На мое счастье, Хардин наконец-то уходит, и я могу расспросить Стеф о вечеринке. Мне нужно узнать подробности, чтобы не волноваться, а присутствие посторонних этому нисколько не способствует.
- Где будет эта вечеринка? Пешком дойдем? - спрашиваю я и, стараясь казаться спокойной, ровняю свои книжки на полке.
- Вообще-то, это вечеринка в самом большом из здешних студенческих братств. - Стеф с открытым ртом накладывает на ресницы очередной слой туши. - Это не в кампусе, но мы не пойдем пешком, Нэт нас подвезет.
Я рада, что не Хардин, хотя знаю, что он там тоже будет. Так или иначе, его компания кажется мне невыносимой. Почему он такой грубый? Пусть скажет спасибо, что я не осуждаю его за уродский пирсинг и тату. Ладно, может, я его и осуждаю, но по крайней мере не говорю ему об этом в глаза. Я хотя бы терпимо отношусь к чужим взглядам. В нашем доме татуировки и пирсинг совершенно неприемлемы. Мои волосы всегда причесаны, брови выщипаны, а одежда чистая и глаженая. Это воспринимается как должное.
- Ты меня слышишь? - прерывает мои размышления Стеф.
- Прости... что? - Неосознанно я в мыслях возвращаюсь к этому грубияну.
- Я говорю, давай готовиться: помоги выбрать мне, в чем идти.
Платья у моей соседки такие странные, что мне кажется, будто сейчас кто-нибудь выскочит и скажет, что нас снимает скрытая камера. От каждого меня просто передергивает, а Стеф смеется, видимо, считает мое отвращение забавным. Платье - точнее, лохмотья, - которое она, в конце концов, выбирает, представляет собой черную сетку, через которую прекрасно виден ее красный бюстгальтер. Единственная закрытая деталь наряда - это плотные черные трусы. Платье не доходит даже до середины бедра. Стеф подтягивает его, открывая ноги еще выше, затем наклоняется, демонстрируя глубокое декольте. Каблуки ее туфель - сантиметров десять, огненно-рыжие волосы стянуты в тугую косу, падающую на плечи, глаза подведены черным и синим еще гуще, чем раньше.
- Больно делать татуировки? - спрашиваю я, доставая свое любимое темно-бордовое платье.
- Первый раз да, но не так больно, как ты думаешь. Это как пчела, которая кусает тебя снова и снова, - говорит она, пожимая плечами.
- Ужасно, - говорю я, и Стеф смеется.
Мне приходит в голову, что она наверняка считает меня странной так же, как я ее. То, что мы мало знакомы, как ни удивительно - нам на руку.
Она таращится на мое платье.
- Ты что, действительно собираешься это надеть?
Я провожу рукой по ткани. Это мое лучшее, любимое платье, хотя нарядов у меня не так уж и много.
- А что с ним не так? - спрашиваю я, пытаясь скрыть обиду.
Воротничок доходит до шеи, рукава закрывают руки на три четверти, оставляя открытыми только локти. Темно-бордовая ткань мягкая, но прочная, из такой шьют деловые костюмы.
- Ничего... просто оно такое... длинное, - говорит она.
- Да оно едва колени прикрывает.
Я не понимаю, догадалась ли Стеф, что я обиделась, но почему-то не хочу, чтобы она это знала.
- Оно хорошее. Просто мне оно кажется слишком строгим. Может, ты хочешь взять что-нибудь из моего? - искренне предлагает она.
От этого предложения меня бросает в дрожь.
- Спасибо, Стеф. Думаю, обойдусь, - отвечаю я и начинаю завиваться.
