аккуратно подстриженным газоном и невысокими деревьями, чьи почки едва взяли своё начало. Также двор был усеян небольшими скамейками, на которых можно было провести время в течение перемен.

Внутри здание было оснащено множеством технологий, поэтому и вид был совершенно современный и далёкий от классицизма. Бредя по белым коридорам, Чимин едва обращал внимание на диковинный орнамент, бегая глазами по номерам аудиторий и сомневаясь в правильности корпуса. Тэхёну повезло гораздо больше: он свернул первым, и наверняка уже сейчас блондин спокойно пребывал на лекции, крутя в руках ручку и мечтая скорее заняться делом, нежели теорией.

Предыдущая неделя выдалась дикой для Чимина. Он никогда бы не подумал, что прошлое, от которого он так отчаянно и самозабвенно сбежал, настигнет его когда-то в будущем. За два года чувства успели сгладиться, и даже некоторые черты его лица перестали преследовать юношу во снах. Однако стоило ему увидеть Чонгука вновь, как поток былых воспоминаний со всей своей силой ударил его по лицу, нажав на нанесённые когда-то раны и вызвав новое кровотечение. Существование Чона в такой близости не сделало его жизнь невыносимой, но придало ей некоторых неудобств; каждый раз, когда они сталкивались, его сердце стучало с такой бешеной скоростью, словно вот-вот готово было взорваться и растаять.