Hurt (hell) me

six

Чимин перевёл дыхание и дрожащим пальцем прошёлся по номеру телефона матери. Держа экран сотового перед собой, он вот уже на протяжении десяти минут волнительно повторял в голове одни и те же цифры, боясь нажать на них и дозвониться до родного человека. Сколько они не разговаривали? Месяц, два? или больше? Какая разница; всё равно их разговоры всегда оставались банальными и неловкими, словно они были чужими друг для друга людьми.

Чимин не мог назвать точную и ясную причину, по которой он перестал быть близок с матерью. Заявив о своём уезде, он причинил ей немало боли: на его глазах она поникла, опустила заслезившийся взгляд вниз и робко предложила ему всё-таки остаться. Пак взял вину на свою совесть: в тот день он признал свой поступок эгоистичным и несправедливым по отношению к своей любящей и единственной матери. Он жил с этим камнем на сердце вот уже два года, но, как оно бывает, чем глубже ты зарываешь вину и чем сильнее стараешься игнорировать её, тем менее заметно она сказывается на условиях твоей жизни. Однако забавный парадокс: закопавшись внутрь, она вовсе не исчезает, но продолжает терзать тебя изнутри, то и дело напоминая о своём существовании и нанося свои душевные царапины.

Сделав глубокий вдох, Чимин досчитал до десяти и нажал на заветную кнопку.

Пошли гудки. Первый, второй, третий...за ним последовал четвёртый.

Чимину хотелось отступить.

- Алло? Чимин-и? - внезапно вместо ожидаемого гудка зазвучал голос матери, от тембра и тона которого сердце юноши накрыло волной любви и невыносимой тоски.

- Мам, - выдохнул он в трубку, нервно прижавшись спиной к стене и, продолжая сидеть на кровати, поджав ноги к туловищу, - привет.

- Привет, - сердечно проговорила женщина в ответ. - Я не ожидала твоего звонка...

- Прости меня, мам, - без лишних слов выпалил Чимин; под конец фразы его голос надломился, и картинка перед глазами юноши покрылась пеленой слёз. Голос матери казался настолько родным и тёплым, что всё его существо не смогло больше вынести груза неисправленной ошибки. - Я так давно хотел позвонить тебе, но постоянно не решался, - звучание своего собственного голоса казалось Чимину слишком жалким и противным; однако он поборол в себе желание замолкнуть. - Я очень по тебе скучаю; знала бы ты только, как сильно мне не хватает тебя, твоих объятий и твоей поддержки, - он невольно всхлипнул, на мгновение замолчав и дав себе время отдышаться, - я знаю, что поступил отвратительно, но ещё больше я жалею о том, что вместо того чтобы попытаться как-то загладить свою вину, я стал забывать про тебя и про данное тебе обещание, - Чимин схватил подушку свободной рукой и прижал её к себе, попытавшись перенести своё волнение на какое-либо действие, - я ужасный сын - я знаю. Прости меня, пожалуйста.