Луч, прорезающий дебри

88

- Макс, прошу, скажи, кого ты любишь!

  Отчаянный возглас принца, казалось, ударил не по ушам, а по сердцу. Макс с ужасом увидел, как над головой Фрилайда с потолка опускается сталактит, а тому некуда деться...

  - Тебя! - собственный голос был как будто чужим, когда охотник выкрикнул заветные слова, которые клялся никогда не произносить. - Я люблю тебя!

Сталактит остановился. Паутинник раскинул человеческие руки, будто желая обнять пространство.

  - Спасибо, - проговорил он. - Теперь я сыт и отпускаю вас.

 - Вас... Вас... Вас... - зазвучало со всех сторон налетевшее непонятно откуда эхо. Пещера задрожала, с пола поднялся туман, застилая все вокруг. Через несколько секунд он рассеялся, и охотник обнаружил себя, абсолютно свободного, стоящим на крутом каменистом склоне с множеством извилистых троп, ведущих к морю. В нескольких шагах стоял Фрилайд, растерянно глядя на него.

  - Макс...

 Охотник попятился.

  - Макс, послушай...

  Он развернулся и бросился бежать, не разбирая дороги.

Конец! Все кончено! Охотнику хотелось умереть прямо сейчас, на этом месте. Он бы и рад был броситься с обрыва, да только на этом склоне можно лишь переломать ноги...

Он рухнул на колени за каким-то крупным валуном и съежился, обхватив себя руками. Тело била крупная дрожь, дышать было тяжело.

Лучше бы он умер... Тогда у Фрилайда, по крайней мере, сохранились бы тёплые чувства. А теперь... Принц  будет так разочарован... Макс не мог посмотреть ему в глаза и увидеть во взгляде разочарование, чувствуя, что не сможет этого пережить.

Что же делать? Что делать?!

Бежать прочь, броситься в море или перерезать себе горло кинжалом? И оставить принца одного в этом опасном путешествии? Тогда что - упасть на колени и молить о прощении?

Из горла рвался отчаянный вой, и охотник прикусил костяшки пальцев, чтобы не зарыдать в голос.

  - Макс!

 Охотник дернулся, порываясь вновь броситься в бегство, но упёрся спиной в валун. Он закрыл лицо руками, не в силах смотреть на принца, каждый поспешный шаг которого звучал как стук часов, отмеряющих последние секунды приговоренного к смерти.